Эдвард Ли - Толстолоб

- Люди - плохие, Толстолоб, - сказал ему Дедуля перед тем, как помереть. - Вот почему я решил жить здесь, в Нижнем Лесу, чтобы держаться подальше от людей. Не доверяй никому, сынок, потому что иначе они будут обманывать тебя при любой возможности. Они будут использовать тебя, Толстолоб, поэтому не позволяй им. Если ты слушал, что я тебе говорил, то должен понимать, сынок. Имей этих людишек, пока они не поимели тебя.

Держа это в голове, Толстолоб оставил Дедулю в земле, оставил хижину, оставил Нижний Лес и отправился во Внешний Мир. У Толстолоба была миссия, выполнить все наставления Дедули...

Прошло уже два дня, а Толстолоб так и не наткнулся на людей, не считая ту последнюю девку, которую он отдрючил и у которой слопал мозги. Поэтому ему пришлось съесть сурка, пару опоссумов и большущую, жирную свиноносую змею. Он отрезал ей голову и хвост самодельным ножом, и высосал кишки из дырки в середине. Змеиные кишки были вкусными. Но иногда он начинал беспокоиться. Может, ему нужно было вернуться в Нижний Лес? Может, он никогда не найдет этот Внешний Мир? Он даже не знал дороги! И, тем не менее, он продолжал идти. Будто его вело что-то. Толстолоб, конечно же, не знал, что означает слово «инстинкт», или «память». Он просто догадывался, что дух Дедули улыбается ему с небес и ведет его в нужном направлении. И где-то в душе Толстолоб понимал, что, в конце концов, найдет этот Внешний Мир.

Из одежды на нем было то, что и всегда: Отличные башмаки, которые Дедуля сделал ему из дубленой оленей шкуры и комбинезон, который Дедуля сшил ему из мешковины. А еще у него был большой нож, который Дедуля смастерил ему из длинного куска стали и заточил об камень, а рукоятку выстругал из вишневого дерева. А большего Толстолобу было и не нужно.

- Ты - хороший, большой, молодой парень, - сказал Дедуля перед смертью (а Дедуля много чего успел сказать перед смертью) - И естественно тебе захочется странствовать, поэтому ты сможешь увидеть Внешний Мир своими глазами. Но помни, что я сказал тебе. Не давай никому себя облапошить. Имей людишек, пока они не поимели тебя. И помни вот еще что, сынок. Внешний Мир полон очень плохих людей, поэтому единственный способ выжить там - это стараться быть для них еще хуже.

Толстолоб не видел в этом никакой проблемы.

Это была просто маленькая шлюшка со стоянки грузовиков, тощая, как жердь, с длинными каштановыми волосами и крошечными сиськами, проглядывающими сквозь топик. Понимаете, Тритт Боллз Коннер и Дикки Кодилл только что вернулись из очередного крупного «самогонного» рейса для Клайда Нэйла. И они проголодались, как кони, поэтому остановились на стоянке грузовиков «Костер», неподалеку от границы округа, чтобы купить сэндвичей, и в этот момент к их «Эль Камино» подошла эта маленькая шлюшка.

- Привет, сладкая! - поздоровался Боллз, с набитым ртом. - Привет, - ответила она, остановившись у открытого окна со стороны Боллза. Девка была какая-то дерганная, с исцарапанными руками. И Тритт Боллз сразу же понял, что она - наркоманка. А еще Боллз обратил внимание на ее длинные волосы, свисающие ниже ее маленькой попки.

- Отсосу вам обоим, парни, за десять баксов с каждого, - сходу предложила она. - Это будет лучший отсос в вашей жизни. Так отсосу ваши «петушки», что у вас задницы внутрь втянутся.

- Черт, почему нет! - воскликнул Боллз. - Запрыгивай, милашка. Походу ты предлагаешь мне честную сделку!

Дикки же закатил глаза, потому что знал, что у Боллза на самом деле на уме. Девка забралась в салон, и прежде чем смогла произнести очередное слово, Боллз обхватил своими огромными, похожими на мясные крюки лапами ее тощую шейку и стал душить, пока секунд через десять та не отрубилась.

- Двигай, - сказал он Дикки.

Дикки сразу все понял. Он проехал некоторое расстояние по шоссе, не беспокоясь насчет копов, поскольку свой груз бухла они уже скинули. Остановился на одной из боковых дорог, за Фермой Миллера, заглушил движок и погасил фары. Затем они выволокли шлюху на прогалину. Боллзу нравилась эта прогалина, потому что ночью, примерно в это время, она бывала хорошо освещена луной. Боллз сорвал с девки топик и шортики. В лунном свете кожа у нее выглядела бледной, но соски были клевыми - очень большими и темными на фоне маленьких сисек. Хотя пахло от нее довольно дерьмово, что было неудивительно, потому что она наверняка целый день сосала члены и трахалась с немытыми дальнобойщиками у них в кабинах. Но Боллз не обращал на это внимания. Он перевернул ее на живот и принялся драть в задницу, даже не дав ей очухаться.

Дикки стоял в стороне и потягивал пивко. Все, чем они занимались - насиловали телок, убивали людей - было, конечно весело, но Дикки Кодиллу это надоедало все сильнее и сильнее. Не то, чтобы он превращался в какого-нибудь нюню или педика, нет. Просто его беспокоил закон средних чисел. Изредка, конечно, можно, но в последнее время они занимались этой ерундой почти ежедневно. Рано или поздно, - причитал он про себя, - нас поймают.

А тогда дело дрянь! Едрен батон. За то, что они натворили, они на всю жизнь оправятся в тюрьму штата. И Дикки знал множество бывших заключенных, которые рассказывали ему, как там обстоят дела. Белых парней, особенно, белых из сельской местности, ломали очень быстро. Ломали, а именно превращали в педиков. Большинство парней в тюряге были городскими, и они были большими, во многих отношениях. И белые парни, вроде Дикки и Боллза превращались в «терпил» быстрее, чем можно было высморкать соплю из носа. Дикки отлично понимал, что не вынесет того, что всю оставшуюся жизнь ему придется принимать в зад и отсасывать черные члены. Не-а. Отсюда и тревоги. Что он всю жизнь проведет в тюряге. А могло быть еще хуже, верно?

Да, могло быть еще хуже, чем попасться. Нас могли даже убить...

Да, такое могло случиться. Почему нет? Кто скажет, что одна из тех девок, похищенных ими, не направит на них пистолет и не наделает в них с Боллзом дырок, или однажды ночью, когда они будут грабить какого-нибудь парня, закончится тем, что они получат крупной картечью в лицо из обреза. Было действительно глупо, постоянно заниматься этим дерьмом...

- Черт, Дикки! - хохотнул Боллз, долбя бедную девку в задницу. - У нее «очко» больше, чем у коровы, скажу я тебе! Зуб даю, она долбится в задницу уже лет с четырех! Определенно, папаша обрабатывал ее все эти годы.

Боллз драл девку так, будто собирался утрамбовать ее в грязь.

- О, божечки, едрен батон! - воскликнул он, затем извлек свой причиндал и выпустил обильную струю спермы прямо ей на спину. И в этот момент девка очнулась, застонала, пуская слюни и хлопая глазами.

- Что за черт ! - закричал Боллз.