Вик Джеймс - Санктуарий [litres]

Я удивилась, увидев Пьера Мартино на том сборище: ведь он так дружен с Сарой. Оказалось, он в клубе тренер по боксу. Я извиняюсь за то, что не была с ним вполне честна при нашей первой встрече, и он немного оттаивает. Когда я утром ему позвонила и попросила заехать для разговора, он охотно согласился. Оказывается, Сара рассказала ему о происшествии в школе, и он решил, что я отношусь к ней и Харпер без предубежденности.

Пьер уже загружает свой фургон, собираясь на работу, но он варит мне кофе, и мы устраиваемся рядом друг с другом у него на заднем крыльце и разговариваем.

От него исходит ощущение надежности: мозолистые руки, заляпанный краской комбинезон. Я завидую его работе. Он строит что-то из кирпичей, дерева и цемента. Надежные здания, которых хватит на десятки лет. А я строю только шаткие теории, которых редко хватает даже на сутки.

– Вы помните, когда Дэн Уитмен прекратил тренировать футбольную команду девочек? И почему именно?

Пьер дует на исходящую паром чашку и пытается вспомнить.

– Может, года полтора назад. Помню, Митч еще дергался, потому что это случилось в середине сезона. Типа неожиданно. Но, по-моему, Дэн тоже был огорчен.

– Почему?

– Потому что это его папа положил этому конец. Пару раз встретился с Митчем, а Дэн при этом не присутствовал. Примерно в это время стало понятно, что у Дэна есть шанс в будущем стать профессионалом. Вы ведь знаете Майкла Уитмена. Честолюбивый – это еще слабо сказано. Мы все решили, что он заставил сына бросить все лишнее, чтобы сосредоточиться на собственной подготовке.

– И все?

– Больше я ничего не слышал. А что, вам по-другому рассказывали?

Я медленно выдыхаю и ставлю кофе на ступеньку.

– Просто пытаюсь кое с чем разобраться, мистер Мартино. Кое-что пока остается совершенно непонятным. Можно задать вам еще один вопрос: вы верите Харпер Фенн – в том, что она рассказала той журналистке?

Пьер чешет в затылке. Он тщательно обдумывает свои слова.

– Харпер, она… Понимаете, ее отца и на горизонте не было. Я с ним даже не знаком, хотя мы с Сарой очень давно дружим. Так что я был для нее вроде дяди. А она всегда помогала моей Изабель. Так что – да, я ей верю.

Однако в его темных глазах читается тревога, так что я гадаю, о чем он умолчал. Ему больно из-за того, что она с ним не стала делиться? Или дело не только в этом? Он не понимает, почему она не сказала об этом раньше? Или, несмотря на свои слова, гадает, можно ли ей верить?

Мне пока хватит услышанного.

– Большое спасибо, мистер Мартино. И еще раз простите, что я не была полностью честна с вами в отношении первой нашей встречи.

– В тот вечер, когда Дэн выпал из окна? Ага, ну… В тот вечер Эбигейл Уитмен узнала, кто ее настоящие друзья, и Сара была первой из них. Очень жаль, что она об этом забыла.

Значит, хотя бы один верный друг у Сары есть. Но когда я слушаю ее сообщение, становится ясно, что одного друга ей может не хватить. Я еду проверить знак на въезде в город – и это позорище. Я звоню в отделение и вправляю мозги насчет того, чтобы все заснять, а потом отчистить. Пока я соскребаю образец краски, чтобы сравнить с той, которую нанесли на дом Фенн (я не верю, что болваны Болта сделают все как надо), рядом тормозит машина, и парень с камерой и бейджиком «Сентинел» начинает отщелкивать кадры.

– Передайте своему боссу Варли: пусть изволит напечатать это с нужным заголовком, – предупреждаю я его. – Что-то вроде «Постыдная травля ведьм», а не «Отличная идея». Я прослежу.

Я тоже делаю несколько снимков и уже иду к машине, когда моя рация подает сигнал. Это Честер. Я с трудом разбираю его слова. Дело не в неисправности рации: от возбуждения он несет невнятицу.

– Так, Честер: глубоко вдохнул и сказал все то же, но вдвое медленнее.

– Я в Грин-пойнт. Как раз закончил говорить с Разгневанным Отцом, когда позвонила Роуэн, которая пока еще не оправилась. Так что мы поехали в ближайшую ведьмовскую лавку вне Санктуария, а это здесь. Сонный такой поселок. Ну, знаете: жирует на туристах каждое лето, а в остальное время занимается своими делами. Пара сувенирных лавок, школа водного спорта, тату-салон, прибрежное кафе – и ведьмовская лавка.

– Звучит чудесно. Съезжу в следующий выходной. А, стой: а что такое «выходной»? Ну, и?

– И она здесь. Харпер Фенн.

– Что?

Черт! Неужели эта девица не может остаться в доме у матери хотя бы на одну ночь? Я знаю, что она бунтарка и все такое, но при этом против нее выдвинуто обвинение в убийстве, а она выдвинула обвинение в изнасиловании.

А потом я вспоминаю, что Беатриз Гарсия и спартанцы окунали ее в фонтан. Что одноклассник заснял ее изнасилование, а кто-то запостил эти кадры в сети. Что ее дом испоганили, а местная газета печатает обвинения. Что Эбигейл Уитмен во всеуслышание заявляет, что Харпер убила ее сына. И даже эти мерзкие надписи на табличке при въезде в Санктуарий, которые ясно говорят, что их с матерью больше не хотят видеть в городе, в котором она родилась.

И вспоминаю о смертной казни, которая ей угрожает.

Мне надо радоваться, что она не сбежала из штата или вообще из страны.

А потом мне приходит в голову еще одна мысль. Грин-пойнт – убежище Харпер. Тогда понятно, почему она бежала с той стороны в тот день, когда я ее встретила. «У меня друзья в той стороне», – сказала она.

А в Грин-пойнт есть ведьма! Не могла ли она оказаться именно тем человеком, чью магию Роуэн ощутила на вилле, где проходила вечеринка? Тем человеком, чья магия определенно убила Дэниела? Потому что зачем скрывать свою личность во время колдовства, если ты ничего плохого не делаешь?

Возможно, та ведьма – друг Харпер. Или, может, у нее есть сын, который и есть ее тайный парень (утверждения Беа насчет «другого парня не из нашего города») и который умолял мать отомстить за нее. Или преданная подруга. Которая, в отличие от Харпер, унаследовала дар и пожелала вступиться.

– Постарайся, чтобы она не увидела твою патрульную машину, – приказываю я Честеру. – Мы же не хотим ее вспугнуть. Я сейчас приеду.

Похоже, у нас прорыв. Наконец-то.

Честер с Роуэн присоединяются ко мне на придорожной площадке для пикников, не доезжая до Грин-пойнт. Ведьма сидит впереди: она не очень сильно страдает, но испытывает то, что называют психическим истощением – а Честер тем временем рассказывает.

– Лавка открывается только в десять, так что я зашел в кафе купить попить… в то, что на берегу. Там довольно людно, потому что серфингисты выходит на воду рано. А она там: смотрит в сторону моря, словно кого-то ждет. Так что я сразу с вами связался.