Полина Луговцова - Избушка на краю омута

И Лада пошла наугад, понимая, что шансов выйти из тайги у нее немного. Не только опасность встречи с лесными хищниками пугала ее. Голову наполнили воспоминания о детских страшилках: «Никогда не сходи с тропы, или буки унесут тебя!» Никто из детей не знал, как выглядят эти буки, никто их никогда не видел. Считалось, что те, кто видел, уже не могли об этом рассказать. Ладе буки представлялись в детстве маленькими злобными существами, покрытыми густо, как шерстью, хвойными иголками намного тверже и острее настоящих. И хотя размером они в ее воображении были не больше вороны, но нападали стаями и уносили своих жертв, вцепившись в них острыми когтями. Поэтому их и не видел никто — они сливались с лесным фоном. Их колючие шкурки было не отличить от сосновых лап. А хаотичные движения скачущей по макушкам сосен стаи выглядели так, будто это ветер резвится, качая ветви из стороны в сторону. Буки хватали только одиноких путников, поэтому через лес ходили толпой, наступая друг другу на пятки. Но стоило кому-то зазеваться на миг, отвлечься, отойти на пару шагов, чтобы сорвать несколько спелых ягод, упругий гриб-боровик или нежный диковинный цветок — и все, поминай, как звали. Так пропала одна из сестер Лады. Все друзья и подруги хором утверждали, что ее унесли буки. И мама тоже так сказала. «Ксения нарушила запрет и отстала от всех, вот почему так случилось!» — часто твердила она, боясь потерять двух дочек — лишь они остались от многодетной семьи. В тот день на сестре было длинное коричневое платье в белый горошек, а на груди висел кулон, подаренный отцом, — серебряный диск размером с пятирублевую монету со славянским символом, изображенным в виде перевернутой буквы «А». С обратной стороны была нанесена гравировка «Дочке Ксении в десять лет. Пусть Велес хранит тебя». На вопрос, кто этот Велес, отец пояснил, что это темный бог, который постоянно борется со своей темной стороной, то есть старается стать хорошим. Это лесной бог, покровитель чащ. Отец надеялся, что его защита убережет дочь от злых сил. Но Ксения пропала, и, как ни прочесывали местность, так и не нашли даже ее останков. Ходили слухи, что во время поисков кто-то слышал девичьи крики о помощи, идущие из-под земли, и поэтому все в деревне были убеждены, что нечистая сила утянула Ксению в «пекло». Эти разговоры приводили Ладу в ужас. Однажды ей приснилось, что она стоит в темном подземелье у края бездонной пропасти, наполненной белым клокочущим огнем, от которого ее отделяет тонкая прозрачная перегородка, плывущая волнами, как раскаленный воздух во время полуденного зноя. Лада стояла перед «пеклом», чувствуя его жар, и душа ее съеживалась, будто была обречена отправиться на вечные страдания в огненную бездну. Проснувшись наутро в холодном поту, она надеялась, что сон вскоре забудется, как обычно. Но вид «пекла» навсегда врезался в ее память, будто она видела его наяву.

Все жители Камышовки поклонялись многочисленным древним славянским богам, придерживаясь языческой веры, хотя и посещали православную церковь, деревянный купол которой возвышался над домами, сверкая сусальным крестом. Легенды, передаваемые из поколения в поколение, никак не хотели забывать, но так же охотно молились Иисусу.

Однажды, еще до исчезновения Ксении, мать вернулась из церкви и раздраженно бросила отцу: «Слышь, что поп сегодня сказал? Потому люди у нас пропадают, что Бога христианского в сердце не чтим, а кланяемся богам языческим. Я вот думаю, а что, ежели так оно и есть? Ты бы поснимал с детей свои побрякушки от греха… Обереги эти… И дочку младшую Ладой больше не зови. А то выдумал: имя в честь богини! Лидка она, сколько раз тебе говорить? Чую, беды одни от богов твоих. Пойдем лучше завтра со мной в церковь, на крещение тебя запишем к батюшке?» Отец в ответ улыбнулся только, ничего не сказал. Когда он так делал, мать не смела с ним спорить. Да и как спорить с молчуном? Бесполезно ругать его: вовсе уйдет в сарай или на огород, потом еще весь день молчать будет. Он не спорил никогда — не любил. Но и от веры своей языческой отступаться не собирался. Лада до сих пор носила подаренный им оберег «Звезду Лады». Наверное, потому и жива еще. А вот Ксении ее Велес почему-то не помог…

