Стивен Кинг - Будет кровь [сборник litres]

Подъездная дорожка уходила вглубь леса примерно на четверть мили, и всю дорогу по крыше и по бокам джипа стучали ветки деревьев. Сверху тянулись две линии проводов, электричество и телефон. Дрю помнил, что раньше они были туго натянутыми и прямыми, но теперь обе заметно провисли.

Он подъехал к коттеджу. Дом выглядел заброшенным и забытым. Зеленая краска местами потрескалась и облупилась, а поскольку Билла Колсона не стало, то некому было ее обновить. Крышу из оцинкованной стали покрывал плотный ковер из сосновых иголок и опавших листьев, тарелка спутникового телевидения (тоже заполненная иголками и палыми листьями) казалась чуть ли не издевательством в этом глухом лесу. Интересно, подумал Дрю, вносит ли Люси ежемесячную абонентскую плату не только за городской телефон, но и за здешнее спутниковое телевидение? Если да, это наверняка деньги на ветер. Дрю сомневался, что антенна еще работает. Также он сомневался, что компания «Дайрек-ТВ» пришлет чек обратно с припиской: Возвращаем вам деньги, поскольку ваша антенна приказала долго жить . Крыльцо заметно обветшало, но с виду казалось достаточно крепким (хотя Дрю не взялся бы утверждать). Под крыльцом виднелось что-то большое, накрытое выцветшим куском брезента. Наверное, вязанка дров – возможно, последняя вязанка дров, которую привез Старый Билл.

Дрю выбрался из машины и еще долго стоял, положив руку на теплый капот. Где-то поблизости закаркала ворона. Издалека донеслось ответное карканье. Не считая журчания текущего к озеру ручья Годфри-Брук, других звуков не было.

Дрю подумал, что, возможно, припарковался на том же самом месте, где стоял пикап Билла Колсона, когда тот вышиб себе мозги. Кажется, раньше существовало поверье – вроде бы в средневековой Англии, – что души самоубийц остаются на грешной земле, вблизи того места, где они закончили свою жизнь.

Дрю пошел к дому, убеждая себя (даже ругая), что он уже староват для таких детских страшилок, и вдруг услышал, как кто-то ломится через лес, причем явно в его направлении. Из сосен между ручьем и поляной, на которой стоял коттедж, вышел не призрак или зомби, а лосенок. Еще совсем юный, нескладный, на непропорционально длинных ногах. Он дошел до сарайчика сбоку от дома, увидел Дрю и остановился. Они смотрели друг на друга. Дрю думал, что лоси – и взрослые, и детеныши – входят в число самых уродливых и бессмысленных тварей Божьих. О чем думал лосенок, никому не известно.

– Не бойся, дружок. Я тебя не обижу, – тихо проговорил Дрю, и лосенок навострил уши.

Из леса донесся еще более громкий топот и треск, и из-за сосен вышла мама-лосиха. Ей на шею упала ветка, и она ее стряхнула. Низко наклонив голову с прижатыми ушами, лосиха смотрела на Дрю и рыла копытами землю.

Она хочет напасть , подумал Дрю. Ей кажется, я угрожаю ее малышу, и она хочет напасть.

Он подумал, что можно попробовать добежать до машины, но «шевроле» стоял далековато. И если он побежит, пусть даже и от лосенка, лосиха наверняка бросится за ним вдогонку. Поэтому он остался стоять на месте и попытался мысленно передать волны спокойствия тысячефунтовой туше, бьющей копытом на расстоянии не больше чем в тридцати ярдах от него. Не о чем волноваться, мамаша. Я совсем не опасен.

