Alex Shkom - Туман гор Кайана

Дверь резко открылась, и Уэйн, утратив равновесие и поскользнувшись, упал на землю.

— Блядский разврат! Мои очки! — в его руках, покрытых грязью, поблёскивала погнутая оправа и треснутое стекло на одной из линз.

— Прости, парнишка, — сразу же подал руку Дэн. — Кто же знал, что ты так перепугаешься, а?

— Ты…

Никогда прежде за жизнь я не видел, чтобы человек краснел от возмущения и бледнел от злости одновременно. Сжав кулаки, чем ещё сильнее сдавливал оправу, Рональд стиснул зубы и, клянусь честью, был уже готов подпрыгнуть со своего места. Словно израненный зверь он смотрел на своего попутчика, словно лишенный чести и смысла безумец, словно самый отпетый боец в первых рядах, и никто не мог ему ничего сказать, чтобы остановить…

Но в один миг, когда в его груди было уже воздуха под завязку, он выдохнул, что есть сил и засмеялся. Всё громче и громче — из тихих смешков в настоящий гогот — разносился его смех. Надев мятые, гнутые и треснутые очки на голову, он вытер пот, выступивший на его лбу, и сцепил хватку с Даниелем, произведя просто оглушительный хлопок рук.

— Повезло тебе.

— Это точно! — чутка побледневший водитель тоже приходил в себя. — Я уж думал, что тут ты меня и порвёшь.

— Это да… — он ещё раз облегчённо выдохнул, а потом рывком притянул Дэна к себе и сказал со всей серьёзностью. — Я просто осознал, что если переломаю тебе твои ёбаные руки сейчас, то вряд ли ты согласишься вести нас дальше, а заставлять тебя — только зря тратить время. Повторяю: повезло тебе.

Он резко отдёрнул руку и, отойдя подальше, начал отряхиваться.

— У тебя хобби, что ли, такое — встревать в конфликты? А, геолог?

— Заткнись, выскочка, — бесполезно пытался тот стряхнуть влажную и вязкую грязь. — Главное — результат и карьерная репутация. Ссоры никак не влияют на последнее, а вот на первое — существенно.

— Да? И что же изменилось?

— Мой день стал лучше, — он выровнялся и, прохрустев всеми костяшками пальцев, взглянул на Даниеля. — Ну так где наши «друзья» с очень сильной нетерпимостью?

— Ха-х… Хотел бы я сказать, что один из них, как оказалось, снаружи, — почесал тот затылок, улыбаясь, — но, кажется, не время для шуток.

— И ведь всё равно пошутил, — улыбнулся Энтони.

— Это да… В общем, здесь никого нет. Ни Тека, ни Амарука, ни ребят.

— Есть предположения, где?..

— На рыбалке, скорее всего, — он, дери его, прямо издевался надо мной со своими перебиваниями. — Сквирел в пяти километрах отсюда.

— Уверен, муженёк? А если они не на рыбалке?

— Тогда… Тогда они могут быть и в Аипалувике. И если они там… Мда… В общем, друзья-исследователи… Как бы это ни звучало, но предлагаю пойти пешком.

— Нет, ты, походу, реально нарываешься!

— Дослушайте! — вскрикнул Дэн под всеобщее неодобрение. — Если бы скутеры действительно были здесь — это бы поменяло дело, но в моих планах было предложить вам это изначально. Прошедшее землетрясение разрушило ближайшую дорогу, повалило много деревьев на срезах и снесло оползнями тропинки — я всю ночь потратил, чтобы привезти эту чёртову развалюху в Кайана из перевала, что чуть севернее отсюда. Если вы хотите быстрее — грузовик не является вашим вариантом, товарищи исследователи, потому что путь к Тагитуку, догадайтесь, лежит через север.

— Резонно, Даниель, — подытожил мистер Форвард. — Но скажите: а сколько отсюда до нужной нам деревни?

— Где-то… миль шестнадцать, если по прямой. Тринадцать с половиной, может быть.

— Около четырёх часов ходьбы, — тут же подытожил я. — И это на более-менее покладистой местности.

— С местностью… проблем не будет. Ну так что?

— Мистер Фогг, вы у нас являетесь экспертом в подобного рода вещах. Что скажете?

А что я должен был сказать? Наш проводник даже не рассказал о том, сколько времени у нас заняло бы ехать по объездам, если те вообще были. Сомневаюсь, что он хоть пытался рассматривать другой путь, а значит, если бы я стал противиться — он бы стал противиться в ответ, а мне это было ни к чему — шли мы налегке, работы, если я правильно понимал, вообще не предстояло — к чему было сопротивление? Разве что к тому, что чёртовы шумы в тумане доконали меня окончательно… Впрочем, поддаваться страху я не собирался — тогда я был явно сильнее всего этого.

— Согласен с Даниелем. Отдохнём здесь и выдвигаемся.

Когда мы вышли, было примерно одиннадцать часов после полуночи. Поднявшееся во всю силу солнце в своих жалких потугах пыталось пробиться сквозь плотную стену из туч и густую пелену тумана, но куда там было ему — у всех сложилось отчётливое ощущение того, что утра просто не было, а термин «отвратительная погода» придумали специально для того дня.

Покинув дом, нагло занятый нами без разрешения, мы пошли прямо на северо-восток — в сторону той самой реки, у коей и должны были рыбачить местные. Даниель, как тот, кто ориентируется в любую погоду, двинулся первым, Сэм пошёл с ним, а я — замыкающим. Решено было идти колонной, так как в той мгле очень просто было потеряться, а потеряться в горах без телефонной связи и каких-либо ориентиров направления для наших учёных означало скорую смерть, а скорая смерть не была вариантом.

Река должна была показаться спустя семь миль. Постепенно спускаясь в низину, я буквально чувствовал то, как становилось теплее и как сгущался туман, превращаясь из слабой пелены в настоящую стену. Меньшее, чего хотелось в том пути — встретить тех самых медведей. Грозные бурые хищники — не ровня человеку в открытом бою. С чёрными медведями ещё можно было бы справиться или даже просто запугать, а вот с ними… Хуже были бы только полярные — кроме их агрессии, от них в их тундре было бы банально некуда бежать.

Забавно, но перед выходом мне довелось спросить Дэна о том, действительно ли один из стариков ходил на рыбалку к той же реке, у которой погибла вся его предыдущая деревня, на что тот ответил, что соседство со смертью и одиночеством на Аляске являлись привычными вещами. И ведь действительно — многие, жившие в субарктическом поясе, и были такими людьми — жаждущими одиночества, не боящимися смерти. Многие должны были быть, ведь иначе было просто нельзя — иначе не получилось бы долгие-долгие месяцы или годы жить только с шумом ветра за стенами, не получилось бы привыкнуть к вечному молчанию как мира, так и собственному, не получилось бы верить в древних жестоких богов, но возвращаться на те места, где должен был умереть по их воле. У многих всё это действительно не получалось. Лишь единицам по миру, суммарно собирающимся в пару миллионов, был дан подобный дар — дар умиротворения в одиночестве.

Через сорок пять минут сырость и влага в воздухе начали концентрироваться — мы приближались к Сквирел — но вместе с тем усилился и туман, сгустился, словно молоко. Признаться честно, я видел такой всего пару раз за жизнь — когда всё исчезало уже на расстоянии нескольких футов от тебя. И, чёрт возьми, как же это было не к месту — все те шумы реки, бурлящая вода меж порогов, все те трещащие ветки где-то впереди меня — они только грели моё воображение.