Стивен Кинг - Самое необходимое

«Выбрось ты эту хреновину!» — сказал он себе. Но вот вопрос: получится ли у него? По крайней мере не сегодня. Он кинул игрушку — последнюю, которую Тодд купил в своей жизни в самом прекрасном, по его разумению, магазине на свете, — обратно в «бардачок», снова взялся за дверную ручку, прихватил портфель и вылез из машины.

Он глубоко вдохнул в себя вечерний воздух в надежде, что это поможет. Не помогло. Пахло гнилой древесиной и химикалиями — безобидный запах, часто доносящийся сюда с бумажной фабрики в Рамфорде, расположенной милях в тридцати к северу. Пожалуй, он позвонит Полли и спросит, не хочет ли она, чтобы он зашел сегодня. Это должно хоть немного помочь, решил он.

«Лучшей мысли тебе просто не могло прийти в голову! — с воодушевлением согласился голос депрессии. — А кстати, Алан, ты помнишь, как он был рад этой змейке? Он испробовал ее па всех! Чуть не довел до инфаркта Норриса Риджвика, а ты хохотал до упаду. Помнишь? До чего же он был живым, а? И смышленым. A Анни — помнишь, как она смеялась, когда ты рассказал ей об этом? Она тоже была живая и смышленая, верно? Правда, под конец она уже не была такой оживленной и находчивой, но ведь ты этого почти не замечал, ведь так? Потому что тебе нужно было жарить свою рыбку. Например, то дело с Тадом Бомонтом — ты никак не мог выбросить его из головы. То, что случилось в их доме на озере и как он после всего стал напиваться и названивать тебе. А потом его жена забрала близнецов и ушла от него... Все это вместе с обычной городской рутиной отнимало у тебя уйму времени, верно? Ты был слишком занят, чтобы замечать, что творилось у тебя дома. Как плохо, что ты этого не видел. Если бы увидел — о да! — они могли бы сейчас быть живы! Об этом тебе тоже не следует забывать, потому я и напоминаю тебе... и напоминаю... и напоминаю. Верно? Верно!»

Сбоку на фургоне, прямо над крышкой бензобака, была царапина длиной в фут. Случилось это уже после смерти Анни и Тодда или?.. Он не мог вспомнить, но, в общем, это не имело большого значения. Алан провел по царапине кончиками пальцев и снова напомнил себе, что нужно отвезти машину в «Саноко» Сонни и отремонтировать. С другой стороны, к чему эта морока? Почему бы не отогнать эту чертову телегу к Гарри Форду в Оксфорд и не поменять ее на что-нибудь поменьше? Прошла она относительно немного; может, удастся провернуть недурную сделку...

«Но Тодд пролил молоко на переднее сиденье! — важно квакнул голос у него в голове. — Он сделал это, когда был жив, Алан! Помни об этом, приятель! И Анни...»

— Да заткнись ты! — сказал он вслух и направился к зданию, но на полпути задержался.

Прямо рядом со входом — так близко, что только распахни входную дверь, и она заденет лакированный борт, — был припаркован огромный красный «кадиллак севилья». Ему не надо было смотреть на номера, он и так знал, что на них значится «Китон-1». Он задумчиво провел ладонью по гладкому капоту машины и вошел в здание.

2

Шейла Бригем сидела в застекленной диспетчерской рубке, читала журнал «Пипл» и пила йогурт. Если не считать Норриса Риджвика, контора шерифа и полицейское управление Касл-Рока были пусты.

Норрис сидел за старой электрической пишущей машинкой «Ай-би-эм», трудясь над рапортом с тем мучительным и безысходным усердием, которое только он мог привносить в бумаготворчество. Он подолгу сидел, глядя в упор на машинку, потом резко наклонялся, словно ему сильно врезали в живот, и наносил очередь быстрых ударов по клавишам. Он оставался в скрюченной позе достаточно времени, чтобы успеть прочесть то, что напечатал, и испускал тихий стон. Потом раздавалось: щелк-вжик, щелк-вжик, щелк-вжик — звуки от использования корректорских пластинок, с помощью которых Норрис исправлял опечатки (в среднем изводя одну пачку пластинок в неделю), — и он выпрямлялся. Следовала продолжительная пауза, а затем все повторялось сначала. Примерно через час таких упражнений Норрис клал законченный рапорт на стол Шейле. Раз или два в неделю эти рапорты получались даже вполне приличными.

Норрис поднял голову и улыбнулся при виде Алана.

— Привет, босс, как дела?

— Ну, от Портленда на две или три недели мы отделались. Здесь что-нибудь случилось?

— He-а, все как обычно. Слушай, Алан, у тебя жутко покраснели глаза. Ты что, опять стал курить «травку»?

— Ха-ха-ха, — кисло ответил Алан. — Я пропустил пару рюмок с парочкой легавых, а потом тридцать миль пялился на фары встречных машин. У тебя есть под рукой аспирин?

— Всегда, — сказал Норрис. — Тебе это прекрасно известно.

Нижний ящик письменного стола Норриса занимала его личная аптечка. Он открыл его, порылся там, вытащил громадную бутыль из-под смородинового сиропа, взглянул на этикетку, покачал головой, сунул ее обратно и стал рыться дальше. В конце концов он вытащил флакон с обыкновенным аспирином.

— У меня есть для тебя небольшая работенка, — сказал Алан, беря флакон и вытряхивая две таблетки себе на ладонь. Вместе с таблетками появилось облачко белой пыли, и он поймал себя на мысли о том, почему от простого аспирина всегда больше пыли, чем от растворимого. После этого он подумал, не сходит ли он с ума.

— Эй, Алан, мне еще нужно заполнить два бланка Е-9 и...

— Не кипятись. — Алан подошел к автомату с водой и вытащил бумажный стаканчик из привинченного к стене цилиндра. Буль-буль-буль — вода потекла в стаканчик. — Все, что от тебя требуется, — пересечь комнату и открыть дверь, через которую я только что вошел. С этим и ребенок справится, верно?

— А что...

— Только не забудь захватить свою книжку с квитанциями, — сказал Алан и запил аспирин водой.

Лицо Норриса Риджвика тут же приняло настороженное выражение.

— Твоя лежит прямо на столе, рядом с портфелем, — заметил он.

— Знаю. Там она и останется. По крайней мере сегодня.

Норрис долго смотрел на него и в конце концов спросил:

— Зануда?

— Зануда, — кивнул Алан. — Он опять оставил там «тачку». Прошлый раз я сказал ему, что мне надоело его предупреждать.

Главного выборного Касл-Рока Дэнфорда Китона-третьего называли Занудой все, кто его знал, но... Те служащие муниципалитета, которые дорожили своим рабочим местом, называли его не иначе, как Дэн или мистер Китон, когда он был поблизости. И лишь Алан, занимающий выборную должность, осмеливался называть его Занудой прямо в лицо, и сделал он это всего дважды — оба раза, когда был страшно зол. Однако он чувствовал, что на этом дело не закончится. Дэн Китон Зануда был человеком, на которого, по мнению Алана, порой не хватает зла.

— Да ладно тебе! — сказал Норрис. — Ты сделаешь это, Алан, ладно?

— Не могу. На следующей неделе у меня назначена встреча с выборными.

— Он и так ненавидит меня, — тоскливо сказал Норрис. — Я точно знаю.