Алан Кранк - Кормилец

День подходил к концу. Квадрат света из окна перелез с пола на стену. Тени ножек стола вытянулись и почернели. Она подошла к стене и щелкнула включателем. Электричества нет. Выхода нет тоже: дверь снаружи заперта на шпингалет, а окно зарешечено.

Что-то, как будто когтями, заскребло по дверце шкафа изнутри. Похоже на птицу или мышь. Но Лиза точно знала, что это не могло быть ни мышью, ни птицей. Это вообще не могло быть ничем живым.

Пошел снег. От мельтешения крупных белых пятен и ритмичного взмаха «дворников» сознание провалилось в безвременье. Мысли и чувства исчезли. В таком состоянии Игорь проехал несколько часов и счастлив был бы преодолеть всю дорогу. Аварии он не боялся. Это было бы слишком легко.

Мозги включились под Тихорецком. После третьего знака ограничения скорости справа у дороги появился ярко освещенный двухэтажный пост ГИБДД. Около прожектора стоял человек в форме и постукивал жезлом себя по бедру. Один взмах – и на погоны упадут новые звездочки. Не каждому доводится остановить маньяка и спасти ребенка. Спасти одного и убить другого. В момент взмаха жезл превратится в серп в руках смерти.

Хотя нет. Вряд ли звезды. Игорь еще не сделал ничего противозаконного. Он пока что всего лишь бледный дрожащий водитель с ножом в бардачке, лопатой в багажнике и ребенком на заднем сиденье. Намерения? А кто их сможет доказать? И все же даже получасовая проволочка будет хуже многолетнего тюремного заключения. Он опоздает.

В зеркале появились еще две пары фар. Полицейский поднял жезл.

«Вылезайте из машины с поднятыми руками». – Игорь боялся этих слов и в то же время краем сознания хотел их услышать. Он не ослушается того, кто живет в земле под Деревом счастья. Он сделает все как надо, но ему помешают. В каком-то смысле это было бы спасением. Но вместо того чтобы шлагбаумом опустить жезл сверху вниз, полицейский покрутил им. Проезжай.

Первый раз они остановились на заснеженной площадке в сорока километрах от Краснодара. Сережа, не отходя от машины, быстро сделал свои дела (Игорь помог ему с ширинкой) и залез обратно. У Игоря, несмотря на все старания, так не получилось. Мочевому пузырю было плевать на трагичность ситуации и недостаток времени. Пришлось идти в заброшенное строение на краю площадки, которое Игорь сначала принял за автосервис.

На обратном пути Игорь заметил у разрушенной стены прямоугольный деревянный каркас, обтянутый тряпкой. Дрова. Он забыл про дрова. Два трехметровых бруска и еще два покороче вполне могли заменить шесть клеток из ивовых прутьев. Каркас выглядел слегка отсыревшим, но не гнилым. Чтобы их поджечь, нужно купить жидкости для розжига на заправке.

«И не забудь про спички или зажигалку», – напомнил себе Игорь.

Он толкнул конструкцию ногой, и та перевернулась, открывая надпись на выцветшей тряпке.

«Горячие чебуреки».

Игорь поднял глаза и посмотрел вокруг. Все верно. Дровами он запасался на прежнем месте. Ритуал – это повторение. А Место, со слов Шматченко, любило ритуалы. У придорожной гостиницы Игорь остановился уже не случайно.

Мотель по-прежнему работал и даже не сменил вывеску. Не горела буква «Э», но Игорь узнал бы это место и безо всяких надписей. Стоянка была забита грузовиками.

– Вам повезло. Остался единственный номер, – скажет ему девушка у стойки администратора.

Та самая девчонка – с жирно намазанными губами, в расстегнутой чуть не до пупка рубашке. Она будет килограмм на тридцать толще, может крашенная в блондинку.

Протянет ему ключ, и он зажмет пластиковый жетон с номером в кулаке.

– Седьмой, верно? – спросит он, и она посоветует ему чаще играть в лотерею.

В гостиничном номере все будет так, как было в прошлый раз. И, моясь в душе, он услышит стоны за стеной. В номере будет стоять двуспальная кровать. Постель будет вонять плесенью, и ему придется делить ее с сыном.

Чтобы получить чудо – ты должен сделать невозможное. А чтобы сделать невозможное, ты должен хорошенько к нему подготовиться и выспаться.

Не надо никаких подготовок. Дай бог Доронину продержаться до девяти. Игорь нажал на газ, и машина рванула вперед.

Быстро темнело. Лиза с трудом различала надписи на корешках Сережиных учебников, зато все отчетливее слышала шорох в шкафу, который теперь превратился в поскребывание. Один очень длинный день, протяженностью в десять лет, скоро должен закончиться. Даже Винни-Пух на стене понимал это и смотрел на нее с сожалением.

Что там в шкафу? Что вылезет оттуда, когда станет совсем темно? Лучше заглянуть сейчас, пока еще хоть что-то видно. Лиза подошла к шкафу и потянула за ручку.

– Спасибо, – прошептал женский голос, как если бы, открыв дверцу, Лиза сорвала печать с губ.

В шкафу на уровне глаз висели Сережины штаны и куртки, но Лиза смотрела вниз, в правый дальний угол, туда, где обычно прятался Сережа. В углу, сгорбившись, сидела грязная женщина в лохмотьях. Ногти в последний раз проскребли по дну шкафа. Женщина убрала с лица сальный клок волос и посмотрела на девочку влажными мутными глазами.

– Иди ко мне, доченька.

Это была нищенка. Нищих Лиза видела много раз, столько же, сколько бабушка Вера брала ее с собой в церковь. Красное бугристое лицо, крупный припухший нос, тоже красный, обветренные губы и огромные темно-коричневые мешки под глазами. Краснотой лица женщина сильно напоминала покойного деда Петю, когда тот возвращался с охоты или рыбалки.

– Иди ко мне, доченька.

Женщина протянула руку, и Лиза отступила на шаг. Недавний кошмар, о котором и вспоминать было страшно, начинался с протянутой руки.

– Я не ваша дочка.

– Моя. Я пришла за тобой, доченька.

Лиза отошла еще на шаг. Рука нищенки продолжала тянуться. Ладони были покрыты мелкими царапинами и ссадинами. Под короткие ногти забилась грязь. Пальцы остановились в нескольких сантиметрах от лица Лизы и мелко задрожали.

– Я думала, что ты попадешь к хорошим родителям. Что они будут любить тебя. Если бы я знала, что они за люди, я никогда бы не отдала им тебя. Поверь мне – никогда. Пойдем.

– Я не ваша дочь, – возразила Лиза. – Я никуда не пойду.

Она хотела с силой захлопнуть дверцы шкафа, но вместо этого лишь слегка прикрыла их. Из шкафа донеслись всхлипывания.

– Пойдем. Говорю тебе – пойдем, глупая девчонка. Пока не поздно.

Лиза попятилась от шкафа.

– Я потратила на тебя немало времени. Целых девять месяцев носила под сердцем. А могла бы просто сделать аборт. Делов-то: сдать анализы и заскочить на час в консультацию. Витька, папка твой, так и говорил. Иди ко мне, неблагодарная сучка!

Шкаф вдруг затрясся, посыпались удары. По стенкам, по дну, но не по дверцам. Лиза бросилась к двери. Толкнула ее. Подергала за ручку. Заперто.