С каждым шагом лес темнел, будто невидимый художник в стремлении усилить контраст оттенков понемногу добавлял к изумрудной зелени сосновых крон черную краску и слишком увлекся процессом. Чернота проступала всюду, сменяя умирающую солнечную позолоту. Давно забытые детские страхи ожили и зашевелились вокруг — на дрожащих ветвях и в глубоких дуплах, в густой траве и колючих кустах, под высохшими корягами и в выеденных короедами углублениях пней, в белесом тумане на дне овражков и в мертвой воде застоявшихся луж, которые попадались все чаще. Иногда Лада не замечала их, скрытых в траве, и промочила ноги. Теперь в кроссовках звучно хлюпала вода. Земля под ногами стала упругой, пружинила, как толстый резиновый мат. Это был грозный признак заболоченной местности.

Поблизости раздался громкий щелчок, будто треснула толстая ветка. Лада остановилась и посмотрела в ту сторону, откуда донесся звук. Густые заросли каких-то голых корявых кустов заполняли пространство между сосновыми стволами. Переплетения ветвей издали казались копной спутанных, сто лет нечесаных волос. Там тоже кто-то был. Тоже — потому что Лада давно уже почувствовала присутствие невидимых существ. Они следовали за ней по пятам, выдавая себя неосторожными шорохами. Скорее всего, они собирались на нее напасть, лишь выжидали удобный момент. Может быть, тянули время, наслаждаясь ее страхом, как гурман растягивает удовольствие перед трапезой, вдыхая аромат изысканного блюда.

Огромный куст пошевелился — не отдельные его ветки, а весь, целиком. Переместился в сторону, словно не был привязан корнями к земле. Метнулся и замер, тут же потерявшись на фоне остальных. Лада пыталась взглядом выделить его из гущи, но видела лишь заросли обычного кустарника. Она стояла в оцепенении и смотрела на него, пока не зарябило в глазах. Потом произнесла вслух: «Показалось!», хотя знала, что это не так, — просто чтобы подбодрить саму себя, — и пошла дальше.

Через несколько минут Лада боковым зрением заметила движение справа. Что-то большое и темное промелькнуло рядом. Конечно, повернувшись, она никого не увидела. Почувствовала боль в ладонях и только потом поняла, что от страха сильно сжала кулаки, отчего ногти глубоко вонзились в кожу.

У подножия одной из сосен неподалеку возвышался гигантский муравейник, не меньше метра в высоту. За ним виднелись голые спутанные ветки кустарника, похожего на тот, где она заметила оживший куст. Убедившись, что никто не мчится к ней, собираясь наброситься, Лада осторожно пошла дальше, но уже через несколько шагов остановилась как вкопанная, — определенно, кто-то только что пробежал сбоку! И снова заметила огромный голый куст, прислонившийся к сосновому стволу. Выглядело это неестественно: кусты так близко к соснам не растут! Или растут? Или это не куст? Странный звук, похожий на тяжелое сиплое дыхание, заставил ее вздрогнуть. Куст дышит? Или все-таки это не куст? Но что тогда? Она впилась взглядом в гущу спутанных ветвей, и вдруг ее будто током пронзило: на серо-коричневом фоне проступили черты человеческого лица — лоб, нос, подбородок и прикрытые веками глаза. «Конечно, это просто игра воображения», — успокаивала себя Лада. Но в следующий миг ужас сотряс ее: глаза начали открываться! Из-под сухих серых век брызнули полосы оранжевого света, похожие на лучи солнца во время заката. «Сейчас он увидит меня, и тогда — конец!» — мелькнула паническая мысль, и ноги сами взметнулись в воздух, устремляясь прочь от этого места.