Кати Беяз - Всё, что от тебя осталось

– Можно и так сказать.

Повисла пауза.

– Антон, я, разумеется, тебе не смогу заменить лучшего друга, но мне кажется я имею право на более развёрнутые ответы, – воспротивилась Таня.

– Галя, девушка Толи, умерла. Она погибла в той аварии, что посадила меня в инвалидное кресло. Ко всему прочему, я был за рулём.

Таня на время замолчала.

– Мне очень жаль, – наконец, раздалось в трубке. – Ты, наверное, винишь себя?

– Я винил. Но сейчас мне лучше дается понимание неизбежного.

– Вас было трое? – последовал неожиданный вопрос.

«Что я должен отвечать? Если трое, то почему? А если четверо то, что случилось с той, кого я совсем недавно называл своей девушкой? Это всё было так сложно, но врать я просто устал».

– Нас было четверо, Таня.

Она не сразу, но спросила.

– И кем был четвертый пассажир в машине?

– Это была моя девушка. Она сейчас в коме.

Таня снова молчала. Я где-то пожалел, что начал разговор о своем прошлом, но если я планировал связать с ней свою жизнь, то он когда-нибудь должен был состояться.

– Ты скучаешь по ней? – вдруг послышалось в ответ.

– Как по своей девушке нет, но как по человеку, попавшему в беду, несомненно.

Мы быстро попрощались, оставив между слов «целую» и «до встречи» некоторую прохладу. Вскоре позвонил Толик, и я пригласил его на просмотр фильма к Тане. Тот охотно согласился, желая взглянуть на девушку, которая уже давно жила в моем сердце.

– Как ты? Пришел в себя от новостей о Стасе? – спросил я уже в машине.

– Да, бро, я решил оставить о нем свои мысли. Не думаю, что Стас получил по заслугам, но кто я такой, чтоб об этом судить.

Мне было нечего добавить, и я зажмурился рыжему солнцу, вспомнив, что забыл дома свои солнечные очки. Мы припарковались у Таниных ворот, и Толик помог мне сесть в кресло. Нас приветливо встретила её мама и провела на лужайку с бассейном.

– Хм, здесь так мило, – послышалось от Толика.

– Таня, это мой друг Толик. Толик, это Таня.

– Очень приятно, – расплывшись в улыбке, ответила Таня.

А Толик с чего-то поцеловал ей руку.

– Ты поможешь мне выбрать фильм? – спросила Таня.

Я согласился и направился за ней к низкой веранде.

– Толик, он такой… необычный! – удивленно произнесла она, оборачиваясь назад.

– Хм, необычный? Ну да, это практически его словесный портрет.

Таня рассмеялась.

– Ты совсем не ревнуешь?

– К кому? К Толику? Безусловно, ревную. Но у меня нет никаких шансов против него, поэтому любое сопротивление бесполезно.

Она снова хохотала.

– Ты раньше был ревнивцем, я помню.

– Я раньше был балбесом.

На этот раз мы рассмеялись вместе. Вдруг я ощутил нежное касание её руки и пряный запах волос. Таня, словно летняя гроза, подкралась и молниеносно поцеловала меня. Я не ожидал, и от этого по всему телу пробежали мурашки. Как много чувств давало одно её прикосновение, словно я, наконец, нашёл в своей биолаборатории нужный реактив активатор счастья. Теперь я не имел сил оторвать от неё глаз, она же принялась с деловым видом копаться в дисках с фильмами.

– Ты какой жанр хочешь посмотреть? Мои друзья любят ужасы.

– Ужасы? – переспросил я, хотя прекрасно услышал её.

– Ага, ты боишься?

– Боюсь? – снова совершенно по-глупому переспросил я.

– Не бойся, я тебя защищу! – рассмеялась она.

Низ книжного шкафа в просторной гостиной пестрил яркими обложками дисков. Из ряда названий мне вдруг попалось на глаза слово, имеющее в себе корень «кома». Случайно или нет, я наклонился и вытащил из плотного ряда дисков зарубежный фильм ужасов, который на русский манер назывался «Коматозники».

– Про что этот фильм? – показывая диск, поинтересовался я.

– М-м-м, это хороший фильм про студентов медиков. Они экспериментируют с клинической смертью.

– Зачем? – машинально спросил я.

– Ну, как зачем? Чтоб узнать, что там, за гранью смерти! Хочешь посмотреть?

Я утвердительно кивнул.

У бассейна ребята выставили экран, проектор и удобные сидения мешки. Мне первый раз захотелось вылезти из инвалидного кресла и разлечься с бутылочкой пива на мягкой траве, как это сделал Толик. Он словно звезда Голливуда привлек сегодня внимание всех друзей Тани без исключения. Девушки пытались выбрать место для просмотра кинофильма поближе, а парни заискивающе протягивали ему пиво, в тщетной попытке разгадать секрет его магнетизма. Мы сидели с Таней дальше всех, и поначалу фильм нас только отвлекал от изучения рук друг друга. Фигуристая девушка, что назвала себя Надин, подтянула своё кресло ближе к Толе и что-то шепнула ему на ухо. Я, словно ревнивая девица, принялся за ними наблюдать. Вскоре она уже гладила его волосы и предлагала испробовать её коктейль. Толик лишь мило улыбался и попивал пиво, возвращая свои волосы на прежнее место. Непостижимо, но в один из затемненных моментов, когда мы все погрузились в полумрак, она украдкой поцеловала его шею. Толик повернулся и что-то коротко ответил. Она глотнула свой коктейль, но не смогла отсесть от моего друга. Толик пьянил ее гораздо боле алкоголя.

Вдруг на экране группа молодых студентов, вооружившись дефибриллятором, ввели одного из парней в состояние клинической смерти. Нам с Толиком стало не до Надин. Парень попал по другую сторону смерти – в свои детские воспоминания. Надо отметить, что именно воспоминания глушили меня в Гленамар больше всего, оттого, все показанное в художественном фильме вызвало во мне ещё больше эмоций. Через пять с половиной минут, пока не началось необратимое кислородное голодание мозга, парень был возвращен к жизни тем же самым дефибриллятором. Толик обернулся и пристально посмотрел мне в глаза. Нам крайне повезло с выбором фильма, чего никак нельзя было сказать о Надин.

Я был так захвачен новой идеей, что пропустил Танин романтический порыв поцеловать меня.

– Вас с Толей что-то объединяет большее, чем просто дружба? – наконец, не выдержала она.

– О чем ты? Нет, мы просто… Наверное, авария нас сблизила, – постарался объяснить я.

– Ну да, его девушка умерла, твоя в коме…

– Таня, не надо так говорить. Я здесь не потому, что Женя в коме.

– Женя… – протянула она.

– Мне б не хотелось, чтоб ты так думала.

– А как мне думать? – срывалась она.

– Думай, что я однажды в одиннадцатом классе пошёл на олимпиаду и безнадежно влюбился. Тогда меня испугали эти чувства, и я полагал, что в институте таких чувств только прибавится, а самая милая улыбка на свете вскоре сотрется из моей памяти. Но она не только не стерлась, она так и осталась самой милой на свете, а её хозяйка самой желанной для меня.

Таня расплылась в улыбке, и вскоре я почувствовал мягкое прикосновение её головы у себя на плече.