Эдвард Ли - Дьявольский Гримуар [сборник]

— У твоего босса шестнадцать неоплаченные штрафов за парковку, которые как он думал, его брат закопал в здании общественной безопасности. Я показал ему распечатку с главного компьютера городской полиции.

Этого достаточно.

Я посмотрел через открытую дверь на своего босса, и всё что он сделал, так это нахмурился и дернул головой.

— Хорошо, — сказал я. — Думаю, статья может подождать.

— Дорогая? Это — мой хороший друг, Мэтт Хоуг. — представил меня Джеймсон. — Знакомься. Это — моя жена, Жанна.

Я насторожился, когда он сказал хороший друг , но я также знал, что должен играть.

— Рад познакомиться, миссис Джеймсон, — сказал я и пожал ей руку. На вид ей было лет сорок пять, но выглядела она ухоженной. Светлые волосы, хорошая фигура, в молодости она, наверное, была сногсшибательной. Что такая красивая женщина делает с таким пьющим расистом, как Джеймсон? — удивился я. Они совсем не подходили друг другу. Стоя рядом, они оба выглядели неуместно. Блестящая статуэтка и резиновое собачье дерьмо.

Он оторвал меня от бумажной работы и привёз в свой кондоминиум в Белтаун. Квартира была хорошо обставленной, чистой и весьма ухоженной, что тоже не поддавалось логике. Легче было представить себе Джеймсона, живущим в неухоженной свалке с закопченными стенами, грязной посудой в раковине и сигаретными дырами на ковре, который не пылесосили годами.

— Привет, — сказала она со слабой улыбкой. — Джей не перестает говорить о вас.

— О, действительно? — удивился я.

— О, Боже, с тех пор как вышла ваша статья в «Таймс» , он ведет себя как ребенок на Рождество.

Так вот в чем дело. Красная ковровая дорожка. Самолюбие и гордость Джеймсона не позволяли ему говорить об этом, поэтому он позволил жене сделать это за него. Это был его способ поблагодарить меня за хорошую встряску в печати. А может, это был способ просто предложить взятку, — подумал я.

— Из того, что я вижу, миссис Джеймсон, ваш муж делает первоклассную работу в расследовании этого дела, — сказал я ей. — Другие журналисты в городе решили не признавать этого — и это неправильно. Я не делаю вашему мужу никаких одолжений, я просто пишу так, как оно есть.

— Что ж, — продолжила она, — мы вам очень благодарны.

— В этом нет необходимости, мэм. Потому что, если ваш муж сейчас испортит воздух… я непременно напишу об этом.

Затем я одарила Джеймсона кривой усмешкой.

— Я не порчу воздух, — сказал Джеймсон и тут же закурил сигарету. — Не веришь мне? Спроси окружающих!

— Уже, — ответил я. — И вы правы. — Потом я взглянул на телевизор в углу. — Слушайте, а у вас есть дешифратор?

— Забавный ты парень. Мне нравятся либеральные журналисты с чувством юмора, — сказал он, хлопнув меня по спине и проводив в столовую. По комнате поплыли теплые экзотические ароматы.

— Что бы вы хотели выпить? — спросила жена Джеймсона.

— Колы было бы достаточно.

Последовал ещё один сильный шлепок по спине. Это начинало надоедать.

— Да, ладно. Давай выпьем, — настаивал Джеймсон. — Ты же не на работе.

— Может быть, позже, — сказал я, почти задыхаясь.

— Сейчас будет готов ужин, — сказала Жанна и исчезла в ароматной кухне.

Мы с Джеймсоном одновременно сели за стол. Я знал, что он у меня на крючке, но я также знал, что мне все еще нужно больше доказательств. Это была высшая лига. Он был награжденным городским детективом, а я всего лишь репортером.

— Слушай, — сказал он. — Знаешь, я не очень хорошо умею выражать благодарность. Но твоя статья мне очень помогла. Не только мне, но и всему моему отряду. Так что… спасибо.

— Не благодарите меня пока, — сказал я. — Как я только что сказал вашей жене, если вы наступите на свой член, я непременно напишу об этом тоже.

— Да, я понял тебя…

— И это не просто одна статья. Я пишу серию статей об убийце, — сообщил я ему.

— О, да?

— Да. Это не просто какое-то ночное преступление. Это всеобъемлющая история серийного убийцы. Люди хотят знать, поэтому я расскажу им. — Пришло время разыграть козырь. — Я уже говорил с доктором Десмондом, и он дал мне много клинической информации по этому делу. Это будет очень информативная серия.

Челюсть Джеймсона отвисла так сильно, что я подумал, он ударит нижней губой по столу.

— Tы… ты… ты говорил с доктором Десмондом?

— Да, конечно. Я видел его имя в тех записях, которые вы мне дали. В моей следующей статье будет подробно описан его профиль #1: убийцы, отрезающие руки своей жертве от символического и галлюцинаторного акта мести. Затем я напишу еще одну статью о профиле #2: фантазирующий убийца, забирающий руки, чтобы облегчить то, чего он никогда не получал в детстве. Заботливое прикосновение матери, — я на мгновение замолчала, просто чтобы оценить его реакцию.

Все, что он сделал, это посмотрел на меня реально забавно.

— Так что он дал мне всевозможные идеи для моей серии статей, — добавил я. — Это может привлечь внимание всей страны.

— Да, конечно, — ответил Джеймсон. Был ли он неуверенным? Или это я чересчур прессанул его? — Десмонд — странный тип, с огромным самолюбием. Дерьмо. Он едва может войти в комнату, потому что у него такая большая голова. Но своё дело он знает. Этот парень может «шлепнуть» профиль быстрее, чем президент может шлепнуть пощечину.

— Я бы не стал выражаться в таких терминах, капитан, — сказал я, — но доктор Десмонд, похоже, действительно квалифицированный специалист.

В это время Жанна принесла напитки, и застенчиво улыбнулась:

— Еда будет буквально через минуту.

Я кивнул в знак благодарности, и она поспешила обратно на кухню.

— Так что у нас сегодня? — спросил я Джеймсона. — Лингвини [77] Классические итальянские макаронные изделия крупного формата. Они тоньше, чем феттучине, и ближе по форме к спагетти, но слегка сплюснуты. В отличие от спагетти «лингуине» подаются с морскими продуктами или песто. и еще что-нибудь?

— Лангусты. Миниатюрные хвосты омаров из Британии. Обжаренные с чесноком и лимонно-сливочным маслом, и посыпанные муссом из морских гребешков, — Джеймсон наполовину осушил банку с пивом. — Надеюсь, ты проголодался.

— Я умираю с голоду. Сегодня даже не обедал.

— О, да. Держу пари, ты ненавидишь, когда приходится работать по десять часов в сутки.

— Десять? Вы шутите. Десять — это легкий день.

Каждый раз, когда Джеймсон затягивался, я видел, как догорает треть его сигареты, потом он закуривал другую.

— Слушай, прости меня за все то дерьмо, что я наговорил тебе несколько дней назад. Я не это имел в виду — я на самом деле совсем не такой. У меня просто был плохой день, понимаешь? — oн усмехнулся. — Даже у полицейских-расистов бывают плохие дни.