Адам Нэвилл - Багрянец [litres]

Каждый сделал глубокий глоток из чаши, чтобы смягчить прибытие сущности, рыскавшей в тайных каменных пещерах внизу – точнее, сущностей. Они торопливо поднимались из своего туннеля к решетке, где металась Кэт, вглядываясь во тьму под ногами.

Возможно, дверь сарая закрыли или слабые обрывки солнечного света наконец скрылись за дождевыми тучами; быть может, небесное тело, несущее свет и тепло, не вынесло предчувствия грядущего. Тьма превратила сарай в пустой сосуд. Снизу и сверху в емкость меж шаткими стенами лилось ничто.

Над головой Кэт и у земли края́ деревянного здания исчезли из виду; единственным источником света остался слабый огонь, несущий в этой жестокой тьме жалкое успокоение. Вонючий сарай и человеческие головы, издававшие вой вокруг, были полностью лишены тепла и безопасности. Наверное, огонь развели рядом с решеткой, чтобы защитить предводителей церемонии: возможно, свет и жара во время гнусных ритуалов отделяли жрецов от того, чему они поклонялись. Кэт инстинктивно приблизилась к огню, насколько могла, не загораясь сама.

«Белые щенята», – кажется, именно их она слышала. Рычание, затем лай, смех, «йип-йип» под землей. Они приближались, и наконец из кромешной тьмы раздалось скуление, потом отвратительный смех и одновременно – рычание влажного горла.

В яме под решеткой когти скребли по камню, огромные силуэты прыгали и царапали прутья. Кэт привязали, чтобы эти твари могли понюхать ее ужас и оценить, насколько она аппетитна.

Из ямы наползала едкая вонь: засохшая кровь, аммиачный навоз, ничем не замутненный запах гнили, настоявшийся за века в закрытом пространстве. Кэт могла задохнуться от одного лишь гнусного дыхания красной земли – она бы этого хотела, чтобы не пришлось видеть источник вони.

Схватив женщину за ноги и руки, две пары рук подтянули ее к решетке. Кэт закричала громче шаманов с их идиотскими первобытными возгласами или красного народа с его какофоническим визгом.

Ее тащили вперед, а Кэт лежала лицом вниз, царапая землю носками. Веревка натянулась так, что, казалось, сейчас вывихнется запястье.

Сквозь пряди волос она видела круг света, где блики огня боролись с тенями. Вокруг столпились волосатые ступни и красные ляжки. Потом Кэт разложили на участке пола для убийства.

Вопреки всему, ее клонило в сон: быть может, тело само производило анестезию, чтобы заглушить панику? Тут Кэт вспомнила картину, которую подавляла в своем сознании уже несколько дней, и мгновенно пришла в себя. Старый рот над морщинистым подбородком обсасывает влажную челюсть с питательным мясом. «Стив».

Кэт закричала – на этот раз так, что казалось, ее легкие порвутся, словно бумажные пакеты.

Ей развязали запястья и лодыжки, и Кэт удалось, сопротивляясь, подняться на колени. Ее держали только двое красных – еще двое пьяно пытались поднять решетку, а затем целиком или по частям кинуть Кэт сущностям, которые так нетерпеливо лаяли и рычали внизу.

Встав на дыбы, Кэт пыталась стряхнуть с себя двух шатающихся красных мужиков и освободить руки, за которые те настойчиво держали.

– Нет! – кричала она, но двое идиотов не обращали внимания и продолжали поднимать решетку, предназначенную не дать верху слиться с низом , хотя их руки дрожали под тяжестью железа.

Неподалеку – возможно, из-за дверей в сарай – мужской голос завопил:

– Дерьмо! Мусора́ приехали!

Еще два голоса, владельцы которых явно торопились, повторили.

Через пару секунд под чьим-то пинком запыхтел мотоцикл, захлопали двери машин, но красные, державшие Кэт, не замечали беспорядков снаружи, как и двое музыкантов, сидевших обратив взоры внутрь себя, словно уйдя в запоздалую кому.

За расширяющейся трещиной в полу Кэт заметила ведунью – сын Джессики Ашер, Финн, тащил ее, точно худенького поранившегося ребенка. Тру́сы торопились сбежать с места преступления – они боялись не только полицейских, но и того, что до сих пор держали в яме. Сын и мать исчезли во тьме задней части здания.

Тони Уиллоуз, щуплое тело которого вновь охватила слабость, жалко хватался за руку дочери, внезапно охваченный стремлением покинуть сарай. Его опьяненные, рассеянные подручные тем временем по-прежнему возились вокруг дыры, пытаясь открыть ее и закрыть там Кэт.

Последние два члена семьи исчезли в той же задней части здания, откуда с такой помпой явился Тони. Семья Уиллоузов оставляла Кэт в лапах своей паствы – наркотики не уменьшили их целеустремленности. Престарелое разношерстное собрание, по-видимому, не замечало ни побега своих жрецов, ни тревоги вокруг здания. Должно быть, вещество в чаше из черепа оказалось очень сильным – его действие становилось все заметнее по тому, как неловко ковыляли красные вокруг тела Кэт. А если решетка отодвинется хоть чуть дальше, она окажется не единственной жертвой здесь.

– Нет. Они убегают. Смотрите! Да смотрите же, Христа ради!

Среди хаоса раздался невообразимо оглушительный животный визг, полный нечеловеческого восторга. Все надежды Кэт на бойцовых собак и крупных кошачьих пошли прахом.

Двое красных отпустили решетку и заковыляли назад, подальше от открытой ими же дыры в земле, словно наконец поняли, что именно вот-вот выпустят на свободу. Один из них оглядывался в дыме и темноте, точно дитя, просящее совета у старших.

Когти сильнее заскрежетали по изнанке металлической печати, теперь закрывавшей только треть ямы, хор глоток зарычал громче. Поднимавшие решетку, должно быть, выжили из ума; теперь же они, казалось, были не в силах ни полностью открыть, ни полностью закрыть врата. То, что оглушительно лаяло в темной дыре, словно очаровало или парализовало тюремщиков Кэт.

Чтобы не видеть того, что увидели они, Кэт рванулась вперед, встала на колени, освободила одну руку и попала кулаком в чье-то лицо, скрытое растрепанными и склеившимися волосами вокруг впалых щек.

Она ударила человека с остекленевшими глазами, потом еще раз заехала кулаком ему в глазницу, и он беззвучно упал. Кэт дернула вторую руку, и сил ей хватило, чтобы уронить второго красного на живот. Она разглядела его потрясенное лицо, ударившееся о землю, – в глаза Кэт смотрел растерянный старик.

Кэт бросилась к огню – в сам огонь. Инстинкт кричал, что в этой адской тьме огонь – единственное, что держит на расстоянии (пусть даже очень малом) нечто, недавно появившееся в современных владениях человека. Чтобы скрыться от сущности, вырвавшейся из-под земли за ней, Кэт готова была бежать босыми ногами по лаве.

Несвязные ноты и крики, призывавшие сущностей из-под земли, прекратились. Их заменил треск влажной плоти. Это раздирали туловище первого красного.

Отвратительный звук раздался из-за затылка Кэт. Она бежала сквозь костер: из-под ее ступней разлетались угли и искры, по штанам для пробежек, которые она носила, не снимая, последние несколько дней, плясали языки пламени; подошвы ног горели, волосы опалил огонь – возле одного уха послышался треск, а нос забил мерзкий запах. Загоревшись, Кэт закричала и упала на четвереньки в полную темноту за костром. Она рухнула не на землю, а на камень, содрав кожу с колен.