Констанс Сэйерс - Четыре жизни Хелен Ламберт

Ее руки по-прежнему лежали на его лацканах, и Джульетте даже показалось, что он наклонился, готовый для поцелуя. Нежные слова она произносила почти шепотом. Джульетта наклонилась чуть ближе, заставляя Варнье поверить, что вот-вот коснется губами его губ. Он не пытался ее остановить.

– Я одарила вас своей любовью и преданностью, и вы это знали . Знали в душе. Но теперь вы потеряли и то и другое. Вы потеряли меня. – Она заглянула ему в глаза, чтобы Варнье увидел, насколько она серьезна. – Вы меня поняли?

– Прости, Джульетта, – почти всхлипнул Варнье. – Я совершил ужасную ошибку. Ты не поймешь, но я не могу любить тебя. Ради…

– Да, – перебила она спокойным тоном. – Вы совершили смертельную ошибку, месье Варнье. Пожалуйста, покиньте мою комнату. Сейчас же. – Джульетта попятилась от него и подошла к окну. – Не могли бы вы предупредить Мари, что мне нужно платье на вечер? В конце концов, мы с Полем идем слушать симфонию.

– Джульетта. – Он держался за дверную ручку, но не пытался ее повернуть. Ему потребовалось много времени, чтобы сказать следующие слова, и когда он сделал это, фраза прозвучала предсмертным выдохом.

– Я люблю тебя.

Джульетта подошла к окну, прислонилась спиной.

– Мне жаль это слышать, Люсьен. – Голос Джульетты стал жестоким. – Ваша жена ждет.

Следующие несколько месяцев Джульетта всячески старалась себя занять. Она была добра к Лизетт, потому что женщина ни в чем не провинилась. Тем не менее с Варнье Джульетта старалась не сталкиваться. Поль и Мари не понимали причин ее внезапного безразличия к «дяде», но без лишних вопросов выполняли свои обязанности. Впрочем, вскоре Джульетта заметила, что они куда охотнее подчиняются Лизетт, настоящей хозяйке дома. Подобное пренебрежение только подогревало чувство, что ее предали. Ей даже пришло в голову попросить Варнье выдать ее замуж за кого угодно, лишь бы уйти из этого дома.

Джульетта подумывала вернуться домой в Шаллан, хотя уже много лет не получала от семьи новостей. Однако страх перед мальчиком Бюссоном всегда мешал ей всерьез задуматься о возвращении. Так что оставалась лишь работа в прачечной или в ресторане в Париже, вот только Варнье красочно описал последующую деградацию к проституции. И он не ошибался. Каждый день, когда Джульетта шла на рынок, она замечала женщин, которые днем трудились на простых работах, а по вечерам оказывали другие «услуги», чтобы зарабатывать деньги и оплачивать счета. С ее познаниями в литературе и музыке, да еще с рекомендациями Варнье она могла бы получить место гувернантки, но мысль о том, что ей придется о чем-либо его просить, ужасала Джульетту. В итоге она всю весну просидела в своей комнате. В доме стало очень тихо, даже несмотря на нового жильца.

В июне на обеденном столе появился свежий номер Le Figaro . Листая газету, Джульетта открыла третью страницу и нашла объявление о браке Огюста Маршана с одной из его учениц, Эль Трист. Джульетта дважды прочитала статью, где говорилось о «тяжелых временах», которые Маршан пережил после смерти жены и ребенка, но которые закончились теперь, когда он обрел новую любовь.

В то утро Джульетта спустилась по лестнице и обнаружила внизу рабочих. Лизетт кардинально перестраивала квартиру и приказала заменить все ткани более мягким итальянским дамастом. В дверь выносили стулья с инструкциями по перетяжке; в гостиной развешивались новые занавески.

Джульетта, подойдя к пианино, стряхнула пыль, которая образовалась на черных клавишах с момента, когда она садилась за инструмент в последний раз. Она положила на них пальцы, еще не зная, что будет играть. Эти клавиши – единственное, что теперь даровало ей утешение. Джульетта тихо заиграла своего любимого Сати. Закончив, она вдруг услышала аплодисменты двух маляров, которые смотрели на нее в восхищении.

Покраснев, она направилась к двери и по ступенькам крыльца спустилась на улицу.

Джульетта прошла весь путь до Монмартра, неся газету в руке. Зайдя в бар «Норван», она нашла свободное место и заказала стакан абсента. Она слышала об опасностях «Зеленого часа» [27] Время после 17.00, прозванное так потому, что в конце XIX-го века абсент пользовался бешеной популярностью. По вечерам его употребляли в барах, бистро и кабаре Франции практически повсеместно. , но абсент разлил по телу такую тяжесть, будто Джульетту присыпали камнями.

Прислонившись головой к обшитой деревянными панелями стене, девушка закрыла глаза, но вскоре проснулась от грубого прикосновения. Открыв глаза, Джульетта увидела нависшего над ней мужчину.

– Какая ты красавица.

Мужчина был пьян и внешне напоминал строителя. Джульетта даже задумалась, не строил ли он Сакре-Кер [28] Сакре-Кер, он же Basilique du Sacre-Coeur, буквально «Базилика Святого Сердца» – католический храм в Париже, построенный в 1875–1914 гг. . Оглядевшись, она заметила нескольких мужчин в подобном состоянии. Наверное, сегодня был день получки.

Мужчина подтвердил ее подозрения.

– Сколько?

Для леди подобное замечание было бы оскорбительным, однако Джульетта в тот момент себя таковой не считала – ни леди, ни хозяйкой дома на Сен-Жермен. Все это было иллюзией. Джульетта превратилась лишь в гостью в доме Варнье. Иначе ее ждала другая судьба: угождать таким вот пьянчугам с деньгами в бумажнике.

Джульетта вспомнила, какая судьба ждала ее до вмешательства Варнье. Она бы вышла замуж за мальчика Бюссона и всю жизнь терпела его издевательства. Варнье купил ей несколько прекрасных лет, и она была безмерно благодарна ему за это. Больше он ничего ей не должен.

– Один абсент. – Джульетта ткнула пальцем в пустой стакан. – И двадцать пять.

Мужчина посмотрел на нее оценивающим взглядом. Он был отвратителен, но Джульетта хотела почувствовать отвращение, почувствовать хоть что-то.

– Двадцать пять? Надеюсь, ты этого стоишь.

– Стою. – Она указала на пустой стакан с остатками абсента, прежде чем полностью осушить его.

Он поставил перед ней еще один абсент, и Джульетта выпила его залпом. Алкоголь должен был помочь. Выходя за дверь, Джульетта чувствовала себя на удивление свободной. Свободной от Маршана, Бюссона, Варнье. По крайней мере, на этот раз выбор оставался за ней. Вместе с мужчиной она свернула за угол и, обнаружив место, которое не просматривалось с улицы, протянула руку.

– Двадцать пять.

Он улыбнулся, демонстрируя рот без двух передних зубов. К счастью, по жилам Джульетты разливался абсент, а во рту по-прежнему оставался вкус аниса. Он залез в карман, вытащил монету и протянул ей. Джульетта изучила ее скорее потому, что посчитала это уместным. Вес монеты казался правильным. Тогда она расстегнула молнию на его штанах и задрала юбку. На ней было прекрасное платье, лучшее в баре в тот час, и почему-то идея испачкать его о стену грязного, воняющего мочой переулка казалась настоящей местью Варнье.