Генри Каттнер - Древо познания

Ночью им пришлось по очереди дежурить у костра, причем Майя сама настояла на этом, и Эрик не посмел возразить. Он понятия не имел, какие опасности мешали им спать одновременно. Последним, что он видел, перед тем как провалиться в сон, была фигурка Майи, одетой в рваную кожаную тунику. Несмотря на кажущуюся хрупкость, она была прекрасна в своей решимости следовать клятвам и расписанной по часам жизни. Ничто на свете не могло сбить ее с праведного пути. Она была так прекрасна…

Он закрыл глаза, и к горлу подступил комок боли.

Утром она принесла связку толстых птиц с короткими крыльями, больше всего напоминавших перепелов, и стала готовить их на краю родника. Майа мрачно улыбнулась Эрику, когда он сел, но не сказала ему ни слова и не смотрела на него, если на то не возникало необходимости, явно не собираясь подчиняться предательскому чувству, вызвавшему в ней вчера бурю противоречивых эмоций.

В полном молчании они съели приготовленную на углях птицу. Потом Эрик попытался объяснить Майе, что собирался довести ее до ворот города. Поначалу она возражала, поскольку хорошо знала окружающую местность и не нуждалась ни в каком сопровождении. Но, несмотря на сложившиеся обстоятельства, Эрик не мог заставить себя покинуть девушку. Мгновение кристально чистого единения и понимания создали между ними нерушимую связь.

И, наконец, после долгих уговоров она согласилась. После этого они, почти не разговаривая, потушили костер и продолжали свое движение по холмам в сторону восходящего солнце, сверкающего яркой точкой на небосводе. Путешествие заняло весь день. Когда они остановились пообедать, Майя снова одной ей известным способом поймала одного кролика. После полудня рюкзак на спине, в котором находилась машина времени, начал высасывать силу Эрика. Когда он немного нагнулся вперед, чтобы облегчить ношу, Майа с любопытством посмотрела на него, но так ничего и не сказала.

Над холмами уже сгустились сумерки, как она вдруг остановилась на вершине небольшого возвышения и указала вперед. На вершине высокого холма Эрик увидел несколько белых домов, окруженных разрушенной стеной. И тут девушка ясно дала ему понять, что пришло время прощаться. Никто в городе не должен был видеть его.

Он стоял на вершине холма и смотрел ей вслед. Она, не оглядываясь, шла вперед легкой, уверенной походкой, ногами раздвигая высокую зеленую траву и высоко держа голову. Эрик не отворачивался, пока Майа не превратилась в крохотную фигурку и не скрылась за городскими воротами. И тут же его сердце кольнула боль утраты, но вместе с тем он ощутил радостное предвкушение. Ибо с каждым разом он все больше убеждался в том, что за этими короткими и, казалось бы, бесполезными встречами с живущей во всех временах голубоглазой девушкой кроется нечто большее, чем простая случайность.

Когда ее фигурка исчезла из поля зрения, он решительно потянулся к закрепленным на поясе переключателям. Он снова потерял ее… но не навсегда. Она уже ждала его где-то в туманном далеком будущем, или в неисследованном прошлом. Он в который раз щелкнул переключателями.

МРАЧНЫЙ ПОТОК СТОЛЕТИЙпроносился над Эриком, стирая холмы и зеленые луга между ними, а также постепенно приходящий в упадок безымянный белокаменный город. Пусть он никогда больше и не увидит эту Майю, но его уже ждали другие Майи. Эрика поглотило забвение. Поглотило оно и его нетерпение, и зародившуюся веру в великую цель, стоящую за всеми его действиями.

По щелчку машины времени он попал из серой пустоты в яркий солнечный день, очутившись на холме рядом с зубчатыми стенами замка, окруженного рвом. Примерно в четверти километра он увидел толпу закованных в доспехи людей. Они стояли под каменной стеной, и ветерок доносил до него крики и скрежет металла. И тут он подумал о том, что в своих путешествиях ему слишком часто приходится сталкиваться с войной и смертью. Поэтому задался вопросом, а не влияло ли его бурное прошлое на миры, в которых он появлялся, и был ли у него хоть какой-нибудь шанс попасть в мир без войн и насилия?

Но сейчас это мало что значило. Эрик внимательно огляделся, гадая, живет ли в этом средневековом мире еще одна голубоглазая Майя. Но можно было с уверенностью сказать, что рядом ее точно нет. Зеленый лес сомкнулся у подножия холма. Вокруг не было никаких признаков цивилизации, кроме замка и осаждающих его кричащих воинов. Возможно, она и жила где-то здесь, в этом ярком примитивном мире, но он не мог так рисковать, ведь ее можно было найти и в других мирах.

Внезапно Эрика охватил благоговейный трепет при одной мысли об ее повсеместном присутствии. Она была повсюду и во всех временах. Ее знали все эры, а давление ее ног ощущали на себе все участки суши. Хотя Майа находилась в бесконечном будущем и бесконечном прошлом, а также в самых далеких уголках Земли, в реальности все ее воплощения, ее бесчисленные дочери, были доступны в любой момент времени, вне зависимости от того, куда заводила машина времени. Майа была вездесущей, вечной. Он чувствовал ее присутствие даже во всепоглощающем забытье. А затем он в очередной раз коснулся переключателей, и осажденный замок навсегда остался в далеком прошлом.

ДВОЕ ДЕТЕЙиграли у мелкой речки. Эрик медленно шел к ним по теплому песку. Девочка и мальчик были одеты в короткие рубашки грязно-белого цвета. На вид им обоим было лет по десять, и все их внимание было сосредоточено на игре у воды. Они оторвались от своего занятия только тогда, когда тень Эрика упала на их замок из камней и песка. На загорелом личике девочки весело поблескивали знакомые дымчато-голубые глаза.

Эти глаза долго и внимательно осматривали его. Затем она мило и неуверенно улыбнулась, поднялась на ноги и стряхнула песок с босых ног и рубашки. Судя по нерешительной улыбке, озарившей ее милое личико, она явно собиралась что-то сказать.

— Ou e’voof, — наконец, раздался ее нежный голосок.

Язык, на котором она говорила, отдаленно напоминал французский. Судя по всему, девочка хотела спросить: «Кто вы?»

— Je suis Eric [21] Меня зовут Эрик (прим. перев.) , — с серьезным видом ответил он.

— Zhn’compren, — она с сомнением покачала головой, но недоверие в ее знакомых дымчато-голубых глазах быстро сменилось узнаванием. — Zh voo z’ai vu?

— Правда? — очень мягко спросил Эрик, стараясь коверкать свой французский на манер девочки. — Ты что, действительно, видела меня раньше?

— Кажется, да, — застенчиво пробормотала она и, покраснев, заговорила еще тише, практически перейдя на шепот. — Я уже где-то видела ваше лицо… где-то, когда-то… давным-давно. Ведь правда? Неужели я… Эрик? Я не знала, как вас зовут. Я только сейчас услышала ваше имя. Но ваше лицо… Ты… О, Эрик, дорогой, я так люблю тебя! — Прямо посреди фразы она сменила официальное «вы» на интимное «ты».