Дэн Поблоки - Выхода нет [litres]

Теперь она внутри, стены и потолок все теснее сжимаются вокруг нее. Не успевает она повернуться, как дверь захлопывается и слышится щелчок навесного замка. Она хватается за прутья решетки, трясет их, но они стоят крепко и не поддаются.

– Не кричи, милая, – шепчет мама, наклоняясь к ней. – Тебя услышат волки.

В лесу уже раздается низкое ворчание.

На зеленом-зеленом лугу Дэш смотрит вниз, в глубокую яму. На дне в лучах солнца блестит серебряный гроб. Люди вокруг все в черном, всхлипывают и прижимают к лицу платки. Родители стоят по бокам от него и молча слушают, как священник читает знакомую молитву.

В толпе слышится шепот:

– А вы знаете, он там был.

– Я слышал, он как-то причастен.

– Говорят, что его положили в психиатрическую клинику.

– Бедный Дилан. Такой милый мальчик.

– Они были очень дружными. Как такое могло случиться?

Дэш закрывает лицо, зажмуривается, желая отгородиться от этих голосов.

Но это уже ни к чему. Они сами умолкают. Растопырив пальцы, он видит, что никто на него не смотрит. Все молчат, кроме священника, который продолжает читать молитву.

Ты бредишь, Д-Дэш.

Этот голос как будто знаком.

Ты же на самом деле не здесь. Ты это знаешь, правда? Ты в б-больничной палате. Ты не в порядке.

Лицо встает у него перед глазами. Старый седой человек. Один глаз не открывается из-за шрама от ожога.

Сайрус Колдуэлл.

– Это все эксперименты, – говорит Сайрус. – Теперь ты сломлен. Вот что это такое. Вот чего дом хочет от всех вас. Ваш страх – он такой вкусный.

После этих слов слышится хлюпающий звук, как будто огромный язык облизывает влажные губы.

Дэш мысленно отвечает голосу:

– Тебе не испугать меня!

Неужели? – Смешок. – Погоди-ка…

Дэш вдруг оказывается совсем один у разверстой могилы. Под закрытой крышкой что-то скребется. Изнутри доносится сдавленный голос.

– Дилан! – кричит Дэш.

Он прыгает в яму, тянет крышку гроба. Она распахивается.

Но внутри лежит только ссохшийся труп. Дилан не живой, он не в ловушке и не рвется на свободу. Его губы сморщились, открыв белоснежные зубы, какие и должны быть у телезвезды.

Дилан лежит здесь уже очень-очень давно.

– Нет! Дилан… пожалуйста! – кричит Дэш до боли в горле.

В голове Дэша звенит смех. Такой низкий, что совершенно теряет сходство с голосом Сайруса.

Стены могилы начинают трястись, земля дрожит, комья сыплются на гроб и скатываются к центру ямы. Дэш обхватывает себя руками, то и дело качая головой.

– Дилан… Дилан… Дилан… – он вновь и вновь повторяет это имя, словно зовет брата на помощь.

Из земли вылезают костистые пальцы. Десятки рук скелетов рвутся вперед и тянутся к Дэшу. Инстинктивно он пригибается вниз, не замечая, как близко наклоняется к лицу брата.

Белесые глаза Дилана уставились на него. Сухие губы кривятся в ядовитой усмешке. Скрюченные руки резко поднимаются и сжимают лицо Дэша, обломанные ногти вонзаются ему в кожу.

Дэш открывает рот и вот-вот закричит, но Дилан передвигает руку, и костистые пальцы заползают глубоко в гортань. Теперь Дэш задыхается, пытаясь глотнуть воздуха.

Думай, Дэш! Думай!

Это неправильно!

Пальцы Дилана шарят у него во рту.

Как ты оказался здесь?

Это же голос брата! Он звучит откуда-то издалека…

– Оказался где? – спрашивает Дэш.

Хороший вопрос: где ты сейчас?

В твоей могиле!

Сморщенная голова трупа поднимается с изголовья, рот широко раскрыт, зубы жадно блестят.

Нет. Ты не здесь.

Но тогда где?

Где…

Челюсти трупа клацнули прямо перед лицом Дэша. В голове что-то сверкает, и Дэш вспоминает:

– Я в особняке Ларкспур! Я все еще в Ларкспуре!

ГРОБ ПЕРЕД ним исчез, на заднем плане теперь маячили тени. Он по-прежнему не мог дышать – что-то тяжелое давило на грудь и чьи-то пальцы закрыли ему рот.

В тусклом свете он разглядел нависшее над ним бледное лицо. В темных провалах глазниц горят два янтарных глаза, а красные губы растянуты в неестественной снисходительной улыбке.

– Дилан! – выдавил он. Он попытался вырваться, но брат крепко прижал его к полу. Улыбка на клоунском лице, казалось, стала еще шире. – Дилан, послушай меня! Я знаю, что ты здесь. Я слышал твой голос… твой настоящий голос!

Клоун только рассмеялся.

Дэш повертел головой и боковым зрением увидел Азуми и Поппи. Поппи стояла у окна и молотила кулаками по стеклу. Азуми сидела на полу, сжавшись в комок.

В комнате сгустились тени.

Дэш понял, что дом закончил свою игру с ним. Слишком рискованно и дальше оставлять его в живых. Поэтому дом решил избавиться от него. Какая ирония: он собирается сделать это руками близнеца Дэша!

А когда с ним будет покончено, дом разберется с оставшимися двумя.

– Д-Дилан… Я люблю тебя… Прости меня.

На мгновение свет янтарных зрачков померк. Клоун перестал давить на него всем весом.

Дэш собрал все свои силы и, спихнув с себя брата, отполз назад, поднялся на ноги и метнулся в тень. Перед ним возник книжный шкаф, и он на полном ходу врезался в него; голову пронзила боль.

Оглянувшись назад, он увидел, что брат стоит в центре комнаты и смотрит на него. Телефон Дэша лежит на полу неподалеку, и горящий бледным светом фонарик был единственным источником света в комнате.

Но даже при таком слабом освещении Дэш узнал эту комнату. Шкаф за его спиной. Камин у дальней стены. Сломанные музыкальные инструменты, разбросанные по полу. В этой комнате они баррикадировали дверь, когда за ними гнались Особые сегодня днем – неужели это было так недавно? – и здесь же Маркус отдал свою губную гармошку мальчику в маске собаки.

Дилан обернулся к девочкам. Они словно застряли в своих крошечных мирках, так же как он застрял в могиле перед тем, как прийти в себя.

– Оставь их в покое! – крикнул Дэш. – Тебе нужен я.

– Нет, нам нужны вы все, – загудел под маской клоуна низкий голос. – Нам нужно заменить тех, кого вы у нас украли.

– Но ты украл их первым! Ты украл всех нас!

Клоун дернул головой, как будто в недоумении.

– Разве волк плачет над оленем в его когтях? Разве лисица оплакивает зайца в собственной пасти? – Его глаза загорелись ярче. – Животным нужна еда. И нам тоже.

– Ты злой! – взвизгнул Дэш.

Клоун покачал головой:

– Зла не существует. Есть только естественный порядок вещей.

Он шагнул ближе к Азуми, которая по-прежнему сидела, вся сжавшись, на полу и скулила от ужаса.

– Азуми! – завопил Дэш. – Что бы ты ни видела… это все ненастоящее! Очнись! Очнись!

Азуми вздрогнула и подняла голову. Дилан бросился к ней.

– Берегись! – крикнул Дэш. Он стоял слишком далеко и не мог ему помешать.