Она смотрела на него, наверное, секунд пятнадцать. Но ему показалось, что дольше. Потом она подошла к своему лосенку (не сводя глаз с незваного гостя) и встала между ним и Дрю. Опять посмотрела на Дрю долгим, задумчивым взглядом, словно решая, что делать дальше. Дрю застыл неподвижно. Он был сильно напуган, но в то же время его переполнял странный восторг. Он думал: Если она нападет на таком расстоянии, то убьет меня сразу. Или так покалечит, что я все равно вряд ли выживу. Но если все обойдется, если она меня не тронет, я хорошо здесь поработаю, и книга получится просто блестящей. Блестящей.

Даже сейчас, когда его жизни грозила опасность, он понимал, что это глупые мысли – так рассуждает ребенок, который искренне верит, что ему на день рождения подарят велосипед, если определенное облако закроет солнце, – но в то же время чувствовал, что это правда.

Мама-лосиха вдруг резко дернула головой и боднула лосенка по крупу. Лосенок издал странный звук, больше похожий на блеяние овцы, чем на лосиный рев, развернулся и потрусил к лесу. Мама-лосиха направилась следом за ним, на прощание бросив на Дрю многозначительный мрачный взгляд: Пойдешь следом за мной, и ты труп .

Дрю с облегчением выдохнул и только тогда сообразил, что все это время стоял затаив дыхание (это заезженное литературное клише оказалось правдой). Он поднялся на крыльцо. Рука, в которой он держал ключ, слегка дрожала. Он уже уговаривал себя, что никакой опасности не было; если ты не беспокоишь лося – даже маму-лосиху, защищающую детеныша, – лось не станет беспокоить тебя.

К тому же все могло быть гораздо хуже. Это мог быть медведь.

Он думал, что в доме все будет вверх дном, но там царил идеальный порядок. Это наверняка постарался Старый Билл; даже не исключено, что в последний раз он тут прибрался как раз перед тем, как сесть в машину и застрелиться. Старый лоскутный ковер, сшитый мамой, так и лежал в центре комнаты, пообтрепавшийся по краям, но в остальном вполне целый. В углу, на подставке из кирпичей, ждала растопки походная дровяная печка, ее слюдяное окошко было вычищено до блеска. Слева располагалась примитивная кухонька. Справа, у окна с видом на лесистый овраг, спускающийся к ручью, стоял дубовый обеденный стол. В дальнем конце комнаты виднелся диван с покосившейся спинкой, пара стульев и камин, который, наверное, лучше было не разжигать. Бог знает, сколько креозота скопилось в трубе, плюс там могла поселиться всякая мелкая лесная живность: полевки, белки, летучие мыши.

Для готовки имелась кухонная плита «Хотпойнт», которая, возможно, была совсем новой в те времена, когда единственным спутником Земли оставалась Луна. Рядом с нею стоял выключенный холодильник с распахнутой дверцей, почему-то навевавший мысли о морге. В холодильнике не было ничего, кроме пачки пищевой соды. В закутке, служившем гостиной, на маленьком столике на колесах располагался портативный телевизор. Дрю хорошо помнил, как они все вчетвером сидели перед этим крошечным экраном, смотрели повторные показы «Военно-полевого госпиталя М.Э.Ш.» и ели разогретые полуфабрикаты.

На второй этаж можно было подняться по дощатой лестнице вдоль западной стены, которая выходила на узкий длинный балкончик, уставленный стеллажами, в основном с книжками в мягких обложках – Люси называла их походным чтивом для дождливых дней. Там же были двери, ведущие в две маленькие спальни. В одной спали Дрю и Люси, в другой – дети. Когда они перестали приезжать сюда на лето? Когда Стейси начала ныть, что ей нужно уединение? Это и было причиной? Или все дело в том, что с каждым годом времени на продолжительный летний отдых оставалось все меньше и меньше? Дрю уже и не помнил. Но он был рад, что приехал сюда теперь, рад, что никто из съемщиков не украл мамин лоскутный ковер… хотя зачем бы им красть ковер? В свое время он был просто шикарным, но теперь годился только на то, чтобы ходить по нему в грязных после прогулок по лесу ботинках или босыми ногами, мокрыми после купания в ручье.