Наталья Тимошенко - Игра с огнем

— Боюсь спрашивать, откуда ты в таком виде, — хмыкнула Элиза, наблюдая за этой картиной.

— С работы, откуда ж еще. Просто треш какой-то, — пожаловалась Вика, приканчивая бутылку с водой. — Мало нам этого дурацкого пожара, так ночью все как сговорились: пять человек с ожогами по «скорой», трое сами. То кипяток на себя выльют, то с газовой плитой не справятся. Реанимация переполнена, всем резко стало плохо, поэтому даже самых тяжелых им не сплавишь. Мне кажется, если я сейчас не выпью кофе, я просто умру.

— Я этого не допущу, — улыбнулась Элиза, поставив перед ней чашку с дымящимся напитком, а сама села напротив, на всякий случай кинув в свой кофе два кусочка льда.

Пожалуй, Элиза еще никогда не видела подругу такой уставшей. Вика всегда была веселой, неунывающей, с каким-то невероятным блеском в глазах. Она могла находиться в пяти местах одновременно, заниматься десятью делами, не теряя при этом искренней улыбки. Сейчас же перед ней сидела уставшая женщина, которая словно силой заставляла себя находиться в сознании. Как будто не у нее одной ночь не задалась. Но Вика хотя бы понимала, что произошло, от чего так устала.

— До обеда посплю, а потом надо ужин приготовить, — вздохнула Вика, когда ее чашка наполовину опустела. — Костя обещал прийти.

Элиза выдохнула сквозь зубы. Сегодня у нее было достаточно паршивое настроение, чтобы не сдерживаться.

— А не обойдется твой Костя?

— Мы и так давно не виделись. С этими дурацкими убийствами он живет на работе.

— И пьет там же.

— Элиза, — в Викином тоне появились просительные нотки, — ну что ты опять?..

— Это не я опять, это ты опять. Только не начинай снова про свою несчастную судьбу, про то, как тебя никто не любил. Это не повод саму себя тоже не любить.

Вика угрюмо уставилась в чашку и промолчала. Элиза давно знала ее слезливую историю об отце, который был женат на другой, о матери, которая не уставала винить дочь в том, что ее любовник так и не бросил жену, но искренне не понимала, при чем тут алкоголик Костя и с какой стати Вика должна принести себя ему в жертву. Мужик хорошо устроился: звонит, когда хочет, обещает прийти и не приходит, даже, черт побери, замуж не зовет, чтобы наверняка удержать эту дурочку возле себя. А зачем? И так знает, что не уйдет. Будет вечно ждать с горячим ужином у домашнего очага.

— Давай я тебе убраться помогу, — предложила Вика, пока Элиза не продолжила ее отчитывать.

— Ты домой собиралась, спать, — напомнила Элиза.

— Сейчас все равно не усну. Нужно заняться чем-то монотонным.

Элиза знала эту особенность организма: когда слишком возбужден, уснуть не удастся, как бы сильно ни устал. Что-то успокаивающе-однообразное поможет выбросить из головы лишние мысли, и тогда уснуть будет проще. Уборки осталось не так много, как раз хватит для приведения нервов в порядок. Даже если Вика вдруг задремлет у нее на диване, Элиза просто укроет ее пледом, поэтому отказываться от помощи она не стала.

— Только дай мне одежду какую-нибудь сменную, а то ничего нет, — попросила Вика.

Они вдвоем прошли в спальню, и Элиза предложила ей свою рубашку. Худощавой Вике она оказалась немного велика, но для уборки в самый раз. Когда подруга сняла блузку, Элиза увидела на ее спине необычную родинку: две большие коричневые точки соединялись словно маленьким мостиком. Они никогда не ходили вместе в бассейн, не ездили на море, не раздевались друг перед другом, поэтому раньше Элиза ничего такого не замечала.

— Какая у тебя интересная родинка, — чужим голосом сказала она.

