Уильям Блэтти - Изгоняющий дьявола

Каррас смотрел ему вслед и вспоминал о том, как встретил его в машине Киндермана. Еще одна тайна...

Он с трудом открыл дверь. Было уже темно. С чувством отчаяния Дэмьен шагнул вперед – из одного мрака в другой.

Он перешел улицу и заспешил навстречу близкому отдыху, но, войдя в комнату, увидел на полу у двери записку. Записка была от Фрэнка. Насчет пленок. Домашний телефон и «пожалуйста, позвоните...»

Дэмьен набрал номер и замер в ожидании. Руки его подрагивали.

– Алло? – зазвучал в трубке писклявый мальчишеский голос.

– Можно мне поговорить с твоим папой?

– Да. Подождите, пожалуйста. – Трубку положили и тут же снова подняли. Опять мальчик: – А кто это?

– Отец Каррас.

– Отец Каритц?

Сердце Дэмьена бешено стучало, но он спокойно поправил мальчика:

– Каррас. Отец Каррас.

Трубку опять положили, и через несколько секунд раздался голос:

– Отец Каррас?

– Да. Здравствуйте, Фрэнк. Я тщетно пытался дозвониться вам.

– О, извините. Я занимался дома нашими пленками.

– Уже закончили?

– Да. Это какая-то чертовщина.

– Я и сам знаю. – Каррас пытался говорить ровным голосом.

– Так что же там, Фрэнк? Что вы обнаружили?

– Начнем с частности.

– Ну?..

– Здесь недостаточно примеров, чтобы сказать наверняка, вы понимаете, но выводы сделать можно. Эти два голоса на пленках, возможно, принадлежат разным людям.

– Возможно?

– Под присягой я не стал бы на этом настаивать, но ошибка почти исключена.

– Почти исключена... – автоматически повторил Каррас. Опять сомнения... – А что насчет бреда? – спросил он безнадежно. – Это какой-нибудь язык?

Фрэнк рассмеялся.

– Что тут смешного?

– Это что, психологический тест, святой отец?

– Я вас не понимаю, Фрэнк.

– Или вы перепутали пленки, или я уж не знаю.

– Фрэнк, это язык или нет? – перебил Каррас.

– Я бы сказал, что это язык. Да, именно язык. Каррас напрягся:

– Вы шутите?

– Вовсе нет.

– И что это за язык?

– Английский.

Несколько секунд Каррас молчал, а потом изо всех сил закричал:

– Фрэнк, или я вас не расслышал, или вы решили надо мной подшутить?

– У вас есть магнитофон? – спросил Фэнк.

Магнитофон стоял на письменном столе. – Да, есть.

– Там есть кнопка реверса?

– А в чем дело?

– Есть или нет?

– Подождите. – Каррас раздраженно положил трубку на стол и снял с магнитофона крышку. – Такая кнопка есть. Но что все это значит?

– Поставьте пленку и проиграйте ее в обратную сторону.

– Что?!

– Там какие-то злые гномы. – Фрэнк рассмеялся. – В общем, вы прослушайте, а завтра побеседуем. Спокойной ночи, святой отец.

– Спокойной ночи, Фрэнк.

– Желаю вам хорошенько развлечься.

Каррас повесил трубку, разыскал нужную ленту и вставил ее в магнитофон. Сначала он просто прослушал ее. Покачал головой. Ошибки быть не могло: бред – и все.

Дэмьен промотал пленку до конца и включил ее в обратную сторону. Он услышал свой голос, произносящий слова наоборот. А потом голос Реганы – или еще кого-то – говорящий... по-английски!

...Marin, Marin, Karras, be us let us. [11]Английский. Какая-то чепуха, но на аглийском! К а к она это делает, черт возьми!

Он прослушал пленку, перемотал ее и поставил снова. Потом еще раз. И только после этого осознал, что слова тоже шли в обратном порядке!

