Дмитрий Ахметшин - Комплот детей

— Помоги мне спустить её из окна.

Там, снаружи, никого. Засада, которую подсознательно ожидал Игорь, была только из голубей, что ютились на ветках и под козырьком дома напротив. Когда Игорь почувствовал под ногами землю, он вдруг подумал, что профессор, наверное, не знает всех масштабов трагедии. Про врача ему, видимо, никто не сказал. Иначе он не игрался бы так вольно суждениями, а дал дрессированным тиграм растерзать беглецов. Пройдёт некоторое время, прежде чем всё откроется… возможно, даже очень небольшое время. Им с Ленкой нужно оставить между собой и этим домом, похожим на усталого, смертельно больного буйвола среди костей своих сородичей, хотя бы несколько сотен метров.

Оказавшись на свободе, Игорь решил двигаться по направлению к собственному дому. Он нёс жену на руках ровно квартал, после чего понял, что далеко им не уйти. Ленка не желала просыпаться. Игорь думал, вряд ли она будет ему благодарна, начнёт кричать, называть себя свободным человеком и нести всякую чепуху о свободе выбора и отсутствии будущего.

Повсюду люди выбирались из промерзающих жилищ и жгли костры, собираясь вокруг огромными толпами или, взяв какую-нибудь пламенеющую палку, шли зажигать свой очаг обогрева. Судя по многочисленным столбам дыма вокруг, должно быть, вся Самара этим днём вышла на улицы жечь костры.

Совсем выбившись из сил, он нашёл убежище в подвале одного из покинутых домов, забаррикадировав изнутри вход. Наступила ночь — длинная, тревожная, голодная. Ленка не приходила в себя, только иногда начинала шумно дышать и словно что-то бормотать под нос. «Спи, родная, — неловко говорил Игорь, больше обращаясь сам к себе, чем к жене. — Пусть Морфей сделает твой сон спокойным… таким, каким никогда не будет жизнь, когда ты проснёшься».

Он понятия не имел, кто такой этот Морфей и откуда он взялся у него в голове.

Игорь развёл собственный небольшой костерок из стопки перевязанных бечёвкой журналов и деревянной спинки от дивана. Он погружался в короткий тревожный сон и просыпался с мыслями о том, что они с Леной могут задохнуться. Но в подвале была вентиляция: дым уплывал куда-то под потолок. Крохотные окошки залепил снег. Один раз кто-то врезался в железную дверь и побрёл прочь, тихо ругаясь.

Утром Ленка наконец очнулась, но была очень плоха. Она видела всё как будто сквозь туман, то улыбалась мужу, то, будто вдруг что-то вспомнив и осознав, начинала его ругать. Называла его Гошкой, культивируя огород презрения и ненависти. «Ты понимаешь, что я вытащил тебя из-под ножа?» — спрашивал Игорь, замалчивая при этом, что насадил на нож другого человека. Ответы Ленки были путаны и пространны. Она не понимала.

Они выбрались из убежища и отправились дальше, избегая людных мест. Ленка шла сама, повиснув на плече мужа. Она молчала. Ноздри её раздувались, а губы шевелились, будто хотела что-то сказать, но никак не могла оформить мысли в слова. Когда они остановились около одного из костров чтобы погреться, Игорь услышал последние новости и сплетни: говорили, что пятый хлебозавод, брошенный работниками, занял народ и печёт там хлеб, раздавая всем желающим. Многие либо собирались туда, либо были только что оттуда, рассказывая о настоящем, ароматном, горячем хлебе, который за пять суток стал ценнее золота. И это была единственная положительная новость. Говорили, что вандализм уже вошёл в норму жизни. Говорили про массовые столкновения из-за еды с цыганами где-то в районе Зубчаниновки. Говорили, что те же цыгане многих местных забирают в рабство. Говорили, что в лесопарке, что вдоль Ташкентской улицы, совершилось массовое самоубийство, что кто-то планомерно сжигает церкви: пострадали уже три. Все нервничали и готовы были драться со всеми. Все были голодны и готовы на всё, чтобы урвать себе хоть какой-нибудь кусок хлеба. Пусть даже у зазевавшегося соседа.

Мысль о еде и навела Игоря на идею посещения Эльдорадо, громадного супермаркета, электрического рая с разнообразной едой на полках. Огромный супермаркет — не маленький магазин. Сейчас туда труднее попасть, чем в маленький магазин. Но если уж попадёшь, то награда наверняка превзойдёт все ожидания, не каждый решится сунуться под своды рукотворной пещеры. Есть вероятность, что те или иные люди уже взяли торговый центр под усиленную охрану, но Игорь прекрасно помнил: пару дней назад он околачивался там, поблизости, совсем один.

Что ж, это лучше, чем возвращаться домой.

— Ты, наверное, меня ненавидишь, — решился нарушить молчание между ним и супругой Игорь. Он не был уверен, что Ленка всё в полной мере осознаёт и понимает. Очнулась она сорок минут назад, и с тех пор не произнесла ни одного вменяемого слова. Только пьяно покачивалась, привалившись к плечу мужа. — Когда-нибудь ты поймёшь, что я не мог поступить иначе.

— П…

— Я понимаю, — сказал Игорь с покорностью. — Ты можешь называть меня любым словом, которое тебе только понравится. Внеси свой вклад в поддержку русского мата.

— Писать…

— А. Хорошо. Сейчас.

Игорь подождал, пока она сделает свои дела. Когда Лена захотела пить, он натопил ей в ладонях снега. Снег, который нападал за последние два дня, казался самым чистым и самым вкусным из всего, что Игорю довелось пробовать. Поняв это, он сам выдул немало воды, сцеживая её в подобранную возле мусорного бака пластиковую бутылку.

Он был прав только отчасти. Торговый центр «Самолёт» сверкал в солнечных лучах и был похож на огромный корабль, севший на мель. Конечно, нашлись любопытные, которые захотели проверить, что там, внутри. Через дыру Игорь не пошёл: возможны были нежелательные встречи. Слишком уж явной была эта дыра в стеклянной двери, она без стеснения предъявляла фиолетовые внутренности каждому, кто проходил мимо. Вывески и рекламные плакаты обещали тёплые посиделки с попкорном и колой в компании новейшего фильма, плакат с лошадкой на полозьях, той самой, деревянной, из детства, заманивал скидками на игрушки для мальчиков. Совсем недавно, до всего этого кошмара, во время захода солнца вся конструкция сверху зажигалась как новогодняя ёлка, расцветала как маковая поляна, дождавшаяся наконец воды с неба. Но Игорю было интересно совсем не это. Задрав голову, мужчина смотрел на почти полностью покрытую снегом вывеску продуктового супермаркета. Он располагался в самой глубине всего комплекса, прямо по широкому, глянцевому коридору со скамейками. Многие ли польстились и попробовали добраться до лежащих на полках продуктов?

Когда супермаркет заканчивал свою дневную работу, между выходом и кассами опускали антивандальную шторку. Не то, чтобы совсем не было способов её открыть без ключа, но Игорь боялся, что это будет трудновато сделать в темноте.