Алексей Атеев - Солнце мертвых

— Вот приезжает она в Лиходеевку, — невозмутимо продолжала старуха, — с нею, конечно, свита, слуги, челядь всякая и этот одноглазый при ней. Запамятовала его фамилию.

— Потемкин, — зевнув, подсказал Стас.

— Да-да. Светлейший.

— Кто? — вытаращив глаза на бабку, спросил Володя.

— Князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический, — невозмутимо сообщила старуха. — Подкатывают к нашему дому в каретах и экипажах. Императрица, значит, из кареты вылазит, а Григорий Александрович величества ее ручку подхватывает и ведет в наш дом.

Батюшка мой, конечно, выскочил, не знает, что делать. Ведь этакая честь! А матушка-государыня спокойно так входит в залу, вот прямо сюда, и усаживается на диванчик, на тот, где вон он сидит, — она кивнула в сторону Недоспаса. — Челяди набилось — некуда яблоку пасть. Ну, царица этак головой кивнула: мол, пошли все вон. Тотчас же зала опустела. Осталися только Потемкин и батюшка. И я, грешница. Спряталась вот тут, за бюро, и смотрю одним глазком.

«Ты, говорят, ворожить умеешь», — обращается государыня к батюшке.

«Не вели казнить», — кинулся он ей в ноги.

Потемкин подскочил, поставил его.

«Не бойся, — говорит государыня, — я не велю тебя в острог везти». — По-русски она говорила не очень чисто.

Словом, приказала батюшке погадать. Что дальше было, я не ведаю. Узрел он меня и пальчиком на дверь показал: мол, чтоб духу твоего не было. Я выскочила из-за бюро, а матушка-государыня к себе поманила, по головке погладила… Чего уж батюшка ей наворожил — не знаю. Только вскорости нашу деревню от всяких податей освободили. Вот как было, — с гордостью закончила старуха.

Володя слушал этот рассказ и не знал, что и подумать. «Скорее всего старуха со сдвигом», — решил он.

Безобразова между тем с минуту помолчала, потом включила телевизор, всем своим видом показывая, что общаться больше не желает.

Недоспас поднялся и кивнул Володе, указывая на дверь.

Он сухо попрощался, Володя прошептал «до свидания», и они вышли.

— Как же это понимать? — обескураженно спросил Володя.

— Выжила из ума старуха, — спокойно ответил Стас. — Слышала рассказы своей бабки, с которой все это случилось взаправду, вот и спроецировала на себя. А то, что царица Екатерина посетила Лиходеевку, — истинная правда.

— А обстановка в доме какая! — восхитился Володя. — Прямо из прошлого века.

— Из позапрошлого, — поправил Стас. — Что, идем дальше?

И они вновь неторопливо побрели по пустынной улочке.

Понемногу начало смеркаться. Легкая дымка окутывала ветхие домишки, и казалось, что нет в двух шагах отсюда никакого города, нет запахов асфальта и бензина, нет резкой музыки, несущейся из окон… Тишина отсекала город, как инородное тело. Пахло свеже-скошенной травой, парным молоком, речной сыростью и почему-то грибами. Володя словно завороженный шел за своим провожатым. Его окружала сказка.

— Старуха Безобразова — это так, экспонат, совершенно безвредна. Но есть у нас и личности, с которыми общаться я бы вам не рекомендовал.

«Теперь пугать начинает, — подумал Володя, — или специально подталкивает. Вот только куда?»

— Я понимаю, — продолжал Стас, — что мои речи звучат как-то невнятно, но хочу предупредить, что для некоторых граждан попытки проникнуть, так сказать, во внутренний мир Лиходеевки кончились довольно печально.

— Не совсем вас понимаю?

— Дело в том, что кое-кто из тех, кого ссылали в нашу деревушку, действительно владел тайными знаниями.

— Колдовством, что ли?

— Можно и так сказать. Чародейством, волшебством, волхветвом… Определений много. Как историка вас, возможно, интересуют тайные культы.

Володя хмыкнул.

— Чтобы в конце двадцатого века существовали какие-то колдовские секты, да еще у нас? Что-то не верится. Хотя, конечно, в последнее время об этом много пишут, создают телепередачи. Различные экстрасенсы, вроде Чумака и Кашпировского, заклинают многотысячные аудитории… Все верно. Но в древнее знание, гнездящееся посреди большого города, я не верю!

— Может быть, желаете убедиться в обратном?

— Что ж, я не против.

— Но учтите, обратной дороги не будет. Так что решайтесь.

— Я же сказал.

— Тогда пошли.

И Стас зашагал вперед.

Гомельский достал из кармана спортивной куртки пачку «Кэмела», кое-как раскурил сигарету, судорожно щелкая зажигалкой. Он глубоко затянулся, закашлялся, потом часто со всхрипами задышал, изображая, что ему вот-вот станет плохо.

— Кончай дурака валять, — прикрикнул на него капитан Казаков.

— Да не придуряюсь я вовсе, — плаксиво произнес Гомельский, — боюсь я! Ой как боюсь!!! Вилы мне будут, коли колоться начну.

— Тебе, голубок, и так будут, как ты выражаешься, «вилы» — два трупа на тебе висят.

— При чем тут я!!! — заорал Гомельский.

— Все! — заключил Казаков. — Вызываю конвой, и в камеру. Будет время подумать.

— А если без конвоя?

— Вы же сказали, что расскажете нам все, — вмешался Андрей.

Гомельский искоса посмотрел на него и задумался. Потом он затушил остатки сигареты, глубоко вздохнул и совершенно спокойно сказал:

— Ладно, слушайте. Месяца полтора назад, в конце апреля, мне позвонил из Москвы один знакомый и предложил крупно заработать. — Хочешь, говорит, наварить кучу бабок, и не простых — «зеленки», то есть долларов?

— Фамилия знакомого? — быстро спросил капитан.

— Пока без фамилии. Сначала я вам все расскажу, а если поверите, назову фамилии.

Казаков согласно кивнул.

— Так вот. Я, конечно, спрашиваю, что за дело и сколько конкретно можно заработать. Нарубить можно пять штук «зеленых», отвечает, но по телефону я о деле говорить не буду. Приезжай — потолкуем. Но поверь, не пожалеешь. Я прыгаю в тачку — и в столицу. Встречаемся. Коньячок, закуска… Он молчит, я тоже пока не лезу с расспросами. Выпили. Ага. Наконец он начинает разговор по делу.

«Ты, — говорит, — Ванек, чем в своем Светлом занимаешься?»

«Ты же знаешь, коммерцией. Ларьки… Мешки полиэтиленовые делаем, ну там еще кое-что, мелочишка».

«Ясно, — говорит, — а скажи, археологией тебе не приходилось заниматься?»

«Какой археологией?» — спрашиваю.

«Раскопками. Из земли всякую историческую дрянь выкапывать».

Я недоумеваю. Чего, говорю, ты мне мозги пудришь.

Он на меня как-то неопределенно смотрит, мнется. Вроде и хочет сказать, и стесняется.

«Не тяни», — говорю.

«Дело тут такое. В этом твоем Светлом есть одно место, старое кладбище называется. Так вот на этом кладбище нужно выкопать несколько мертвяков. За это ты получишь пять тысяч долларов».

Я несколько растерялся. Многим мне приходилось заниматься. Но чтоб покойников выкапывать!.. Может, думаю, шутит. Да вроде — нет. Не такой это человек. И не стал бы вытаскивать меня по пустякам.