Гильермо Дель Торо - Незримые [litres]

– Все не так просто. Речь идет о религии – чуждой, не распространенной в этой части света, – с большим количеством приверженцев и сторонников, но они отнюдь не убийцы и не жертвы убийств. А потому пало за преступления ответственности не несет.

– Ладно… – откликнулась Одесса. – А кто несет?

– Случается, вмешиваются темные силы. Пало – религия динамичная, завязанная на практически неизвестных науке явлениях природы. Любую систему, любую церковь можно развратить. А иная сущность способна исказить ритуал воззвания в собственных корыстных целях.

Внятное до сих пор повествование теперь больше смахивало на бред.

– Сущность?

Хьюго Блэквуд снова пригубил из чашки и тяжело вздохнул:

– Имя им легион. В каждой религии они зовутся по-разному, однако общая классификация насчитывает в совокупности видов тридцать – тридцать пять, – заявил гость с самым серьезным видом.

Только любопытство удерживало Одессу от смеха. Любопытство вызывал и сам таинственный посетитель, и его взаимоотношения – точнее, отсутствие таковых – с Эрлом Соломоном.

– Пожалуй, заварю себе чай. – Одесса взяла фирменную кружку «Старбакс» с панорамой Ньюарка (какая ирония!), опустила в нее чайный пакетик и залила водой из-под крана.

– Многие из этих сущностей возникли задолго до нашей эры. Возникли с единственной целью – осквернять, разрушать, калечить все хорошее на земле, – рассказывал Блэквуд.

Одесса сунула чашку в микроволновку и установила таймер на тридцать секунд.

– Вы совершаете ошибку, – мягко предупредил Блэквуд.

Одесса в изумлении обернулась:

– Какую?

– Большую.

А, он о микроволновке! – сообразила Одесса. Ведь для чая воду полагается кипятить на плите.

– Зато быстро.

Блэквуд горестно вздохнул – не то осуждающе, не то с досадой:

– Какое кощунство!

Микроволновка запищала. Одесса вытащила кружку и принялась размешивать кипяток.

– Чай должен настояться, – заметил Блэквуд.

Фыркнув, Одесса плюхнулась в кресло.

– Пока дождешься, состаришься.

Блэквуд по-прежнему смотрел так, словно на его глазах случилось вопиющее святотатство.

– Пакетик вы тоже съедаете? – съязвила Одесса.

– Чайный пакетик – современное новшество. Короткий путь к готовому напитку, минуя процесс заваривания и процеживания листьев. Однако вы умудрились пренебречь даже обязательным минимумом, лишив себя удовольствия ради сиюминутной выгоды.

Одесса кивнула и пригубила чай. Вкус, как ни странно, ей понравился.

– Восхитительно, – признала она.

– Эти сущности, – продолжил Блэквуд, – откликаются на разные имена и отдают предпочтение определенным ритуалам.

– В смысле – отдают предпочтение? – растерялась Одесса.

– Одна и та же сущность способна появляться под разными именами в ритуале пало и в католическом экзорцизме, – пояснил Блэквуд. – Они обожают ролевые игры. Ложь. Притворство. Эмоции. Как будто переключаешь радиостанцию. Так и они улавливают подходящий момент.

– Вы специалист по религиоведению или нечто вроде?

– Нечто вроде.

– Похоже, вы не раз сталкивались с подобным.

– Бесчисленное множество раз в бесчисленных уголках света. Это бесконечный цикл, понимаете? Они, если так можно выразиться, инь, а я – ян.

– Фраза как из печенья с предсказаниями. Откуда вы вообще столько знаете?

– Опыт. А вот вы, похоже, новичок.

– Едва ли, – уязвленно откликнулась Одесса. – Но с Бюро сотрудничаю относительно недавно.

– Соломон когда-то был новичком. – Блэквуд окинул квартиру пристальным взглядом, словно оценивая хозяйку. – Всем нужно с чего-то начинать. Нарабатывать клиентскую базу.

– Клиентскую базу? – опешила Одесса.

– Для Бюро. Вы ведь агент.

– Я специальный агент, по должности. Но ни в коей мере не… представитель.

– Насколько мне известно, агент выступает посредником. Посланником, инструментом. Иначе говоря, представителем Федерального бюро расследований.

Одессе стало смешно.

– Неужели агент Соломон не растолковал вам элементарных вещей? Мы никакие не посредники. И поиском клиентов не занимаемся. Наши клиенты – население США, американская нация.

– Какая разница? Вы сотрудник правоохранительных органов, точка.

– Разница есть, и большая. Я офицер органов правопорядка, федеральный агент. Принесла присягу. А вы… Я до сих пор не знаю, кто вы.

– Хьюго Блэквуд. По образованию адвокат, если вас это интересует. Но не практикую уже очень много лет.

– Юрист? Значит, мы коллеги. Кстати, как вы попали в квартиру? – снова забеспокоилась Одесса.

– Через дверь.

– Там два замка.

– В курсе. Я вскрыл оба.

С минуту Одесса переваривала услышанное.

– Вежливый вор все равно остается вором.

– Уверяю, у меня и в мыслях не было посягать на вашу собственность. Может, вернемся к насущному вопросу? Думаю, вы окажете мне неоценимую помощь.

– К вопросу мы, разумеется, вернемся, но на мою помощь не рассчитывайте. Я обратилась к вам по совету агента Соломона, он говорил, вы посодействуете мне, а не наоборот.

– Для вас очень важно не допустить ни малейшего раболепия или покорности, верно?

Одесса скрестила руки на груди и с любопытством уставилась на собеседника. С ним нужно держать ухо востро. На языке у нее вертелись разные колкости, однако Блэквуд явно не хотел ее обидеть, просто констатировал факт.

Она решительно встала:

– Хочу вам кое-что показать.

Одесса открыла сохраненные в PDF статьи про осквернение могил и развернула экран к Блэквуду. Но тот лишь откинулся на спинку стула и покачал головой, не испытывая ни малейшего желания прикасаться к «Макбуку».

– Лучше вы.

– Не фанат Apple?

Блэквуд, сощурившись, всматривался в текст. Казалось, он впервые видит жидкокристаллический монитор. Блэквуд пробежал глазами историю Крошки Миа, потом переключился на мужчину, умершего в 1977 году.

– Не могли бы вы… куда подевалась первая часть документа? – растерянно спросил он.

– Позвольте. – Одесса пододвинула к себе «Макбук» и прокрутила файл к началу. – Исповедуете луддизм?

– Луддизм? Если вы о фабричных забастовках девятнадцатого века, когда люди ломали станки с целью не допустить на свои места низкоквалифицированных работников, готовых трудиться за меньшую плату, тогда нет. Ничего не имею против архаизмов. Если речь о современном искажении данного термина, подразумевающем неприятие технического прогресса в целом, тогда вы близки к истине.

– Так вот зачем столько нюансов! Письмо на бумаге, конверт определенного размера, ящик в закоулке Манхэттена. Эсэмэсками пользоваться не пробовали?

Блэквуд пропустил ее слова мимо ушей и снова углубился в текст.

– Весьма многообещающая информация. Крошка Миа страдала дегенеративным заболеванием мозга. С таким диагнозом долго не живут, но здесь особый случай. Ее останки могли счесть чудотворными. В статье не указана дата рождения, однако она есть на надгробии. Отнимем дату рождения от даты смерти и получим, что девочка провела на этом свете семьсот семьдесят семь дней. Счастливое число, если верить нумерологии.