Алексей Атеев - Солнце мертвых

— Ничего страшного не произошло, — успокоил его капитан, а Андрей добавил:

— Нам нужна ваша помощь.

— Чтобы я ментам помогал… — пробурчал водопроводчик, а это, несомненно, был он.

— Не помощь, а консультация, — поправил напарника более опытный Казаков.

— Так бы сразу и сказали. Краны, что ли, потекли?

— Пойдемте побеседуем, — предложил Казаков, — вон на ту скамейку.

Скамейка стояла в закутке, возле детской площадки. Здесь была относительная прохлада, но главное — они были вне поля зрения доминошников.

— Позвольте отрекомендоваться, — с неожиданной учтивостью произнес капитан. — Мирон Захарович Казаков, а это мой помощник лейтенант Копытов.

— Николай Яковлевич Каковенко, — неохотно произнес багроволицый. — Так что же вам надо?

— Видите ли, Николай Яковлевич, — осторожно начал Казаков, — нам отрекомендовали вас как классного специалиста.

— Классного? — переспросил Каковенко, и самодовольная улыбка осветила его обрюзгшее лицо. — Значит, все-таки краны потекли?

— У нас немножко другое. Нам сказали, что вы лучше всех разбираетесь в городских тепло— и канализационных коммуникациях.

— Да уж… — небрежно произнес сантехник, — чего знаю, того знаю. Налазился… Дерьма нанюхался…

— Вот-вот… А участок по проспекту Химиков вам знаком?

— Какой именно? Проспект Химиков большой.

— В районе дома номер тринадцать.

Отставной сантехник отпрянул и внезапно побледнел. Его багровое лицо стало похоже на несвежую редьку. С минуту он молчал, видимо, напряженно размышляя, потом осторожно произнес:

— Бывал я там…

— Правда ли. что в том районе находится старое кладбище?

Каковенко вскочил и поспешно зашагал прочь.

— Постойте, Николай Яковлевич! — крикнул ему вслед Казаков, со скамейки, однако, не поднимаясь. — Все равно мы еще встретимся, хорошо ли будет, если мы вызовем вас повесткой?

— Вызывайте! — донеслось до них.

— Ну вот, — удрученно произнес лейтенант, — и тут не вышло.

— Поверь мне, он сейчас вернется, — сказал капитан, доставая из кармана губную гармонику. К неописуемому изумлению Андрея он поднес ее к губам и заиграл «Гляжу я на небо…».

Минут через пятнадцать к скамейке осторожно приблизился Каковенко. Он некоторое время слушал игру капитана, поднеся ладонь к уху, точно глухой, потом одобрительно произнес:

— Гарно играете, Мирон Захарович.

Не обращая на него внимания, капитан продолжал выдувать задушевную мелодию.

— А вы часом не из хохлов? — полюбопытствовал Каковенко. — Имя у вас хохляцкое — Мирон.

— Матушка моя з пид Полтавы, — сообщил капитан, прерывая родные напевы.

— То-то я вижу, земляк, а ваш хлопец, он тоже з ридной сторонки?

— Присаживайтесь, Николай Яковлевич, — любезно предложил капитан.

Каковенко вновь грузно опустился на скамью.

— Наслышан о вас, Мирон Захарович, — сладким голосом почти пропел он.

— Да неужели, Николай Яковлевич?

— Гроза бандюг, так про вас балакают. Капитан покраснел от удовольствия.

— Народ знает своих героев, — шепнул он лейтенанту.

— Да уж, да уж… — видимо, расслышав последние слова Казакова, подтвердил Каковенко. — Однако что ж бандюг этих клятых становится все больше и больше? — со слезой в голосе спросил бойкий сантехник. — Вчерась возле магазина трое мохнорылых отобрали у меня флакон красного да еще в морду дали.

Старик явно уводил разговор от генеральной линии. Ничего не ответив на это, Казаков вновь вернулся к гармошке. На этот раз он исполнил мелодию «Роллинг Стоунз» «Сатисфэкшн», хорошо известную советскому телезрителю по рекламе шоколада «Сни-керс».

— Я вам так скажу! — рявкнул Каковенко. — Коли по делу пришли, так спрячьте струмент до карману и гутарьте по делу.

— По делу? — переспросил капитан. — А разве вы не поняли, о чем мы вели разговор? Повторяю: что вам известно о старом кладбище и что произошло с вами в колодце в районе дома номер тринадцать по проспекту Химиков?

— Ванька наболтал, — досадливо крякнул старый водопроводчик. — Кроме него, ни одна душа… — он не докончил, вытащил из кармана блестящий цилиндрик, развинтил его, достал оттуда сигару и неторопливо раскурил ее.

— Вот какую гадость приходится смолить, — произнес он в ответ на изумленный взгляд Андрея. — Купил в свое время на Кубе ящик. Был там, по путевке. Профсоюз позаботился. Теперь вот вспомнил про сигару, разыскал ящик на подлодке, до смерти хватит. Горло дерет, а привык, не могу без них.

Он выпустил ароматный клуб дыма и хитро прищурился.

— Могу, конечно, и рассказать, но только, чур, сначала вы.

— О чем это?

— О том, что случилось три дня назад в «стекляшке».

— И это знаете?

— А як же! Земля слухом полнится. А классные девки проживают на этой самой Кубе. Яки у них гарны задницы! И как только Фидель таких девок выращивать научился? Не иначе на нашей украинской пшеничке.

— При чем тут девки? — не выдержал Андрей. Разговор стал утомлять его.

— А при том!.. Ты, паренек, не встревай и молчи, когда старшие толкуют. Итак, баш на баш. Вы мне информацию — я вам информацию. Лады?

Казаков кисло улыбнулся и стал излагать уже известные читателю факты. Во время повествования мужественный водопроводчик от восторга закатывал глаза, жмурился и в притворном ужасе округлял щербатый рот.

— Да, дела!.. — произнес он после того, как рассказ был окончен. — Ну что ж, теперь моя очередь…

Он затянулся и выпустил клуб ароматного дыма прямо в лицо Андрею, от чего у того закружилась голова.

— Поверьте, граждане милиционеры, никому до сих пор не рассказывал я этой истории, а расскажи, не сидел бы здесь между вами, не наслаждался бы замечательной сигарой «Монте Кристо», а чалился бы в дурильнике и шобил бы махру. Так слушайте!

Как сейчас помню тот ноябрьский вечер. Погода — хуже не придумаешь. Весь день сеял холодный противный дождик, а как стемнело, прошел крупный мокрый снег. Хлопья его колючий ветер бросал прямо в лицо, норовил затолкать за воротник, залепить глаза, за пять шагов не было видно ни зги. Лошади прошли еще немного и стали; впрочем, это из другой оперы. Так вот. В такой вечер хорошо сидеть дома, возле камелька и в кругу друзей, опрокидывать время от времени чарку доброй горилки. Но, увы! Служба не знает праздников.

Дремлем мы в дежурке. Вдруг звонок. Какая-то чертовка из этого самого дома номер тринадцать сообщает, что, мол, канализация засорилась, жители находятся в бедственном положении, особенно население нижних этажей. Делать нечего… Отправляемся вместе с Ванькой ликвидировать разбушевавшуюся стихию, а проще говоря, разгребать фекальные массы.

Спускаюсь я в колодец, Ванюшку, заметьте, оставляю наверху. Свечу себе под ноги и по стенам мощным фонарем, ищу вентиль, чтобы перекрыть соответствующую трубу. Наконец вентиль найден. И, о ужас! Он столь сильно заржавел, что приходится приложить поистине нечеловеческие усилия, чтобы справиться с железным монстром. Однако силы мне не изменили. Вентиль сдвинут с мертвой точки и мало-помалу завертелся в нужном направлении. Наконец-то можно и передохнуть, перекурить…