Гильермо Дель Торо - Незримые [litres]

– Семь-семь-семь, – пробормотала Одесса, впечатленная его математическими навыками.

Отставив недопитую чашку, Блэквуд поднялся. Одессу поразили его рост и худосочная комплекция, такую не приобретешь на современном питании. Вегетарианец, не иначе.

– Надо побеседовать с резуррекционистами.

– С кем?

– С теми, кто эксгумировал тело девочки. Вероятнее всего, за деньги. В статье упоминаются аресты. Организуйте мне встречу с одним, а еще лучше с обоими похитителями.

– Организовать встречу? Значит, так, мистер. Я ничего организовывать не собираюсь. По всем вопросам обращайтесь к детективам, ведущим расследование. Особенно если вы располагаете информацией, изобличающей подозреваемого.

– Ясно. По такому принципу вы писали мне письмо?

Одесса тоже встала. Ей надоели издевки незваного гостя, вломившегося к ней в дом.

– Агент Соломон настоял.

– А вы согласились по двум причинам. Во-первых, надеялись получить ответы на свои вопросы. А во-вторых, из личных соображений. Поэтому вы и решились на столь отчаянный шаг. Неужели вам до сих пор не ясно? Будь это обычное расследование, мои услуги не понадобились бы. Однако здесь все куда сложнее. И вы это понимаете.

Убедительно, но не вполне.

– Говоря юридическим языком, вы хотите, чтобы я устранилась и предоставила вам полную свободу действий? Так поступал агент Соломон? – наседала Одесса. – А вы взамен помогали ему с расследованиями?

– Как раз наоборот. Он помогал мне.

– Смутно представляю ваше сотрудничество.

– Не без оснований – поначалу он за мной охотился. Заметьте, довольно долго. – Блэквуд позволил себе чуть улыбнуться. – Долго и безуспешно. По иронии судьбы самых ценных партнеров я приобрел среди тех, кто пытался меня убить. Итак?

Одесса замялась, но все-таки решила признаться.

– Вы должны знать. Мне назначили испытательный срок и временно отстранили от дел. До вынесения заключения по первому массовому убийству. С Бюро мы сейчас на ножах. Боюсь, совсем скоро меня лишат звания агента.

Блэквуд и глазом не моргнул.

– Удостоверение ведь при вас?

– Да.

– Уверен, этого вполне достаточно.

Створки лифта разъехались перед двойными дверями, отделявшими шахту от подвального помещения гостиницы «Лексингтон регал» в Марри-Хилле. Одесса первой шагнула в узкий коридор. Хозяйственные тележки вдоль правой стены загромождали и без того тесное пространство. Одесса взяла курс на механический плеск и испанский речитатив в исполнении мужского фальцета.

За левым поворотом располагалась обогреваемая прачечная. Четыре огромные, выстроенные в ряд стиральные машины гудели без умолку, тяжелому стуку белья вторили четыре агрегата для отжима с горизонтальной загрузкой. Уроженка Южной Америки в коричневой спецовке с логотипом «Лексингтон регал» наполняла полотняную тележку тонкими гостиничными полотенцами, которые проворно штамповала складальная машина. Перед аудиторией из вращающихся барабанов, спиной к посетителям, ритмично пританцовывал мужчина в больших наушниках.

Словно уловив присутствие посторонних, мужчина обернулся и снял наушники.

– Чем могу помочь?

– Вы Мауро Эскиваль? – спросила Одесса.

– Да.

Одесса раскрыла удостоверение:

– У меня к вам несколько вопросов.

– Ладно, до скорого.

Женщина в коричневой спецовке выключила машину и покатила тележку к выходу.

Мауро опасливо покосился на гостей:

– Какие еще вопросы?

– Не беспокойтесь, вы не совершили ничего противозаконного, – уверила Одесса. – Речь пойдет о давнем деле.

Свет замигал. Мауро потянулся к таймеру выключателя и минуты три давил на кнопку. Потом вполоборота глянул на докучливых посетителей:

– Как вы меня нашли?

– Ваш инспектор по УДО. Кстати, она крайне довольна вашим поведением.

– Хоть на том спасибо. Вкалываю здесь круглыми сутками как проклятый.

Внимание Мауро было приковано к Блэквуду. Казалось, этот худосочный мужчина в дорогом костюме внушал недавнему заключенному панический страх. Одесса полностью разделяла его чувства.

– Могу сэкономить вам время. Сейчас вы попросите назвать имена и все такое. Короче, не тратьте силы. Лучше сразу везите в участок, отменяйте испытательный срок. Ни слова не скажу. Мне дорога собственная жизнь, жизнь моего ребенка и семьи в Аргентине.

Одесса покачала головой:

– Наркокартель нас не интересует.

– Тогда какие претензии? Документы у меня в порядке, я гражданин Соединенных Штатов, родился и вырос на территории страны.

– Никаких претензий. Мы вовсе не собираемся вас третировать, – успокоила Одесса.

Мауро хохотнул:

– Ну разумеется. Так в чем дело? И кто такой этот тощий человек?

– Понятия не имею, – призналась Одесса.

– Нас интересует оскверненная вами могила, – произнес Блэквуд.

Мауро побелел как полотно.

– Слушайте, – зачастил он, – ну совершил я глупость, влез куда не надо, но с тех пор столько воды утекло.

– Значит, тело девочки вы похитили не по своей инициативе? – уточнил Блэквуд.

Мауро содрогнулся, словно под нос ему сунули огромного паука:

– Закрыли тему. Говорю же, ввязался по глупости. Больше такого не повторится.

– У вас вроде есть ребенок, – сказала Одесса.

Мауро мелко закивал:

– Грех так поступать. Я очень раскаиваюсь, очень.

Блэквуд бесшумно придвинулся к собеседнику:

– Глупость тут ни при чем. Все куда сложнее.

Мауро не стал отрицать. Он в ужасе таращился на Блэквуда, предпочитая обращаться исключительно к Одессе.

– Я ведь раскаялся, отсидел свое… и с какой стати вам понадобилось ворошить прошлое, а?

Мауро был до смерти напуган, напуган чем-то или кем-то пострашнее ФБР.

– Объясните, зачем вы это сделали? – увещевала Одесса. – Кто заказчик? Обещаю, этот разговор останется между нами.

Но Мауро снова замотал головой и вытянул руки, как при аресте:

– Валяйте, ФБР, надевайте браслеты. Волочите в камеру. Вперед.

– Предпочитаете отправиться в тюрьму?

– Арестуйте меня! – завопил Мауро, уже не контролируя себя.

Одесса повернулась к Блэквуду. В нынешних реалиях арестовать подозреваемого она не могла. Они-то надеялись развязать ему язык, но Мауро наотрез отказывался говорить. Тупик.

Блэквуд проигнорировал напарницу. Его глаза были прикованы к Мауро, который всячески старался избежать его взгляда.

За спиной вдруг раздался шорох. Одесса решила, что вернулась сотрудница отеля, однако звук доносился из огромной полотняной каталки с грязным бельем. Размерами каталка значительно превосходила тележки. В ее недрах, среди вороха простыней и покрывал, мог укрыться человек любых габаритов.

В каталке снова зашебаршило. Как будто кто-то – или что-то – ворочался под бельем. Одессе даже почудилось слабое шевеление.