Нейтан Баллингруд - Раны. Земля монстров [сборник litres]

– Руфус, не надо.

Слова прозвучали тихо, почти небрежно. Но тот продолжал исполнять свой кровавый замысел. Элис осторожно подошла к нему, сжимая в руке кровоточащий нож. С пляжа смутно доносились звуки перестрелки, завязавшейся между Рэндаллом Мейджором и мистером Ху с группой матросов. Они ее не волновали – Галли должен выполнить приказ, потому она сосредоточила все внимание на нем.

Однако стоило ей взглянуть в сторону монаха, как планы изменились. У стола, на котором трепыхался Тикетт, монаха больше не было. Сердце ухнуло в пятки. Без головы монаха они заплутают, и все усилия окажутся напрасными.

Черная фигура направлялась в противоположную от шлюпок сторону по мелководью, намереваясь покинуть череп ангела и, вероятно, вернуться в монастырь.

Прекрасно. Видимо, ей как мяснику Церкви Погребенных снова придется делать всю грязную работу самой. Искаженные вопли Мартина грохотали под куполом черепной коробки. Пусть попробует постоять за себя. Элис прошла мимо отца, и тот схватил ее за ногу окровавленной рукой, роняя охапку внутренностей на землю.

– Элис, – произнес Абель Кобб, – так Он придет?

Монах не успел уйти с мелководья. Справиться с ним не составило труда, но все же пришлось попотеть. Он не пытался сбежать, ведь даже не представлял, что она собиралась делать. Словно агнец на заклании. Элис вонзила нож под самое основание железного ящика. Кровь окропила лицо. Монах отшатнулся, ореол таинственности и благоговения рассеялся, когда он рухнул в воду, прижимая руки к горлу в попытках сохранить жизнь. Для удобства Элис наступила ногой на ящик, рубанула ножом по шее, и пальцы монаха попадали в воду маленькими колышками. Кровь забрызгала руки до локтей. Прибой побагровел.

Из вскрытого горла раздался высокий пронзительный свист и бритвой полоснул Элис по мозгу. Из глаз закапали кровавые капли. Она слушала язык Ада, язык своего Принца, язык самой любви и яростно продолжала пилить мягкую плоть, пока голова не отделилась от тела. Свист стих. Панель в основании ящика задвинулась, заключив все, что продолжал говорить монах, внутри. С ящиком в руках она вернулась на берег.

Неподалеку над распростертым телом Мартина стоял Галли, сжимая в ладони жуткий трофей. Перешагнув тело бывшего работодателя, он вытянул вперед руку, словно хотел подарить ей подарок.

– Лжец поплатился своим языком, – сказал Галли. – А теперь твоя очередь.

Мартин сплюнул кровь, но тут же захлебнулся новым потоком. Боль и смутное осознание своей кровавой участи содрогали тело, но образ Элис затмевал все вокруг. Он вытянул к ней окровавленную руку, пока Толстяк Галли надвигался на нее медленной смертью. Мартин хотел подняться на ноги, но каждый раз падал на землю. Он не мог ее спасти. И все было зря. Все насмарку из-за этого портового подонка.

Языка больше нет. Он не сможет поклоняться своему Богу. Больше не будет историй. Никогда.

Мартин перекатился на спину. Кровь заливала легкие и душила жизнь, а он завороженно смотрел на красные струи, вылетавшие изо рта. За ними виднелся изгиб черепа ангела, и Мартин поймал себя на мысли, что размышляет о размерах мозга, который когда-то занимал внутреннее пространство. Продолжают ли в этом месте жить кошмары былых дней? Неужели всех прибывших, словно пустые сосуды, наполнили призраки, и теперь им суждено испытать все сохранившиеся в памяти ангела ужасы? Как ни странно, эта мысль принесла утешение.

Мартин закрыл глаза и погрузился в смирение. Вся обязательства и последствия были забыты. Он стал осколком мертвого сна, и кровавые потоки уносили его прочь.

Когда Галли приблизился к мисс Кобб, вулкан гнева начал утихать. Позади по волнам перекатывалось тело монаха, лениво раскинув конечности. В правой руке она держала нож, с помощью которого принесла самую важную жертву своей жизни. Одурманенный душевной болью, Галли надвигался на нее. Где-то там, позади, тела Томаса Тикетта, Абеля Кобба и Мартина Данвуда складывались в живописную кровавую сцену. Тикетту и Коббу чудом удалось выжить; Галли не знал, как именно – то ли под влиянием черепа ангела, то ли из-за близости адской границы, – но причины его не интересовали. Все это значило одно: если бы мисс Кобб сдержала обещание, он увидел бы, как все они пожирают его тело. Его плоть могла бы стать воплощением самой любви; теперь, познав близость этой метаморфозы, он не мог выдержать ее утраты.

– Почему? – спросил Галли, подойдя к ней вплотную.

Нож ему ни к чему. Он не сможет убить ее. Смерти в этом месте не существовало. Вся тяжесть неудачи обрушилась на него, и он опустился на колени.

– Ты ведь сказала, что я достоин любви.

– Я соврала, – ответила Элис.

Она обошла его и направилась с головой Монаха Черного Железа к Данвуду.

Что ж, пускай получают то, о чем мечтали. Пускай разделят любовь на двоих. И если любовь навсегда останется для Галли недостижимой мечтой, так тому и быть. Он встал и направился к шлюпкам.

Времени совсем не осталось. Капитан Туссен приказал убрать планку меж кораблей. Они успели перегнать около шести десятков Проклятых. Он надеялся забрать чуть больше. Капитан Тегель неотрывно следил за ним с палубы своего корабля. Туссен всегда знал, что их встреча будет недолгой, и времени хватит лишь на то, чтобы исполнить задуманное. И все же не оставлял надежды. Теперь она невыносимо больно жгла его изнутри. Он хотел крикнуть, что вернется и заберет Тегеля с собой или примет предложение и останется в Темных Водах навсегда.

В последний раз он взглянул на пляж – туда, где устроили жуткий пир самые отвратительные человеческие создания, прибывшие к границе Ада, чтобы вознести хвалу тому, что вгрызалось в мягкое сердце. Работорговцы, завоеватели, убийцы, чревоугодники – все они жадно набивали утробы, прославляя гниль и смрад мира. Туссен с огромным удовольствием оставит их на берегу, но этого было недостаточно. Он приказал открыть огонь с правого борта: выпущенного в сторону пирующих железа хватило бы на то, чтобы в щепки разнести корпус целого фрегата.

Пушечные ядра посыпались на берег без предупреждения, и Галли не успел понять, как оказался в воздухе. Он больно приземлился, погрузившись в воду по пояс. Сквозь завесь дыма виднелись оторванные конечности, пятна крови и разбросанные потроха. От стола ничего не осталось. Вокруг того места, где он стоял, лежали останки плоти, в которых еще трепетала жизнь. Из кровавой трясины к небу вытянулась рука; ее пальцы тянулись к тому, чего ей уже никогда не достать. Мисс Кобб невозмутимо ползла по песку, словно не замечая оторванных до самых колен ног. На ее лице застыла жуткая ухмылка. Стоны мистера Данвуда раздавались из-за дымовой завесы, – несомненно, к нему она и направлялась.