Взяв бумагу и карандаш, Дэмьен сел за стол и начал записывать транскрипцию слов. Он работал увлеченно, то и дело щелкая выключателем магнитофона. Когда с этим было покончено, на другом листке бумаги он записал те же слова, только меняя их порядок в предложениях.

Наконец откинулся на спинку стула и прочитал все, что у него получилось.

...опасность. Но не совсем, (неразборчиво) умрет. Мало времени. Теперь (неразборчиво). Пусть она умрет. Нет, нет так хорошо! Так хорошо в этом теле! Я чувствую! Здесь (неразборчиво). Лучше (неразборчиво), чем пустота. Я боюсь священника. Дай нам время. Бойся священника! Он (неразборчиво). Нет, не этот, а тот, который (неразборчиво). Он болен. Ах, эта кровь, почувствуй кровь, как она (поет?).

На этом месте Каррас спросил: «Кто ты?» и ответом было:

«Я никто, я никто».

Тогда Каррас спросил: «Это твое имя?» – "У меня нет имени. Я никто. Нас много. Дай нам жить. Дай нам согреться в теле. Не (неразборчиво) из тела в пустоту, в (неразборчиво). Оставь нас, оставь нас. Дай нам жить. Каррас. (Мэррин? Мэррин?)...

Он вновь и вновь перечитывал написанное. Его пугали эти слова, казалось, что здесь говорят несколько людей сразу. В конце концов от многократного перечитывания текст превратился в бессмысленный набор слов. Каррас отложил листок и закрыл лицо руками. Это не неизвестный язык. Писать слова наоборот не считалось сумасшествием, и такое явление часто встречалось, но говорить!

Переделывать произношение так, чтобы при проигрывании назад слова звучали фонетически верно. Это было не под силу даже чрезмерно возбужденному интеллекту. Может, это и есть ускоренное развитие подсознания, на которое ссылается Юнг? Нет. Здесь что-то другое...

Каррас подошел к полкам, отыскивая книгу Юнга «Психология и патология так называемых оккультных явлений», и нашел нужную страницу: «Отчет об эксперименте относительно автоматического написания слов». Субъект подсознательно отвечал на все вопросы анаграммами.

Анаграммы!

Он положил открытую книгу на стол, склонился над ней и прочитал часть отчета:

"3-й день.

– Что такое человек?

– ...

– Это анаграмма?

– Да.

– Сколько в ней слов?

– Пять.

– Какое первое слово?

– Смотри.

– Какое второе слово?

– И-и-и-и.

– Смотри? Я должен разгадать его сам?

– Попробуй.

Решение анаграммы субъектом было найдено:

(Жизнь в меньшей степени может.) Он сам был удивлен. Это доказывало, что в его мозгу существует интеллект совершенно от него независимый. Поэтому он продолжая задавать вопросы:

– Кто ты?

– Клелия.

– Ты женщина?

– Да.

– Ты жила на земле?

– Нет.

– Ты будешь жить?

– Да.

– Когда?

– Через шесть лет.

– Почему ты разговариваешь со мной?

– ...

Субъект расшифровал и эту анаграмму: ( Я Клелию чувствую.) 4-й день.

– Это я отвечаю на вопросы?

– Да.

– Клелия здесь?

– Нет.

– Тогда кто здесь?

– Никого.

– Клелия существует?

– Нет.

– Тогда с кем я разговаривал вчера?

– Ни с кем".

Каррас перестал читать. Покачал головой. Ничего сверхнормального здесь не было: просто неограниченные возможности интеллекта.

Он достал сигарету, потом снова сел и закурил: «Я никто. Нас много». Жутко. Откуда она могла это взять?

«Ни с кем».

Может быть, и Клелия появилась так же? Неожиданно возникающие личности?

«Мэррин ... Мэррин...» «Ах, эта кровь...» «Он болен»...

Утомленный взгляд Дэмьена упал на книгу «Сатана». Он вспомнил первые строки: