Елена Усачева - Большая книга ужасов – 81 [сборник litres]

– Паш!

Неужели его тоже завалило?! Он не успел далеко отойти, если бы он был жив, он бы ответил…

Несколько минут я лежала и смотрела в потолок. Приехали. Еще каких-нибудь несколько минут – и сюда доберется это. Оно просочится в любую щель, оно не боится завалов. А я здесь. Я никуда не сбегу. Я заперта в ее холодильнике.

От ужаса я завопила, только потом сообразив, что крики могут приманить тот ужас. Должен же быть выход!

В узких лучах, пробивающихся сквозь щели, я потихоньку осматривала свое подземелье. Ноги. Длинные, если лежать, джинсы закапаны, видела. Дальше луч уходил в глубь подпола и упирался в серую бетонную плиту, стоящую на ребре под наклоном, как горка. Горка для крыс. Аттракцион «прокатись на заднице». Если бы обвал застал меня там, в трех шагах от места, где я теперь, плита размозжила бы мне… все. Справа – кусок стены, над ним – спасительное окно, до которого не добраться. Слева… Слева темнота. Я даже вздрогнула, но вовремя подумала, что если бы тварь была здесь, она бы уже давно напала. Так что нет, просто темнота. Можно сползать на разведку, наверняка завалило не все, найдется выход… А за головой у меня… Перевернулась на живот: раз-два, подняла тучку бетонной пыли… Огромный склад бетонного лома, бесконечный, он уходил в темноту, щетинясь гранями сколов, поблескивая гладкими местами. Что ж, путь есть только налево, тем проще выбирать. Я поползла. Пол был холодный, даром что лето. За три-четыре коротких ползка я успела закоченеть и собрать мелкого мусора под пояс джинсов. Мерзко. Помещение казалось огромным, там еще может остаться место, не заваленное ничем, чтобы можно было выбить доску и вылезти. Я думала так, наверное, метров пять, пока не напоролась на арматуру. Холодный металлический прут царапнул меня по голому локтю, вроде не до крови, но мерзко…Завалы бетона, арматуры, крошки и конец трубы, который не выдержал и провалился ко мне. В этом конце комнаты окон не было, поэтому я еле различала этот робкий серый свет из проломов пола.

Медленно (а куда мне теперь спешить!), дощечку за дощечкой, я попробовала на прочность весь пол, до которого получалось дотянуться. Могла бы и не проверять: на этом участке обвал был больше и не было страховочных труб – я видела, как доски прогибались. Интересно, надолго их хватит? Наверное, я сошла с ума, но все-таки я попробовала рукой каждую. Да, знаю: в любой момент любая могла хрустнуть и похоронить меня под обломками бетона. Вот всегда так: когда случается какая-нибудь фигня, я до конца не верю, что это происходит со мной. Не завалило же меня в первый раз? Нет. Значит, с чего бы сейчас? Вру. Я ужасно трусила. Но еще больше я боялась остаться здесь надолго. Я до конца не верила, что застряла.

Я поползла обратно. На мое пристанище падал свет из дырки от единственной выломанной доски, и я знала, куда ползти. Арматуру, на которую напоролась, я зачем-то взяла с собой – тоже инструмент. А если явится эта тварь погулять по руинам, сойдет и за оружие. Мысль о твари меня теперь почему-то веселила. Плотоядная масса. ПМ, как пистолет. Буду здесь торчать, ждать спасения, а явится ПМ – будет обидно, но почему-то смешно. Ей никакие руины не страшны, она как слизняк. И сейчас бы ей самое время до меня добраться. Сыта, наверное… Пашка погиб. Точно.

За спиной, точнее за ногами, грохнуло, я рванула с места и сделала, наверное, два метра за две секунды. Оказавшись под своей оторванной доской, как будто это и правда безопасное место, перевалилась на бок и посмотрела, что там. В нескольких шагах от меня торчали новые куски бетона, подсвеченные сверху через дыры от выломанных досок. Еще несколько досок угрожающе перекосило: они уже явно были переломлены, но еще не сдались. «Хрясть!» и «бум!» прозвучали одновременно – оглушительные, как будто в самое ухо. Сдались. Я плотнее прижалась к бетонной стене, около окна (холодно!), и уставилась на руины.

17:02

Меня трясло всю: от кончиков пальцев на ногах до, кажется, корней волос. Холодно. Ужасно холодно. Отправляясь сюда утром, я не готовилась провалиться под пол и пролежать несколько часов, вот и оделась как все люди летом: джинсы, майка. Джинсовка погибла в бою, и вот уже, наверное, тысячу часов я об этом жалела. Если я не превращусь здесь в ледяную глыбу и выберусь живой, обещаю даже летом, даже идя за хлебом в ближайший магазин (в соседнем доме), надевать пуховик, валенки, брать с собой плед, запас еды и воды на месяц и экскаватор для таких вот случаев, как сегодня. Не смешно. Мне правда нужен экскаватор сейчас, наверное, больше всего на свете. Зубы стучат. И еще давно и больше жизни нужен туалет. Стесняться мне здесь некого и оставаться надолго я тоже не планирую, но лучше пока подожду. Еще немного.

Мать скоро позвонит домой и, не застав меня, начнет беспокоиться, но быстро решит, что мы еще бегаем по старому городу, ищем Леху. Пять часов, детское время.

Родители ребят тоже знают, куда мы пошли, и раньше вечера не ждут… Не околеть бы до вечера!

Я подумала, что если зазвонит телефон Кабана, то я вполне могу расслышать и отсюда. Если эта ПМ сплевывает одежду, то и телефон… Меня затрясло еще больше.

Холодно. Как же холодно, даже мелкими на физре мы так не мерзли, когда физручка по два часа гоняла нас на лыжах. Это всегда были последние уроки, я всегда бежала домой, ныряла в горячую ванну и отогревалась. При мысли «отогревалась» по телу пробежал странный спазм, как будто подкожно вкололи тысячи ледышек. Бр-р!

22:00

…Я вдруг представила, что эта тварь вылезает из театра и начинает жрать всех подряд. Кого-то убивает, кто-то ударяется в бега, а я тут буду лежать вечно, пока не замерзну совсем. Бр-р… Я пошевелила пальцами на руках и ногах (занемели уже), отползла на пару шагов, вырыла своей железкой ямку. Ну как вырыла – сковырнула верхний слой земли как сумела. Все-таки прут арматуры – это тебе не лопата. Вырыла недоямку и решила вопрос с туалетом. Легче стало, но ненамного и ненадолго. Сразу захотелось пить, есть и настучать по морде тому, кто не умеет строить особняки так, чтобы они не падали на людей. Хотя этот конкретный давно умер. Он-то умер – а я мучайся от холода и вот от этого всего. Где справедливость?

За окном между тем понемногу темнело, и я приободрилась. Значит, скоро меня пойдут искать. Я во все глаза таращилась на черное пятно окна и вслушивалась в тишину: скоро я услышу шум мотора, окно осветят фары, и все сразу будет хорошо. Конечно, меня отыщут не сразу, театр большой, придется побродить. Но я буду так орать, что они расслышат меня из закрытой машины – найдут, никуда не денутся. Лишь бы приехали.

Я лежала и слушала тишину. Слева от меня, там, где был последний завал, послышался какой-то шорох. Как будто кто-то скреб по бетону ножичком, выцарапывая какую-нибудь глупость. Неужели ПМ оголодала и пришла меня навестить? Угрожающе хрустнула доска, должно быть, из тех, что из последних сил удерживала завал, и опять что-то рухнуло. Мне показалось – или я правда слышала писк? Тот, похожий на звон в ушах.