Alex Shkom - Туман гор Кайана

— Как зовут? Пса, я имею в виду?

— Ты будешь смеяться, — отмахнулся Уэйн.

— Я был бы рад сейчас посмеяться…

— Гарри, — у меня ушло немало времени, чтобы понять.

— Пха… То есть: Гарри и Рон? — тот отвернулся, скрывая смех.

— Сказал же — будешь смеяться.

— Ну… Не обманул ведь?

Мы посидели так ещё несколько минут, пока горизонт не начал тускнеть — темнело. Да, это был провал, но нужно было идти дальше — нужно было воспользоваться подарком судьбы и угнать грузовик, потому что иначе и переход по реке, и смерть Сэма были бы напрасны, однако… До самого спуска я не переставал проверять телефон, что так и не забрал у меня Уэйн — там было то же самое: «Связи нет. Мы не можем вас спасти».

Когда мы спустились с горы, было уже совсем темно. Загустевший и посиневший туман скрывал лес, словно сама ночь была против нас в качестве гостей там, и превращал его в опасного, жуткого противника.

Как и предполагалось, спуститься чуть подальше от деревни и сразу пройти обговорённые полмили по дороге оказалось ошибочным решением — грузовика не было как после назначенного расстояния, так и немногим дальше. Никаких признаков или сигналов нашей команды — огня от костра, света фар, голосов — тоже не было.

— Думаешь, уехали ублюдки? — Рональд шёл позади меня и выглядел слишком бледным в туманной ночи.

— Скорее всего, нет. Вернёмся в деревню и попробуем найти их там.

— А если всё-таки уехали, «мистер Фогг»?

— Предлагаешь сразу идти до Кайана пешком? К тому же, я не вижу свежих следов колёс.

Я указал на дорогу и застыл; совсем не нужно было быть охотником, чтобы считать один-единственный различимый след, и он вёл в посёлок у горы. Ожидаемо, Уэйн ничего не смог противопоставить мне в ответ, и мы двинулись обратно.

Не знаю, почему, но я пустил его вперёд и, всякий раз, когда он замедлялся — я замедлялся вместе с ним. Всё моё нутро говорило о том, что нельзя было ему верить, что нельзя было больше никому верить. Получалось, что даже сами мёртвые — и те, кто умер недавно, и те, кто уже гнил в земле чёрт знает, сколько, не осознавали себя мёртвыми… не ощущали того, что они… Хотя, в этом не было ничего удивительного — когда я ударил Рональда по носу, пытаясь защитить Теккейта, у того пошла кровь; когда он злился, он краснел; когда уставал — выдыхался. Как можно было ощущать себя по-другому, если дышали они так же, если их кровь всё ещё циркулировала по телу? Но они были другими.

Деревня была прочно обвязана серо-синей пеленой. Всё, на что мы ориентировались на подходах — странные хрипы, стоны и удары о запертые деревянные двери, что были слышны далеко в лесной, опасно тихой чаще. Как-то мне доводилось сопровождать в горы одного охотника, выслеживающего пуму-убийцу по пятам от мелкой деревушки, стоящей у подножья. Нельзя сказать, что он в свои пятьдесят был приятным или, хотя бы, образованным человеком, но об охоте мог говорить, не замолкая. Одна из его фраз — полезных фраз, десятками засевшими у меня в голове после тех недель, звучала так: «Животный мир не замолкает просто так — стрекотание цикад, окрики птиц, шум стай белок, часто сливающийся в настоящий грохот — животный мир замолкает, когда он боится», — когда мы с Рональдом стояли на границе деревни, окружённые вечером, с нами было только абсолютное, неестественно чистое затишье, в котором каждый вздох, каждое моргание глаз было слышно отчётливее собственных мыслей.

— Пошли? — обернулся на меня геолог.

— Пошли, — слабо дёрнувшись от неожиданности, ответил я.

Мы вновь набрали небольшую высоту, взобравшись на гору, и спустились уже прямо к ближайшему дому. На той прямоугольной насыпи, идущей вдоль горы, всю деревушку можно было очертить очень широким овалом, дом Амарука и Теккейта в коем был в правом нижнем углу. Мы зашли с левого верхнего, и основной задачей стало пробраться через или мимо десяток домов, чтобы дойти до нужного. Всё равно, что ждёт нас в конце — пустой сарай или спокойно стоящий грузовик, но добраться, чтобы убедиться, было необходимо.

Прокравшись в рассохшийся и покосившийся домишко, мы с геологом тут же попытались оценить ситуацию, с опаской поглядывая в грязные и пыльные окна. Тамошние существа действительно были куда более извращены, чем те силуэты, что мы видели ночью. Они казались куда… древнее, чем жители утонувшей деревушки — на многих из них были старые, грубо сшитые одежды из шкур и меха; полноразмерные накидки с капюшонами, достающие до самих щиколоток; странные и в меру длинные крутки, напоминающие из-за своего пояса и кроя туники.

Тому было весьма логичное, как бы глупо ни звучало это слово, учитывая обстоятельства, объяснение. Пока мы сидели в том же доме на краю и готовились к выходу в Тагитук, Даниель немало рассказывал о том, что же стало с жителями этого места до того, как там поселились Теккейт, его отец и его брат — Инук. Мол: это был один из хуторов, что в конце девятнадцатого века решил объединиться с Кайана, бросив всё. Многим позже деревня Амарука, ясное дело, отказалась, но вот после, когда её затопило, старый шаман пришёл в этот уже заброшенный хутор и, построив там свой дом, дал ему новое название: Аипалувик — дух, забравший всех жителей его деревни; дух его собственного упрямства и глупости. Не верить не было причин — кроме того, что всё действительно выглядело слишком старым, христианской церкви в этом хуторе не было — был одинокий, развалившийся и стоящий прямо посередине верхней линии овала, храм, больше напоминающий небольшую квадратную избу.

— Вот ведь уроды… — когда мы пробрались в очередной дом через заднюю дверь, то услышали монотонный стук — кто-то бился о парадный вход головой, пытаясь достучаться до самих богов.

Через окно было видно бледно-зелёное мужское лицо, чей обладатель явно был чистокровным эскимосом: чёрные ровные волосы, скрывающие бледно-зелёную кожу черепа; карие глаза, скрытые «слепой» бледной пеленой; плоский лоб, длинный подбородок и мощные скулы с нижней челюстью, полностью покрытые странными язвами. Из них — из этих совсем не свежих, гноящихся ран — выпирало, а кое-где — и выпадало то самое бесцветное мясо, то чем-то напоминающее своей формой и многослойностью какие-нибудь цветы, схожие с пионами, то наоборот — казалось очень большим, цельным дождевым червём, что каким-то невероятным образом проник в щёку.

— Двигаемся, — скомандовал я, как только снаружи раздался очередной вой.

У нас было много, даже слишком много шансов попасться — тени, стоящие за углами; извращённые монстры, меняющие свои траектории не только бесцельно, но и непредсказуемо; банально слабая видимость — всё на свете в той деревушке было против нас, но мы всё же дошли. Дом Амарука стоял поодаль от остальных — более старых домов, и для того, чтобы зайти в него, нам нужно было пробежать. Однако даже оттуда — с расстояния в тридцать-пятьдесят футов, мы уже видели: бежать нам придётся — в сарае у домишки, покрываясь пылью, стоял грузовик Даниеля.