Ширин Шафиева - Сны Ocimum Basilicum [litres]

Ясмин поглядела в глаза своему отражению. Женщина в зеркале была не владелицей бизнеса – она была музой, дикаркой, которая могла бы разгуливать по берегу моря, одетая исключительно в серьги, свободная и счастливая, с морской солью и песком в волосах вместо средств для укладки, пахнущая свежим потом и жасмином, танцующая под звуки собственного пения. Такой она могла бы стать, если бы воспитывалась среди других людей и не продала себя замуж.

– Я… другая, – Ясмин уместила в короткой фразе все свои сложные переживания. Взяла бриллианты и забросила их на дно сумочки.

– Тебе понравились?

– Очень понравились, – прошептала Ясмин. – Спасибо, – и, положив ладони на щёки Расима, она впервые поцеловала его – лёгким и недолгим, но настоящим поцелуем.

– Ты весь покраснел!

– Это не от смущения, – уверил её Расим. Они оба захихикали как малолетки.

– Теперь давай готовить! – Ясмин похлопала ладонями. – Я как раз волосы собрала.

Расим немного подумал, потом выудил со дна холодильника половину головки чеснока и слегка увядший пучок петрушки, с полки снял банку с перцем и опустил на стол древнюю чугунную сковороду.

– На вот, почисть два-три зубчика.

Ясмин честно взялась за нож и попыталась почистить дольки чеснока так же, как чистят огурцы или картофель.

– О, нет. Нет, нет, нет. – Расим выхватил у неё чеснок, пока она окончательно не загубила его. – Ты что, никогда не готовила?

Ясмин гордо вскинула голову.

– Я всегда работала. У меня женщина готовит.

– Ну ладно, – весело сказал Расим. – Я люблю готовить и тебя научу. Это такое же искусство, как живопись!

Он включил плитку, поставил на неё сковороду и плеснул туда немного оливкового масла.

– Ну, воду в кастрюлю ты же сможешь налить.

Ясмин с оскорблённым видом выполнила поручение.

– Вот, пристрой её рядом. Подсоли воду. Когда закипит, всыпь пасту. – Ясмин послушно следовала инструкциям. – А пока займёмся салатом. Нужно помыть руколу и черри. Смотри, масло нагрелось, теперь нужно пассеровать две минуты чеснок и петрушку. Для этого блюда петрушку резать не надо.

– Что такое – пассеровать?

– Слегка обжарить, чтобы аромат и цвет перешёл из овощей в жир.

– Слово какое. Нельзя сказать – просто пожарить?

– Но это же совсем другое, – вздохнул Расим и прибавил: – А черри надо будет бланшировать.

– Ещё одно слово умное? А это что?

– Подержать немного в кипятке.

– То есть сварить?

– Нет, это тоже другое.

У Ясмин голова пошла кругом. Она думала, что в кулинарии всё намного проще. Расим сунул ей в руку бывалого вида большую ложку.

– Вот, слегка помешивай. – Ясмин запаниковала: поручение показалось ей слишком ответственным, но, когда она склонилась над сковородой, запах, исходивший из неё, поразил её воображение. Почему-то вспомнилась Рейхан и её кремы, хотя они имели более привычный аромат, но наверняка она стояла над плитой так же, вдохновенно помешивая бурлящую субстанцию. «Может, напрасно я никогда не подходила к плите, может, готовка и правда искусство?» – подумала Ясмин.

– Кажется, прошли две минуты, – сказала она.

Так вместе они приготовили два простейших блюда – пасту с креветками и черри и салат из руколы, черри и перепелиных яиц. Для Ясмин это стало откровением.

Потом они сидели рядом на кушетке, разложив еду на двух заляпанных краской табуретах, и уплетали бутерброды с икрой, и салат, и пасту, и сыр рокфор с грузинским вином – Расиму друг на днях как раз привёз пару бутылок, на десерт у них были манго, а из сельдерея Расим обещал приготовить завтра крем-суп.

– Есть то, что приготовила своими руками, намного приятнее, я тебе скажу, – заявила Ясмин и потёрлась носом о его щёку.

– Видишь, как много чудных открытий, – засмеялся Расим. – Будут ещё, это я гарантирую! – Он заглянул в лицо Ясмин, словно спрашивая разрешения, и поцеловал её. После третьего поцелуя, длившегося целую жизнь, Ясмин откинулась на разбросанные по кушетке подушки и притянула художника к себе.

– Только не дави мне на живот, – предупредила она.

Рейхан хотела дать себе отдых. Путешествовать четыре дня подряд – не шутки, да ещё последняя вылазка вышла такой экстремальной. Её тело, особенно ноги, молило о пощаде. Но душа и, что самое ужасное, разум (в кои-то веки решивший поддержать безрассудную душу) кричали, что она опять должна быть где-то в другом месте. При этом не давали никаких подсказок относительно расположения этого места. Лягушонок её во сне тоже ни на что не намекнул, не дал подсказок, хотя до сих пор, следуя за воображаемой путеводной нитью, Рейхан так ничего существенного и не нашла. И она по-прежнему понятия не имела, кого ищет.

Она открыла карту Азербайджана в интернете и мысленно отметила на ней места, где побывала – Сураханы на Апшероне, Бешбармаг у моря на севере, затем агатовые горы, что не доезжая до Бешбармаг, потом Исмаиллы – западнее Карамельных гор. Никакой системы. Можно было подумать, что кто-то просто объезжает все известные достопримечательности, но в какой последовательности? Куда ехать дальше, в Шеки? На Гёйгёль?

Рейхан вспомнила свою квазилогическую цепочку, в которой следующим пунктом должна была быть группа мавзолеев Едди Гюмбяз. У неё не было оснований думать, что туда ей и надо направляться, но ничего, кроме семи куполов, на ум не шло. На всякий случай она быстро смастерила маятник из дырявой раковины моллюска Rapana. Это был один из самых простых способов задать вопрос с ответами «да – нет»: подвесить груз на нитку или цепочку, зажать в ладони, загадать, какие ответы будут соответствовать вращению по часовой стрелке и против неё, и отпустить груз. Рапана заплясала по часовой стрелке. Это означало «да». На такой ответ Рейхан и рассчитывала.

Подвергать себя очередному рандеву с Юсифом она не стала и заказала такси по телефону. Только от встречи с Юсифом это не спасло. Они столкнулись нос к носу – он шёл от ларька с сигаретами, а она – к приехавшему за ней автомобилю. С видом крайне взволнованным таксист остановил Рейхан и снова начал досаждать ей сводками о многотрудной жизни своего упрямого друга.

– С ним каждый день какое-то несчастье случается. Может, всё-таки вы ему сама позвоните и скажете, чтобы пришёл?

Напрашивались два вывода: Юсиф – хороший друг, а ещё у него нет чувства реальности. Белый Nissan мигнул фарами у перекрёстка, и Рейхан постаралась отделаться от таксиста.

– Может быть, он должен отработать какой-то кармический долг.

Глаза Юсифа остекленели, всё его внимание направилось внутрь мозга, где закипела работа, и, наконец, он выдал:

– Да не-е-е, у него никогда раньше не было долгов, это сейчас появились.

– Я о другом дол… – Рейхан взяла себя в руки. – Он же не хочет ко мне идти. И денег у него нет.