Вика обернулась, не сразу понимая, о чем идет речь, а затем повернулась спиной к зеркалу и вздохнула.

— Мама не уставала ею меня попрекать, говоря, что я даже мелочами в отца пошла.

Элиза ничего на это не ответила.

— Расскажи мне лучше, как прошло твое вчерашнее свидание, — усмехнулась Вика, уже стоя на стремянке, чтобы стереть пыль с верхних шкафчиков кухонного гарнитура, и поэтому глядя на Элизу сверху вниз.

— Это было не свидание, — пожала плечами та, старательно избегая смотреть на подругу. Ее вниманием целиком владел чайник, с которого следовало оттереть невидимые глазу пятна. — Просто ужин.

— Ну да, конечно. Просто ужин у него дома.

— Там была его дочь.

— Ох ты ж! — Вика даже руками всплеснула. — Вот так невезуха. Надо тебе было его к себе позвать. Мне Костя про него рассказывал, говорит, классный мужик, рукастый, умный. Возраст самое то: не юнец зеленый, но и не слишком стар для тебя. Ну а дочь что? Ей уже пятнадцать, еще пара лет — и укатит жить в другой город, мешать не будет.

— Ты так говоришь, как будто я за него замуж собираюсь, — хмыкнула Элиза.

— А почему бы и нет?

Элиза не удержалась, посмотрела на подругу. Почему-то нестерпимо захотелось увидеть удивление на ее лице, когда она узнает правду. И Элиза поддалась соблазну:

— Потому что я уже замужем.

Эффект оказался ожидаемым: Викины глаза округлились, став размером с пятикопеечную монетку, нижняя челюсть уехала вниз, а рука с зажатой тряпкой так и повисла в воздухе.

— Что?

— Тебя ведь саму как-то удивляла моя фамилия, — напомнила Элиза.

В больнице почему-то принято называть всех пациентов по фамилиям, поэтому, когда Элиза лежала в ожоговом отделении, а Вика впервые принесла ей таблетки, она, как и практически все в этом городе, ошиблась:

— Новикова!

— Новакова, — поправила ее Элиза.

Вика посмотрела в листок назначения, на секунду нахмурилась, а затем что-то исправила там ручкой.

— Странная у вас фамилия, вот даже врач ошибся, — сказала она, но больше к этому вопросу никогда не возвращалась.

А фамилия у Элизы была обычная, одна из самых распространенных в Чехии. Фамилия ее мужа. В девичестве-то она носила другую, более привычную для русского уха — Корнеева.

— Расскажи, — попросила Вика теперь, спускаясь со стремянки.

— Да что рассказывать? — пожала плечами Элиза. — Я вышла замуж примерно через полгода после того, как погибли мои родители.

— А почему вы не живете вместе?

— Потому что я сбежала от него. — Наверное, вчерашний разговор с Максимом всколыхнул воспоминания. Ему не рассказала, а Вике вот не удержалась. — Мы прожили вместе несколько лет, и, честно говоря, это были худшие годы в моей жизни.

— Он пил? — догадалась Вика. — Ты поэтому так не любишь алкоголиков?

Элиза кивнула. Она алкоголиков не просто не любила, она их искренне ненавидела.

— Пил, водил в мою квартиру странные компании, бил меня, выносил все, что плохо лежало, чтобы хватило денег на новую вечеринку.

— А почему ты не ушла от него?

Элиза с упреком посмотрела на подругу. Странно было слышать этот вопрос от Вики. Уж кто бы говорил! Правда, не ушла от мужа Элиза по одной простой причине: боялась его. Он был тем самым человеком, который видел, как она сожгла дом своего врага. Вместе с ним самим. Это получилось нечаянно, она не знала, что внутри кто-то есть, но какая разница, что она знала и чего не знала? Она — убийца. Муж напоминал ей об этом каждый день, не забывая добавлять, что на свободе она ровно столько, сколько он молчит. Поэтому ей лучше тоже молчать.