Чарлз Стросс - Дженнифер Морг [litres]

– Сухой корм?

Я качаю головой. На шее у Пушка красуется ошейник с такими бриллиантами, что им бы место в Тауэре под охраной полка бифитеров.

– Ну, лично я приветствую наших новых кошачьих владык, – я иронично киваю животному.

– Я думала, накормить котика вы можете на карманные деньги? – говорит Рамона.

– У Пушка очень дорогие вкусы, – нежно воркует Биллингтон, а проклятая тварь наконец слегка успокоилась и позволяет ему почесать себя за ухом.

Завершающим аккордом этой сюрреалистической сцены становится Эйлин: она вдруг судорожно вздрагивает, будто ее ударили током. Затем качает головой, зевает и оглядывается.

– Я что-нибудь пропустила? – ворчливо интересуется Эйлин.

– Ничего важного, дорогая, – ласково отвечает ее муж. – Какие новости?

«Просто завтрак с семейством Гитлеров», – думаю я, глядя в пустоту между ними.

– Ох, – придя в себя, Эйлин горбится, как птица-падальщик. – Все в порядке, центральные бизнес-группы наступают по всем фронтам, сегодня новостей нет. – Она внимательно смотрит на меня, затем на Рамону. – Думаю, остальное нам лучше обсудить в офисе. Лишние уши, ты же понимаешь.

Биллингтон бросает взгляд на сервированный на столе завтрак. Я поспешно подливаю себе кофе, прежде чем он поднимает взгляд.

– Хорошо. – Он резко встает, по-прежнему держа на руках Пушка, и кивает мне, а затем Рамоне. – Вы можете доедать. А потом возвращайтесь в свои комнаты. Уже недолго осталось.

Они с Эйлин выходят из столовой через дверь в задней части комнаты, оставив меня наедине с Рамоной, остатками завтрака и тревожным чувством, что я слишком близко подошел к краю обрыва – гравий уже сыплется из-под ног, и поворачивать назад поздно.

В конце концов побеждает прагматизм: если ты пленник, ни за что не угадаешь, когда снова позовут на деловой завтрак, так что я хватаю пару тостов и набираю полную тарелку закусок. Рамона сгорбилась, сидя на стуле и глядя в иллюминатор над сервировочным столиком. От нее исходят черные волны подавленности и тоски.

«Мы еще не проиграли, – беззвучно говорю я ей, набив рот драниками. – Если сумеем выйти на связь с центром, можем еще переломить ситуацию».

«Думаешь? – Она протягивает свою чашку, и стюард наполняет ее кофе. – Как считаешь, что они сделают, если мы им расскажем, что происходит на самом деле? Дадут нам время убраться с корабля, прежде чем откроют огонь?»

Рамона делает глоток и ставит чашку на стол. Я чувствую, как горячий кофе обжег ей язык, и морщусь от внезапного приступа изжоги.

«Тогда придется нам самим его остановить», – пытаюсь ободрить Рамону я.

«Да ну. Не так все работает, Боб».

«Что – все?»

«Гейс».

Она встает и улыбается стюарду:

– С вашего позволения.

Стюард отходит в сторону. В его глазах нет ничего человеческого; я протискиваюсь мимо, прижавшись спиной к стене. Рамона открывает боковую дверь рядом с лестницей. За ней – короткий коридор с несколькими дверями.

– Я хочу кое-что тебе показать.

Что? С каких это пор Рамона так освоилась на яхте Биллингтона? Я медленно иду за ней и пытаюсь не гадать, что же происходит.

– Сюда, – говорит она, открывая одну из дверей. – Об охранниках не беспокойся, они либо внизу, либо на верхней палубе – это личные покои владельца, пока мы отсюда не выходим, охрана не нужна. Это большая гостиная.

Комната на удивление просторная. Вдоль стен стоят литые скамьи с кожаными сиденьями, книжные шкафы и стеклянные этажерки. В центре стоит нечто, что, кажется, было в прошлой жизни бильярдным столом, прежде чем безумный моделист превратил его в диораму.

– Что это такое?

Я наклоняюсь поближе. С одной стороны выставлены две модели кораблей, один – «Эксплорер», его я узнаю по бурильной вышке. В центре красуется странная композиция: старые книжки с загнутыми страницами и видавший виды автоматический пистолет лежат поверх бобины с кинолентой и карты Карибского бассейна. И еще кое-что: от всего тянутся тонкие провода…

– Вот черт! Это же схема Вульпис-Теслы. А вон та коробка… к ней что, подключена «Могильная пыль» модели 60? Духов мертвых призывают? Что за чертовщина?

Там же стоит игрушечный солдатик в вечернем костюме и с пистолетом. К нему проводок от контура идет прямо в пластиковую промежность. Справа и слева от него стоят две Барби в бальных платьях, одна в черном, другая в белом. Позади притаился другой солдатик, на этот раз переделанный в лысого и бородатого злодея в серой форме, похожей на вермахтовскую.

И тут вдруг я все понимаю.

– Это ядро фатумного гейса, да? Вроде запутывания, только в большем масштабе. Джеймс Бонд и дух Яна Флеминга в роли сценариста… Господи.

Я бросаю взгляд через стол на Рамону. Она покраснела и выглядит настороженной.

– Да, Джеймс… – говорит она и прикусывает губу. – Прости, обезьяныш. Гейс тут работает в полную силу.

Я смотрю на нее, прищурившись. О да, я начинаю понимать. Мне уже почти хочется пристрелить ее, а потом выбросить в иллюминатор, прежде чем злодеи выбьют из нее всю подноготную, но мне сейчас нужны союзники – любые союзники, – и пока я не уверен, что она переметнулась на сторону СПЕКТРа, я не могу себе позволить…

Что. За. Чушь?!

Я быстро моргаю.

– А можно мы отойдем куда-то, чтобы не так близко?..

– Да. В соседнюю каюту.

В соседнем помещении обнаруживается библиотека, или курительная комната, или как там это называется. Голова у меня перестает кружиться, как только между мной и адской диорамой возникает стена.

– Дело плохо. В чем смысл? Зачем Биллингтон хочет превратить меня в Джеймса Бонда?

Рамона погружается в слишком мягкое кресло.

– Дело не в тебе, Боб. Дело в сюжете. В структуре гейса он поставил себя злодеем в чудовищном фатумном заклятье, направленном против любого агента разведки или правительства на планете. Конечное состояние для этого заклятья заключается в том, что герой – то есть любой, кого захватил архетип Бонда, – приходит и убивает злодея, уничтожает его плавучий штаб, срывает его планы и получает девушку. Но Биллингтон не дурак. Он, конечно, гнется под архетип злодея, но он контролирует этот гейс, и у него отличное чувство времени. Прежде чем архетип Героя реализуется в развязке, он оказывается в руках злодея, при этом никто другой не может помешать осуществлению его плана. Эллис считает, что он сможет потушить гейс прежде, чем он перейдет к финальной части и заставит исполнителя роли Бонда его убить. И тут Биллингтон оказывается неуязвим, потому что единственный агент на планете, который может его остановить, вдруг вспоминает, что он не Джеймс Бонд.

С минуту я все это обдумываю.

– О-го-о-о.

– Вот так мы и влипли, – мрачно говорит Рамона. – У Биллингтона с самого начала был рычаг против меня. А я – его рычаг против тебя, а ты – его рычаг против Энглтона. Он нас выстроил как костяшки домино.