Чарлз Стросс - Дженнифер Морг [litres]

Она держит футляр за гриф и наклоняется через стол к Энглтону, цедит слова ему прямо в лицо. Она слишком близко, и потому не видит, как Барнс смотрит на ее пальцы на грифе так, словно это дуло автомата, и явно пытается определить, потянется ли она к спусковому крючку.

– Разумеется, вы расстроены…

– Разумеется?!

Мо вскакивает, бросает футляр на сгиб левой руки и щелкает замками.

– Да пошли вы! – рычит она.

Энглтон подталкивает к ней через стол пакет.

– Ваши билеты.

– Да пошли вы со своими билетами!

Пальцы ее правой руки сжимаются и разжимаются в воздухе, левая поглаживает скрипичный футляр. Барнс поднимается, делает шаг назад от стола и уже тянется к пиджаку, когда замечает короткий отрицательный жест Энглтона.

– И со своим гребаным гейсом шестого ранга! – Ее голос звучит твердо, но в нем звенят сильные чувства. – Я ухожу.

На миг Мо замирает на месте, будто хочет сказать еще что-то, затем хватает пакет и вылетает из комнаты, так хлопнув за собой дверью, что замок не успевает сработать и та снова распахивается. Барнс смотрит ей вслед, а потом, заметив округлившиеся глаза и открытый рот дамы за стойкой, вежливо кивает и снова закрывает дверь.

– Думаешь, она возьмется за это задание? – спрашивает он Энглтона.

Тот несколько секунд безучастно смотрит на дверь.

– О да. Она нас возненавидит, но она это сделает. Она ведет себя в пределах парадигмы. Тип-топ, как сказал бы Боб.

– Я на минуту испугался, что придется ее вязать. Если бы она сорвалась.

– Нет. – Энглтон с видимым усилием собирается и качает головой. – Она для этого слишком умна. Она намного крепче, чем ты думаешь, иначе я бы не поставил ее на это место. Но спиной к двери не сиди, пока все не закончится и мы ее не успокоим.

Барнс изучает неровную зеленую столешницу.

– Я почти сочувствую этой женщине из Черной комнаты, с которой ты сцепил Боба.

– Таковы правила игры, – печально пожимает плечами Энглтон. – Не я их написал. Можешь винить Биллингтона или человека за печатной машинкой, но он умер более сорока лет назад. О’Брайен не из конфет, и пирожных, и сластей всевозможных. В общем, справится. – Он устало смотрит на Барнса. – Должна справиться. Иначе мы все в дерьме.

«Как интересно, – говорит Рамона в чернильной тьме, пока я захлебываюсь обжигающе холодной соленой водой. – Не знала, что ты так можешь».

В груди у меня горит огонь, а барабанные перепонки будто протыкают ледяными иголками, и я начинаю метаться, как в бреду. Я чувствую, как мое сердце бухает, словно свайный молот, и страх сжимает меня, точно смирительная рубашка. Я умудряюсь удариться локтем об одну из стен тоннеля – острая боль среди черной тяжести.

«Прекрати сопротивляться».

Меня обвивают тонкие руки; она прижимает меня к себе, притягивает голову к своей груди, и я чувствую, как колотится ее сердце. Она тянет меня вниз, как русалка – утонувшего моряка, и я замираю – и в панике выдыхаю. А потом мы оказываемся в более просторном помещении (я чувствую, как расходятся стены), и вдруг мне уже не нужно дышать. Я чувствую, как ее (или мои) жабры втягивают прохладную сладкую воду, как ветерок с весеннего луга, и снова ощущаю одолженную у нее подводную свободу.

«Где мы? – вздрагивая, спрашиваю я. – Что это такое?»

«Мы точно под центральным отражательным контуром платформы. Думаю, он приглушил нашу связь, когда мы его проплывали».

Мои глаза постепенно приспосабливаются, и я начинаю различать в рассеянном вокруг зеленоватом сумраке отдельные предметы. Тоннель превратился в квадратное отверстие посередине купола, расположенного в центре плоского черного потолка (низкого и неровного на ощупь). По сторонам я различаю другие темные силуэты: какие-то опорные конструкции, уходящие в мрачную глубину. За ними – мутный простор открытого моря.

«Я думал, его до самого дна залили».

«Нет. Риф проходит в считанных метрах от поверхности воды, но потом резко уходит в глубину, до дна здесь почти шестьдесят метров. Платформу построили на краю подводного обрыва, а на дно опираются вот эти колонны».

«Понятно».

В экспериментальном порядке я отталкиваюсь от нее и отплываю на некоторое расстояние, пока не возвращается тяжесть в груди. Выходит, самостоятельно я могу отплыть примерно на восемь метров – здесь, в тени защитного контура. Я разворачиваюсь и медленно возвращаюсь к Рамоне.

«Так что ты мне хотела рассказать? Говори, пока нас снова не прервали».

В сумраке ее лицо кажется призрачной тенью.

«Нет времени. Злодеи на подходе».

«Злодеи… – Я слышу наверху гулкий рокот и поднимаю глаза к бетонному потолку. – Так. У них гарпуны?»

«Угадал, обезьяныш. Плыви за мной».

Она скользит к одной из колонн, а я поспешно устремляюсь следом, чтобы не оказаться за пределами пузыря, в котором у нас общий метаболизм. Колонна толщиной примерно в мой корпус, из грубого бетона, покрытого слоем ракушек и каких-то диковинных наростов, наверное новорожденных кораллов. За ней – открытое море: зелень наверху (мы, кажется, метрах в десяти под водой) и темень внизу. Рамона подтягивает колени к груди и переворачивается головой вниз, а потом резко выпрямляет ноги и стрелой летит в сумрачную глубину. Я сглатываю, а затем неуклюже следую ее примеру. Мое внутреннее ухо сходит с ума, но мне почти удается убедить его в том, что я карабкаюсь по толстой серой колонне. Мне немного не хватает воздуха, но с учетом обстоятельств все в порядке.

«У тебя все хорошо?» – спрашиваю я.

«Нормально», – внутренний голос Рамоны звучит напряженно, будто она дышит за нас обоих.

«Тогда не гони так».

Позади в сумраке маячит бежевая стена, подходящая ближе к колонне. Вдали я вижу тонкие силуэты охотящихся рыб.

«Давай сюда, между колонной и утесом».

Сверху слышны булькающие звуки.

«Вот они».

Рамона всматривается в мутное марево над нами.

«Давай».

На этой глубине ширина зазора между колонной и скальной стеной примерно метр. Я заплываю в него, а потом оборачиваюсь и беру Рамону за руку. Она подплывает ко мне, продолжая смотреть в далекое небо, и я затягиваю ее в тень колонны.

«Сколько мы сможем тут прятаться? Если они решат, что мы просто без аквалангов ныряем, такую глубину проверять не станут».

«На такое везение не рассчитывай, – говорит она, закрывает глаза и прижимается ко мне. – Ты кого-нибудь убивал, Боб?»

«Кого-нибудь убивал?.. – Это, конечно, зависит от того, что значит „кого-нибудь“. – Только паранормальные сущности. Это считается?»

«Нет, нужен человек, – Рамона вдруг напрягается. – Нужно было раньше спросить».

«Что значит нужен человек?»

«Это недосмотр, – коротко отвечает она. – У тебя должна быть кровь на руках».