Юлия Лим - Лимб

– Зачем позвала? Я тебе понравился? Учти, у меня уже есть девушка, – сказал парень.

Тихая подошла к мусорным контейнерам за углом. Она нащупала биту – единственное, что осталось от брата, – и вытащила ее. Мать как-то обмолвилась, что ее стоит выкинуть, чтобы не бередить раны; Алина раз за разом оставляла биту у мусорных контейнеров в надежде, что ее увезут или украдут, но та никуда не исчезала.

Пока посетитель кафе болтал, упиваясь своим превосходством, Тихая обошла его и ударила по коленям. Парень охнул и упал.

– Мне плевать, есть у тебя девушка или нет, ты не в моем вкусе. – Тихая замахнулась. Он вскинул руки, закрывая голову. В его глазах промелькнул животный страх. – Мне терять нечего. Я могу проломить тебе череп. В нашем кафе таким дебилам не место. Уяснил?

Парень закивал.

– Пожалуй, выбью-ка тебе пару зубов. – Она стремительно опустила биту, но за секунду до удара замерла, потому что парень выложил свой единственный козырь:

– У меня есть деньги! Я тебе заплачу, только не бей меня!

Тихая протянула руку. Парень вытащил из кармана три свернутые купюры по пять тысяч, хрустящие от новизны, и отдал ей. Тихая положила деньги в карман брюк под фартуком.

– Убирайся. И дружков своих тупых забери, – шикнула она.

Когда посетители ушли, Лиля подошла к Тихой и обняла ее.

– Спасибо. Ты моя спасительница! – Она раскрыла счетницу [5]. Ее глаза сузились. – Вот уроды! Чай не оставили.

Лиля стиснула зубы. Тихая сунула ей в руку пять тысяч рублей, скрыв деньги от камер.

– Что… откуда? – пробормотала Лиля, хлопая ресницами.

– Неважно. Я проучила того выскочку, – сказала Тихая.

– Алинка, ты – лучшая!

Когда смена закончилась, Алина вышла через черный ход, забрала биту и побрела домой. События нынешнего дня не выходили у нее из головы.

«И что теперь? Вместо бейсболистки я стала бандиткой?» – Тихая невольно гордилась, что заставила богатенького парня дрожать от страха.

«Подрастешь, и уедем вместе в Америку, – говорил Эмиль, всячески красуясь перед сестрой с битой, – станем профессиональными бейсболистами!»

Она не верила в его обещания, зная, что в США в бейсбол учатся играть с детства, но энтузиазм брата заражал. При жизни его обожали: каждая школьница мечтала быть его девушкой, а после смерти из него сделали культ. Когда Тихой надоели бесконечные сообщения, она запретила незнакомцам писать ей во «ВКонтакте».

Эмиль был старше нее всего на год, а уже лежал в могиле. Родители отказывались навещать его, поэтому Тихая в одиночку ездила на кладбище. Она купила в ближайшем «Макдоналдсе» кофе, зашла в автобус и поехала в гости к брату. Кофе разогнал сонливость и согрел. Тихая не носила шапок. Она редко болела из-за сильного иммунитета.

Добравшись до кладбища, Алина вышла из автобуса. Она подошла к пожилой женщине в меховой ушанке, чтобы купить у нее цветы. Та тепло улыбнулась и продала лучшие гвоздики. Бита ее не удивляла: Тихая приходила на кладбище раз в неделю уже больше полугода.

Тихая шла по дорожкам, не присматриваясь к указателям и интуитивно сворачивая к нужной развилке. Прибравшись и избавившись от сорняков, она положила красные гвоздики на могилу Эмиля. С фотографии на нее смотрел улыбчивый семнадцатилетний мальчишка с красивым лицом, светлыми глазами и волосами, зачесанными назад.

Подбородок Тихой задрожал. Она подняла глаза к небу, сдерживая слезы.

– Надеюсь, тебе там хорошо, засранец!

Погладив фотографию на памятнике, Алина вернулась на остановку. Раскол в семье отразился на Тихой. Теперь она, как и хотела год назад, была независимой, но при живых родителях ощущала себя сиротой.

Мимо на мотоцикле проехала девушка. Тихой показалось, что она знает ее, но вглядываться не стала: подъехал автобус.

Еще с детства у Язвы выработалась привычка: получила пятерку, выиграла приз, заняла первое место – бегом хвастаться папочке! Вот и сейчас, пройдя собеседование на первую в жизни работу, она приехала на кладбище, чтобы поговорить с памятником.

– Знаешь, я теперь взрослая девочка, – сообщила Язва, вглядываясь в лицо отца: квадратное, с морщинами и залысинами, с глубоко посаженными глазами и оттопыренными ушами. Он шутил: мол, как у такого тролля, как он, могла родиться принцесса?

– Пройду медосмотр, устроюсь в кафе, и твоя Олеся мне больше слова сказать не сможет! – Язва обиженно надула губы. – Зачем ты оставил меня с ней? Ты же знал, что я никогда не назову ее мамой…

Могила не ответила. Язва послала фотографии воздушный поцелуй.

– Я приеду еще. Расскажу о людях и о первой зарплате. Привезу тебе конфеты. Не скучай без меня, слышишь? – Она собиралась уйти, когда заметила, что могила убрана.

Мысль об Олесе, приходившей сюда, испортила Ярославе настроение. Мачеха всюду преследовала ее. Язва вернулась к мотоциклу и уехала.

В шестнадцать лет отец привел ее на уроки вождения. Ездить она научилась, а вот теорию провалила. Тогда отец решил, что повторно она сдаст на права в восемнадцать. С тех пор ссоры в доме не утихали. Язва каталась по ночным улицам, а Олеся и отец ругали ее. Говорили, что ее поймают и оштрафуют, а в худшем случае – отберут мотоцикл. И, как любой упрямый подросток, Язва раз за разом нарушала установленные правила.

В поликлинике было много народа, и Ярослава пожалела, что не приехала пораньше. Она заняла очередь к терапевту, как и группа пожилых женщин до нее.

«Ох уж эти дебильные порядки! Почему я не могу пойти сразу туда, куда мне надо?» – заскучав, Язва вытащила мобильник, запустила незамысловатую головоломку: составляла разноцветные камни в ряд, набирала очки, проходила уровень за уровнем.

Из коридора доносились голоса. Язва не различала слов, пока они не приблизились.

– Я уже сказала: если тебе больно, пей таблетки! – крикнул кто-то.

Язва и старушки посмотрели в сторону, откуда исходил голос. Им обладала ухоженная женщина в дорогой куртке. Она тряхнула головой, и золотые серьги заметались из стороны в сторону. Заметив настороженные взгляды, она положила руку на плечо высокому тощему парню. Его скулы свело от напряжения, руки сжимались и разжимались. Язва заметила на его лице усталость: полуоткрытые глаза, приоткрытые губы, бледная кожа и отсутствующий взгляд.

– Больше не заставляй меня краснеть. – Женщина спешно пошла к выходу, цокая каблуками.

Парень проводил ее взглядом, измученно посмотрел на Язву, но будто не заметил ее. Он ушел, оставив о себе жалостливое впечатление.

«Что с этими двумя не так?» – подумала Язва. Телефон в руке запиликал.

– Да?

– Где ты? – спросила мачеха.

– В поликлинике.

– С тобой все в порядке?! – голос Олеси зазвучал громче. На Язву покосились сидящие рядом старушки и тут же зашушукались.