Алексей Атеев - Псы Вавилона

— Нужно довести дело до конца, — спокойно ответил Валитов. — Мальчишка к свои ходил... Они теперь тоже...

— И их так-то? — ужаснулся дед Харин, всплеснув руками. Он даже остановился.

— А как иначе?

— В милицию нужно сообщить... или врачам. Ладно, этот мертвый, а те-то ведь живые! Уголовное дело!

— А я разве не об этом же толковал? — впервые поддержал деда Харина Федоров. — Ведь самоуправство! По головке не погладят. Не хотелось бы...

— Точно евоные папка и мамка... эта... убыры? — спросил дед Харин. — А братишка с сестренкой?.. Их что, тоже колами, что ли?

— Идите милиция, — равнодушно отозвался Валитов. — О чем говорит будете?

— Да-а, — протянул Федоров. — Об этом, конечно, не расскажешь. Какой же выход?

— Выход два. Один: сиди жди, пока убыр к тебе в гости придет, другой...

— Про другой тоже понятно, — перебил его дед Харин. — В любом случае не сносить нам головы.

Странное дело: по мере приближения к поселку четверка борцов с вампирами стала обрастать народом. Сначала к ней присоединились несколько ребят — подростков в возрасте Хасана, потом кучка женщин, во все глаза таращившихся на стариков. В поселок вошла уже довольно приличная группа. Казалось, все уже знали о случившемся. Старики молча шли впереди, а следом за ними взбудораженная, жестикулирующая толпа, на ходу обраставшая новыми людьми. К старикам подойти с вопросами боялись. Хасан вымолвил несколько слов, но обернувшийся дед взглядом пресек дальнейшую утечку информации. Непонятное поведение стариков только подлило масла в огонь. Слухи переливались через край, шипели и пенились... Никто толком ничего не знал, и от этого толпа еще больше зверела.

— Кровопийцы... — внезапно прошелестело по толпе, — ... кровь пьют... народную кровь... колдуют, а мы тут дохнем...

— Дави их, христопродавцев! — заорал какой-то босой парень с безумными глазами.

Федоров в ужасе обернулся назад. Ему сделалось еще страшней, чем на кладбище.

— Что происходит, что происходит? — в тоске шептал он.

— А пускай их, — отозвался дед Харин. — Так даже лучше. Как обчество порешило, так тому и быть. И с нас спросу меньше. Потом и не разберешь кто начал.

Тем временем народные массы подошли к усадьбе Скворцовых. Некоторое время толпа клубилась на улице, потом как-то сам собой рухнул ветхий трухлявый забор, и люди заполонили подворье. Валитов, а вместе с ним и два других старика отошли в сторону, предоставив «обчеству» самостоятельно вершить суд и расправу.

В дверь дома застучали кулаки, кто-то пнул ее ногой, но дверь была закрыта изнутри. Несколько голов прильнуло к двум запыленным подслеповатым оконцам, но они оказались плотно зашторены. Это обстоятельство еще больше раззадорило массы. В окна полетели куски кирпича. Стекла разлетелись с хрустальным звоном. В толпе раздались веселые возгласы:

— Тащите наружу кровопивцев! Мы им самим сейчас юшку пустим! Зори нечисть, пущай пух из перин до ветра!

Само по себе такое отношение к доселе добропорядочным поселковым жителям казалось странным. Семейство Скворцовых всегда слыло меж соседями людьми покладистыми и гостеприимными. И вот в одну минуту репутация рухнула под натиском неуправляемой стихии.

Гул толпы на мгновение стих. Никто не знал, что предпринять: в окна не пролезть, а вход на крепком засове. Откуда-то притащили оглоблю. Несколько энтузиастов, схватив ее, стали высаживать дверь — только щепки полетели в разные стороны. Штурм продолжался недолго. Дверь была выбита, и толпа гурьбой бросилась в проход. Образовалась давка, послышались стоны и матерная брань. Наконец наружу выбросили первую жертву. Ею оказался глава семейства — кочегар.

— Пьяный вроде, — послышались недоуменные голоса.

И опять народ пришел в замешательство. Если человек пьяный, зачем его беспокоить? Главу семейства окружили и стали придирчиво исследовать. Скворцов-старший действительно производил странное впечатление. Лицо его выглядело опухшим, глаза превратились в две щелочки. Он непрестанно судорожно зевал, прикрывал ладонью лицо, словно не мог вынести яркого солнечного света.

— Не пьян он вовсе, — вновь заорали в толпе. — Не пахнет от него даже. Водки не чуем, зато несет тухлятиной, аж стоять рядом невмочь.

— Бабу его тащите сюда! — заорали из задних рядов. — Выволакивай ее, родимую...

Достали и бабу. На ней была лишь исподняя рубаха. Хозяйка вела себя таким же образом, как и муж, только она не зевала, а непрерывно икала. Бессмысленный, пустой взгляд свидетельствовал о том, что она даже не воспринимает происходящее.

— Справная какая бабенка! — завопил все тот же босяк и рванул на Скворцовой рубаху. Она с треском лопнула, открыв две обвисшие груди с огромными коричневыми сосками. Скворцова вдруг издала пронзительное шипение и костлявыми пальцами как клещами вцепилась парню в горло.

— Убивают! — заверещал он. — Оттащите ее...

— Что происходит, что происходит... — стоя в отдалении вместе с другими стариками, как заведенный повторял Федоров.

Даже невозмутимый Валитов выглядел подавленным. Он что-то бормотал себе под нос не то молился, не то сожалел о происходящем.

— Я знал, что так будет, — наконец заговорил он. — Всегда одно и то же, всегда одно и то же... Но где иной выход? Только Аллах знает... Я не знаю. Ты же сам видишь, какими они стали. Уже не люди. — Кто именно перестал быть человеком, старый татарин не пояснил.

— Сейчас их прибьют, и все закончится, — заметил дед Харин.

— Ты думаешь? — Федоров с сомнением посмотрел на соратника. — А мне кажется, все только начинается.

Между тем события на подворье стремительно развивались. Скворцову оторвали от парня, стукнули по темени оглоблей и бросили у крыльца. Потом принялись за хозяина: его свалили, стали избивать сначала ногами, а затем в ход пошла все та же оглобля. Скворцов ворочался на земле как огромный червяк, даже не стонал, а только судорожно дергал конечностями, как картонный чудилка. Наконец участники избиения, по-видимому, устали. Толпа во дворе стала редеть. Многие из присутствующих, напуганные происходящим, постарались вовремя исчезнуть. Остались наиболее рьяные. Обоих Скворцовых затащили внутрь дома, потом там началась непонятная возня, и наконец последние из присутствующих стали поспешно покидать место событий. Запахло гарью.

— Пойдем и мы, — сказал Валитов, — делать тут больше нечего.

— Они что же, подожгли дом? — испуганно спросил Федоров. — Да как же это? Ведь там дети!

— Ты одного из этих детей сегодня уже видел, — веско напомнил дед Харин. — Если не желаешь больше смотреть, молчи в тряпочку.

— Слышали? Скворцовых-то сожгли, — сообщил Фужеров дяде Косте.

Оба старика находились в своей халупе. Фужеров готовил нехитрый ужин, дядя Костя читал газету.