Alex Shkom - Туман гор Кайана

— Если пойдёшь сейчас, — прошептал мне Рональд дрожащим голосом, только я перестал сопротивляться, — то трупов в реке просто станет двое.

Мне нечего было ему ответить. Всю службу, всю жизнь после неё у меня было чёткое осознание, что каждый человек — это инструмент, это способ и возможность решить встреченную им проблему, но в тот момент я чувствовал себя абсолютно бесполезным. До болезненного спазма в груди пробирало меня осознание того, что что бы я тогда ни сделал, что ни попытался бы сделать… всё было бы без толку. Я просто стоял там — на берегу, окутанным туманом, и слушал… Ничего не было.

— Нужно двигаться дальше. Даже, если все эти лесные ублюдки уже есть на этом берегу — нужно идти, пока их не стало больше.

— Идти сможешь? — шепнул Теккейт Энтони, на что тот начал едва заметно кивать.

— Дай время, — едва произнёс он в ответ.

— Значит, в это время мы тебя понесём. Давайте двигаться, — устало, почти опустошённо обратился к нам проводник. — Потому что… несмотря на потери, вы правы — лучше не медлить.

До деревни было примерно шесть с половиной миль. Примерно половину дороги мы шли в тишине, вслушиваясь в туман. Наверное, это и был наш общий защитный механизм — тишина. Никем не установленный, не обговорённый и, разумеется, не специальный, он заставлял нас вслушиваться в абсолютное отсутствие звуков, слушать своё нутро и пытаться успокоить разум и сердце, пока те всеми силами твердили, что нужно было просто бежать, сломя голову.

Рискнул бы даже предположить, что мне, бывшему солдату, не раз попадавшему в горячие точки и на поле боя, было проще, чем всем остальным. Даже учитывая тот факт, что стоило бы говорить: «психически больному бывшему солдату», — всё равно — проще. Мне жутко было бы представлять, что происходило в голове других моих членов команды, если бы перед глазами не стояла точно та же картина, что и годы назад — парнишка-рядовой, стреляющий в гражданских. Несмотря на всю выучку, несмотря на всё то спокойствие, что он проявлял в том бою, он всё же сломался и переменился после ровно за один миг. Я очень хорошо знал, что тогда происходило в его голове — его одолевали сомнения и страх за свою жизнь, инстинкты и паническая боязнь неизвестности — то же самое, что и нёс с собою туман. Нельзя было поддаваться этим чувствам. Нельзя было верить в страх.

А ещё Сэм. Чёртов Сэм. Почему они остались там вдвоём? Почему вообще решили не бежать за нами, а пойти на берег? Я так хотел бы влепить ему крепкой затрещины за то, что он повёл себя не как участник команды, но… Это ведь я подскользнулся. Это я упал, пока все остались на ногах. Это я не поддержал его точку зрения и встал против него с остальными, когда он был абсолютно прав. Это я не вступился за него в драке, а засомневался. Чёртов Сэм… Нет — чёртов я.

— Странно всё это… — сказал вдруг Смит, не так давно поднявшийся на ноги и прихрамывающий из-за резаной раны на одной из них. — Уже час идём по лесу, а ничего не происходит.

— «Идём», — подметил геолог, что нёс Энтони под руку всё то время.

— Мог бы меня и оставить, раз тебя так задело то, что тебе пришлось нести мою тушу — услышал бы крики предсмертной агонии, порадовался бы. А так…

Не успел он договорить, как врезался в Уэйна, резко остановившегося перед ним. Повернув голову, тот смотрел на спелеолога широко открытыми глазами и молчал, то ли сдерживаясь, то ли не зная, что сказать. Мне самому тогда было трудно вымолвить хоть что-то в ответ на приевшийся язвительный тон — то явно был не очень подходящий момент, чтобы так язвить, чтобы шутить над смертью, когда каких-то шестьдесят минут назад он её избежал, а вот другой человек — нет.

— Дебил ты, — едва выговорил Рональд и тут же зашагал вперёд.

— Пф… Уверен, если бы мои останки сейчас там бултыхались, ты бы и слова не сказал.

Смит надменно задрал голову и, улыбнувшись, успел сделать ровно один шаг. Уэйн резким рывком развернулся на сто восемьдесят градусов и, схватив спелеолога за куртку, почти прибил к ближайшему дереву. Тот в ответ даже не шелохнулся.

— Тебе это по кайфу, что ли, да? Да, уёбок?! — оскалился и покраснел геолог на прижатого мужчину. — Мы здесь дохнем, как мухи. Один за другим умираем! Думаешь, твои родные обрадуются, когда ты пропадёшь в этой ебучей глуши?! Думаешь, хоть кому-то станет лучше, если мы все здесь сдохнем, а?! — тот молчал, всё ещё улыбаясь и лишь немного отворачивая голову от обилия слюны, брызжущей на него. — Я не хочу здесь умирать. Хочу вернуться. Хочу гладить свою чёртову собаку до тех пор, пока ей самой не надоест! Отвали от меня со своим грёбаным цинизмом. Отъебись, понял?! — голос его дрожал всё сильнее. — Я не хочу тебя слышать! Не хочу слышать хоть что-то о смерти! Так что завали своё язвительное ебало и просто иди вперёд — к чёртовому самолёту в четыреждыблядском Кайана, где всё это, наконец, кончится!

Хватка Рональда постепенно ослабевала в тишине, а цвет лица приобретал нормальный оттенок. Да, молчание точно было нашим защитным механизмом. Было, потому что любое лишнее слово просто не могло быть произнесённым тихо — оно сразу срывалось на крик, сразу превращалось в отчаянный вой. Нам нельзя было кричать — ни из-за того, что мы сами могли потеряться в этом крике, ни потому, что из-за него нас было ещё проще найти.

Когда цепкие пальцы геолога ослабли достаточно, Смит одним резким движением здоровой руки сбил их с себя. На его лице была всё та же холодная ухмылка, всё тот же взгляд с приспущенными веками, выдающий прямое презрение, всё тот же спокойный и уравновешенный тон. Он спокойно и медленно поправил куртку на себе, поднял и, выровняв, опустил ворот, поправил новую перевязь и шину, сделанные наспех из ветки и рукава его же кофты, чтобы только потом, глядя на опущенные то ли от стыда, то ли от сожаления глаза парня, сказать:

— Какой же ты чувствительный мальчик, Уэйн. Всё хочешь помахаться с кем-нибудь, доказать свою собственную силу не окружающим, а самому себе, но на деле… — он сделал шаг и, встав параллельно Рону, повернул на него голову. — Не смей больше срывать на мне своё нытьё. Станешь угрозой хоть для одного из нас — пойдёшь дальше один. А там и посмотришь, как много у тебя будет вариантов срываться на ком-нибудь.

Пытаясь ответить, Рональд Лео Уэйн оскалился, словно настоящий зверь, и сжал кулаки до покраснения ладоней, но так и не поднял головы. Энтони Смит смотрел на него какое-то время, что наверняка протянулось для них обоих дольше, чем для остального мира, а потом просто пошёл вперёд, тоже не сказав ни слова более. Некоторые люди… слишком противоречивы, чтобы быть командой. А некоторым и вовсе проще держаться на плаву, когда есть кто-то, на ком можно выместить злобу. В тот момент, смотря на них двоих, молча идущих на достаточном, чтобы совсем не исчезнуть в тумане, расстоянии, я отчётливо понимал: они скорее перерезали бы друг другу горло, чем пожали руки.