Глеб Кащеев - Лабрис [litres]

К черту боль! Зато быстро. Подползаю к краю колодца и выставляю перед собой фонарик. Очень хочется посмотреть, насколько далеко тварь из мрака, но, боюсь, что если увижу ее, то уже не решусь нырнуть в пещеру.

Фонарик не работает. Тупо смотрю пару секунд на разбитое вдребезги стекло и остатки лампочки. Ищу спички в пакете, но те как сквозь землю провалились. Может, сумка тоже порвалась?

Небо на восточной стороне бухты уже не пурпурное, а нежно-розовое с голубым. Невольно оглядываюсь. В сумерках тварь видно и без фонарика. Она как раз сползает с дороги. Времени у меня меньше минуты.

Колодец манит к себе – эта черная пасть со зловонным дыханием притягивала меня как магнит, гипнотизировала, звала. Как будто в земле затаилось чудовище, прогрызло тонкую пленку скалы, вытянуло губы, и в результате получилась эта дыра. Как ни смотри в нее, дна, на котором прячется жадный язык, не видно. Только тепло дыхания этого невидимого монстра. Только запах его нечищеных зубов. Аромат мертвечины – останков тех, кто уже поддался гипнозу и сделал заветный шаг в голодную бездну.

Наконец рука натыкается на спички. Первые две я нервно ломаю, чиркая слишком сильно. Наконец третья вспыхивает огоньком, который шустро перекидывается на факел. Опускаю его в дыру. До дна метра три. Достаточно, чтобы понять: прыжок туда – самоубийство. Насмерть не разобьюсь, но, приземлившись на одну ногу, точно ее сломаю. Яма внутри совсем небольшая и соединяется с основной пещерой очень узкой щелью. Мальчишки, которые, по словам Дары, забирались туда со стороны моря, не смогли бы залезть в эту часть, но и у меня не получится выползти из нее. Это ловушка. Путь в один конец.

В нос бьет ужасный запах. Он через ноздри проникает в самый мозг и, кажется, как будто лишает воли. Хочется бежать от этого места как можно быстрее. Решаюсь и кидаю факел вниз. Только тогда получается разглядеть дно. Секунды две тупо смотрю вниз и не понимаю, что именно вижу. Какое-то чудовище, как из моего сна, с кучей конечностей и лиц. И только потом осознаю, что это три сваленных друг на друга тела.

Оборачиваюсь, чтобы увидеть тварь совсем рядом. Нас разделяет метров десять. С трудом поднимаюсь на ноги и медленно, не сводя с нее взгляда, пячусь к обрыву. История повторяется. Снова порождение тьмы стоит передо мной, и опять между нами чертов колодец. Только, похоже, теперь судьба разбиться мне. Если выбирать, что лучше: обвивающие тело жадные черные щупальца или короткое падение на камни внизу, то я однозначно за второе.

Интересно, как я умерла в первый раз? Это мой внутренний голос или я сама? Почему-то уже перестала различать. Может, мне не впервой лишать себя жизни?

Тварь останавливается в паре метров, возле самой дыры в земле. Чего она ждет?

Тихое шипение и возмущенный визг. Первый солнечный луч коснулся мрака, произведя эффект раскаленного клейма. Мгновение – и комок тьмы обрушивается вниз, в свою нору.

Хочу сделать шаг прочь от обрыва, но мои ноги подкашиваются, и я падаю спиной вниз.

Тут недолго лететь, я помню.

Какая довольная толпа. На меня смотрит множество глаз, и все улыбаются и радуются. Хочется улыбаться в ответ, но что-то в этих оскалах меня пугает.

Пытаюсь пошевелиться, но понимаю, что мои руки связаны за спиной.

Наконец смотрю вниз, и мне хочется кричать. Под расцарапанными до крови ногами разложен большой костер. Огня пока нет, но для чего предназначен хворост и бревна, сомневаться не приходится. Я привязана к столбу и могу разве что крутить головой.

Священник в праздничных одеждах, расшитых золотом и серебром, что-то вещает толпе, и они ловят каждое его слово.

Люди в предвкушении. Скоро они увидят зрелище, ради которого пришли.

– Сжечь ведьму! – кричит кто-то, и толпа подхватывает, заглушая речь священника: – Сжечь! Сжечь!

Мужчина в золоте и серебре оборачивается, и я вижу довольную ухмылку Горана.

– Сжечь нечисть! – провозглашает он и кидает факел мне под ноги.

– Ну как? У тебя получилось? – разбудил меня голос Дары.

С трудом продралась через клочки расползающегося, как туман, кошмара. У меня все болело, будто по мне прошлась стая слонов. Или стадо. Не знаю, как там они называются.

Подняла голову и посмотрела на ноги. Ран и царапин как не бывало.

– Ау! Ты ответишь или нет? – нетерпеливо спросила подруга.

– Да. Получилось, – хрипло ответила я и закашлялась.

– Что случилось? – насторожилась она.

– Не знаю. Мне кажется, что я снова умерла. Или нет. Помню, что падала с обрыва в тот момент, когда солнце взошло. Меня перезагрузили, как компьютер, и вернули сюда, только вот успела ли я упасть?

– Боже! Как ты себя чувствуешь?

– Помятой, но здоровой. Насколько это возможно для мертвой.

Дара с облегчением вздохнула:

– Ну так что там, в дыре?

– Трупы. Мы все правильно подумали. Это Горан.

– Тогда я звоню Александру?

– Звони, – устало говорю я и откидываюсь обратно на матрасы.

Сегодня день моей смерти. Что бы там ни произошло вчера, срок наступил. Если мои расчеты верны, то к вечеру тьма за моим левым плечом доберется до меня. Ну что же, у меня почти не осталось незавершенных дел. Одна короткая линия лабиринта, которую мы можем пройти сейчас, и все. Маньяк вычислен. Мертвые дети найдены. Так как их три, то Стефан еще жив и, вероятно, его спасут. Ничего лучше я уже сделать не могу.

– У него телефон выключен!

– Боже! Ну почему все никогда не бывает просто? – простонала я и поднялась на ноги.

Стопа почти не болела, но мышцы ныли после вчерашнего, а то я уж начала было сомневаться, не приснилось ли мне все это.

Первым делом достала зеркальце и, собравшись с духом, посмотрела себе за спину.

Странно, но тьма оказалась почти так же далеко, как и вчера. Чуть ближе, однако свою ночную норму она явно не преодолела. У меня опять были сутки в запасе. Может, она теперь остановится и зависнет рядом, в одном шаге от меня?

– Что там? – напряженно спросила Дара.

– Она чуть затормозила. Сутки еще точно есть.

– Ты обещала пойти в храм!

– Сначала в город. Нам нужно найти Александра. Это важнее, потому что на кону жизнь Стефана.

Нам повезло. По шоссе мимо нас проезжал знакомый Даре дед – на каком-то невероятном гибриде мотороллера и квадроцикла, за которым бренчала всеми оттенками ржавого железа старая тачка, доверху заполненная мешками. Подруга тут же напросилась «чуть прокатиться». Я незаметно плюхнулась рядом, и мы помчались со скоростью аж двадцать километров в час. И все равно так до города было быстрее, чем пешком. Уже через полчаса мы прошли мимо салона мадам де Труа и остановились возле подъезда следователя. По пути Дара звонила еще дважды, но телефон так и не работал.