Полина Луговцова - Избушка на краю омута

Убежать далеко не удалось. Лада с ходу влетела в болотную жижу и плавно погрузилась по грудь. Попыталась выскочить — увязла по шею. Замерла в панике. Что теперь? Ждать, когда болото поглотит ее целиком? Ведь помощи ждать неоткуда. Огляделась. Прежде густой, сосновый бор теперь поредел, среди сосен кое-где белели тонкие кривые березки с болезненно-желтой листвой или совсем без нее, с обломанными почерневшими макушками, похожими на обгорелые спички. На болотистой земле деревья росли трудно, страдали от избытка влаги, зато стеной стоял высокий камыш, окружая блестящие лужицы воды, подернутые зеленым налетом. В одну из таких лужиц, дно которой оказалось зыбкой трясиной, и угодила Лада.

Ей вдруг вспомнился учитель йоги, несколько уроков которого она посетила прошлым летом, поддавшись влиянию одной знакомой, увлекающейся разнообразными восточными практиками. Ладу надолго не хватило. Кажется, сомнения в адекватности их учителя закрались после того, как тот совершенно серьезно сообщил им, что в своем самосовершенствовании достиг уровня, позволяющего левитировать. Лада тогда не сразу поняла, о чем он говорит. Слово было ей знакомо, а вот смысл его вспомнить не могла. Учитель пояснил сам: он может поднимать свое тело в воздух. Для этого силой мысли он внушал себе, что его вес легче воздуха, и отрывался от земли на несколько сантиметров. Правда, происходило это лишь после многочасовых медитаций, поэтому на занятии он продемонстрировать подобное чудо не мог, зато обещал, что каждая из его учениц способна добиться такого результата, если будет продолжать посещать его уроки. После этого Лада охладела к йоге, и уговоры подруги на нее не подействовали. Спустя примерно полгода после этого подруга хвасталась, что тоже теперь может левитировать, но Лада была уверена, что та просто внушила себе это, сгорая от желания научиться летать. Тогда Лада сочла ее глупой и легковерной. Теперь же она горько сожалела о том, что бросила йогу. Способность левитировать сейчас ей бы очень пригодилась.

Лада подняла лицо к багровеющему небу, высвободив подбородок из вязкой жидкости. В глазах защипало от слез. Все это было уже чересчур. Все это было слишком для нее. Убили Федора, а вскоре смерть придет и за ней. Бедные дети! Бедный Борис! Что будет с мальчишкой, когда он узнает, что отец его погиб? Ведь бедный ребенок и так вырос без матери!

Она стояла, боясь дышать, и, задействовав всю силу своего воображения, пыталась представить себе, что ее вес легче густой грязи, в которой она медленно тонула. Вдруг не соврала подруга, и человек в самом деле способен силой мысли уменьшить свой физический вес почти до нуля? Однажды Лада смотрела передачу о настоящих индийских йогах, которые могли повышать и понижать температуру своего тела до невероятных значений, ломали камни сухими, хрупкими на вид, ладонями, спокойно расхаживали по раскаленным углям и осколкам стекла и еще много чего могли! Сейчас Ладе жизненно необходимо было срочно научиться левитировать, чтобы выбраться и найти пропавших детей. Возможно, они уже дошли до избушки, стоящей на краю зловонного омута, из которого в любой момент могло появиться нечто смертоносное.

Но никакие мысленные усилия представить себя пузырьком воздуха, стремящимся всплыть, не помогали — холодная болотная жижа коснулась щек. Осталось недолго. Несколько минут. Скоро она сгинет в болотной трясине, навеки похороненная неподалеку от Камышовки, где родилась и выросла. Прожорливая Камышовка! Зря Лада надеялась, что покинула ее навсегда, избежав участи, постигшей остальных ее жителей. Вот эта участь и добралась до нее. Так, видно, было на роду написано. И платье «обережное» не спасло.

Холодная тестообразная масса уже щекотала лоб, и Лада зажмурилась, готовая сделать последний вздох. Вдруг кто-то больно вцепился ей в волосы и дернул. Голова ее вынырнула из трясины, и она почувствовала, как ее тянут куда-то. Тело медленно перемещалось в вязкой жиже, но увидеть Лада никого не могла, лишь слышала чье-то сопение сзади. Вскоре ее выволокли на твердую поверхность и отпустили. Она села и огляделась. Рядом уже никого не было, только качался густой камыш.

