Елена Усачева - Большая книга ужасов – 81 [сборник litres]

Я даже успела затормозить, иначе споткнулась бы и точно сломала бы ногу. Нога провалилась в проломленную доску по щиколотку, и секунду я чувствовала себя животным, попавшим в капкан. Потом доска хрустнула еще – и вся моя нога ушла под пол. Там, в невидимой мне черноте, у ноги была какая-то опора. Я вцепилась в подоконник, благо был рядом, осторожно потянула ногу на себя – и провалилась в темноту. Я даже не успела испугаться, потому что села на что-то острое, вскочила, выкорчевав по дороге еще одну доску из пола, и вынырнула наружу как непричесанный перископ. Потом в ушах у меня что-то грохнуло, где-то далеко-далеко завопил Паша, и я отключилась.

Перед лицом торчали доски. За ними, уже наверху, – пыльная коричневая батарея, вечно холодная, зимой и летом. Между ее ребрами – комки бумаги, клочья пыли и кусочек окаменевшей уборщицыной тряпки: кажется, что возьмешь – порежешься. Над головой – обратная сторона подоконника, пластикового, не обращала внимания. Ну да, изнутри особняк переделывали тысячу раз. Сверху послышался странный скрежет, и в шаге от меня рухнул кусок трубы. Тоненький, как от батареи дома, но получить таким по голове, и мне бы хватило надолго.

Надо было выбираться. Вцепившись в батарею, я подтянулась… Второй кусок трубы, прихватив с собой неслабый кусок стены, рухнул прямо перед моим носом. Я подняла голову. По покалеченной стене бежали веселые трещинки. Раздумывать было уже некогда. Я подтянулась на руках… И получила в физиономию доской. Больно. Инстинктивно закрылась руками, присела, скрывшись с головой под полом, – и это меня спасло.

Над головой грохнуло что-то тяжелое, за шиворот посыпалась бетонная крошка. Я отняла руку от лица: ладонь в крови – нос разбит. Сквозь дыру в полу отлично проходил свет: я измазала кровью всю руку, из носа продолжало капать на джинсы и уже невидимый в черноте пол. Опять сверху рухнуло, разлетелось на осколки, послышался металлический звон (трубы?), доски над моей головой хрустели, но держались. Что там? Я подняла голову, прикрывая лицо руками, не высовываясь, конечно (я еще не сошла с ума), просто подняла. Там, где пару секунд назад была дыра в полу и валялся кусок трубы, теперь было почти темно. Робкий лучик света в руку толщиной проникал в мою яму и освещал закапанные кровью джинсы. И здоровенный кусок бетонной стены на полу, задержанный тонкой трубой. Вот отчего он не попал на меня.

Кусок стены торчал прямо над головой, труба его удерживала, но все равно. От трубы воняло. Старая протухшая вода на запах ничем не отличается от канализации. Я отвела руку в сторону и пощупала пол. Бетон? Земля? На ощупь – холодный и грязненький, а так не видно. Доски над головой угрожающе поскрипывали и прогибались. Я попробовала приподнять одну – тяжелая. На ней явно что-то лежит.

Я пощупала правее, там, где должна быть батарея и окно: доска легко подалась вверх и спружинила. Пустая. На ней нет ничего тяжелого. Будем выбивать и выбираться отсюда.

Надо же: Паша разгромил театр. Да нет, глупость, конечно, просто совпадение: это здание давно хотели снести, да все не сносили, вот оно и само…

– Паш?

Тихо.

– Пашка!

Нет.

Нет.

Где-то за невидимым окном выглянуло солнце, и тонкие лучики проникли ко мне сквозь доски.

– Пашка!

Нет.

…Сквозь освещенные щели в полу я прекрасно видела силуэт катастрофы. Глыба с медведя величиной (или много маленьких?) создавала тень, затемнение, такое, что не обманешься. Надо мной – склад битого бетона, кое-как сдерживаемый трубами как решеткой гриля. Под самым окном было чисто: две податливые доски, щели между ними пропускали свет, сами они легко ходили под пальцами. Я уперлась руками в одну из этих досок и надавила вверх.

Я осторожненько. Я не буду топать и плясать, даже ногой выбивать не буду. Доски еле держатся, и если я как следует надавлю… Ничего не происходило, кроме того, что сверху на меня угрожающе посыпалась бетонная крошка. На штаны упала теплая капля из носа, расползлась пятном – и его тут же припорошило пылью и бетонной крошкой. Ничего не выйдет. Надо бить. Я легла на спину, уперлась в пол локтями, размахнулась ногой как смогла – и саданула по доске. Она радостно хрустнула, взмыла вверх, и я опять получила по физиономии. Взвыв, прижала ладонь к разбитому носу, получила куском бетона в живот и груду бетонной крошки сверху.

Над головой было светло: отбитая доска отлетела. Я валялась в куче битого бетона, самый жирный кусок с ладонь величиной (видимо, тот, что второй раз разбил мне нос) валялся на земляном полу у самого моего уха. Острый край его задорно устремился вверх – так, чтобы я не сомневалась: туда надо прорываться, туда. В глаза и ноздри забилась бетонная пыль, я ревела и чихала одновременно, размазывая по майке серые сопли. Почти незаметно: на светло-сером от пыли темно-серый от слез и соплей. Дышать ртом тоже получалось не очень, я вдыхала бетонную пыль, крошила ее зубами, физически чувствовала, как она попадает в легкие. Чихнула, ударилась головой о доску и получила на голову новый камнепад. Пара мелких камешков больно царапнула по макушке, остальные рассыпались, подняв новый столб пыли.

Глаза наконец-то промылись, и сквозь слезы я видела эту узкую полоску света от выбитой доски, эту дверь к свободе, в которую я не пролезу. Надо хоть выглянуть прежде, чем выбивать вторую…

Наверху шаркнуло, глухо шлепнулось что-то тяжелое, на меня высыпалась новая порция пыли и бетонной крошки.

– Паш?

Нет.

Неужели он бы не отозвался, если бы был жив?! Если бы успел выбежать, неужели не вернулся бы за мной, когда все рухнуло?!

Я села, упершись головой в доску. Она не прогнулась, как минуту назад, она стояла намертво, как бетон. Я выгнула шею и попробовала разглядеть сквозь дыру от выбитой доски, что там еще.

Видно было не много, но достаточно, чтобы разреветься опять, и уже не от пыли. В сантиметре от моего носа рыжело ребро второй доски, которую я надеялась выломать, а на ней, прямо сверху, огромный кусок бетона. Я могла поклясться, что минуту назад его там не было – видимо, соскользнул с остальных завалов, вот откуда был этот тяжелый короткий «шмяк».

Я просунула руку в дыру и зачем-то потрогала этот кусок бетона. Шершавый. Тяжелый. Даже если я выломаю эту доску – ну вдруг хватит сил: говорят, люди в экстремальных ситуациях творят настоящие чудеса, – никакого чуда не будет, он свалится на меня и размажет по земляному полу.

Я откинулась на спину, растянувшись на полу, и почему-то сразу стало легче. Пыль почти осела, стало можно дышать хотя бы ртом. Нос по-прежнему был забит то ли кровью, то ли бетонной пылью, а скорее всего, и тем и другим. Зато меня не раздавило. Зато я жива, почти не ранена (разбитый нос не в счет), могу шевелить руками и ногами – значит, спасусь. Орать могу, хотя в этом уголке города это совершенно бесполезно. Нет тут никого. Уже несколько лет нет. Меня, конечно, будут искать… Если эта тварь не найдет меня раньше! Она же здесь, рядом…