— Эй! Кто вы? — хрипло крикнула Лада. В ответ крякнула невидимая утка. — Покажитесь! Вы спасли мне жизнь! — Тишина. Лишь звон комаров да вялое лягушачье кваканье. — Ну почему вы прячетесь? — не сдавалась Лада, уже начиная думать, что все это — агония умирающего мозга, и никто ее не спасал. На самом деле она уже захлебнулась в грязи, и вот-вот провалится в небытие. И вдруг до нее донесся шепот — такой слабый, что вначале показался шуршанием тронутого ветром камыша. В этом шуршании послышались отдельные слова.

— Ш-ш-ш… Лада, Лада, Лада, Лада-а-а… — Голос многократно произнес ее имя, постепенно слившись с кваканьем лягушки. Лада молчала, потрясенная. Она узнала голос матери.

— Ш-ш-ш… Кыш-ш-ш… Беги, беги, беги-и-и… — раздалось в камыше.

— Мама? — неуверенно шепнула Лада.

— Кыш-ш…Пропадеш-шь… Беги-беги-беги… — Голос прозвучал отчетливее, и в нем появились угрожающие нотки. Зато теперь Лада была убеждена, что с ней говорит ее мать.

— Мама, где ты? Мама!

— Ш-ш-ш… Кыш-ш-ш… Кыш-кыш-кыш…

Все, других слов больше не было, только тревожное «Кыш-ш» неслось отовсюду из зарослей камыша, окружавших ее.

Лада встала, чувствуя, как предательски дрожат ноги — то ли после перенесенного шока в болоте, то ли после долгой пробежки перед этим. Тревога росла в ней с каждой секундой, хотелось мчаться прочь из этого странного места, но вот только еще бы знать, куда. Можно запросто снова угодить в зыбкую бездонную лужу или провалиться в трясину, скрытую в траве.

Порыв ветра налетел неожиданно, пригнув к земле стебли камыша перед ней. Лада решила, что это может быть знак, и сделала осторожный шаг, надавила ногой на землю и перенесла на нее вес, лишь убедившись, что не провалится. Раздвигая жесткие листья и упругие стебли, она пошла вперед. Спиной она чувствовала чей-то недобрый взгляд — чужой, не материнский. Страх стал расти у нее внутри, растекаясь по жилам холодным огнем. Подгоняемая им, точно ударом хлыста, Лада ускорила темп и, выбравшись из зарослей, припустила бегом. В сгущающихся сумерках белели березы, к ним она и направилась в надежде на то, что деревья в болоте не растут и у подножия одной из них можно будет присесть и перевести дух. Яростные порывы ветра, прежде пригнувшие перед ней камыш, теперь подгоняли ее, будто помогая бежать быстрее. Похоже, ветер был на ее стороне. Вдруг без всякого предупреждения хлынул ливень, неожиданный и мощный. Холодные струи нещадно хлестали ее, но Лада была даже рада — они смыли с нее болотную грязь и ошметки водорослей. Зато вымокла трава, и сидеть на ней было бы холодно и сыро. К счастью, на глаза попалась береза, ствол которой у корня изгибался почти параллельно земле, образуя своеобразное ложе, и лишь потом поднимался вверх, а густые ветви, нависавшие сверху, создавали подобие балдахина и почти не пропускали дождь. Это было настоящее природное чудо! Лада забралась с ногами на березовый ствол, улеглась, вытянувшись вдоль него, и позволила себе, наконец, расслабиться. Лежать было на удивление удобно: все неровности точно повторяли форму ее тела, будто эта береза выросла здесь специально для нее и как раз для такого случая. Лада в изнеможении закрыла глаза и вскоре уснула под мерный шелест листвы, вздрагивающей от дождевых капель. Всю ночь во сне она бежала по лесу, преследуемая полчищами хохочущих и визжащих невидимых тварей до тех пор, пока рассвет не потеснил чернильную тьму, и с первыми лучами утреннего солнца Лада открыла глаза.