Ирина Тигиева - Вампиры: Когда ночь сменяет день

- А другие обитатели твоего мира? Духи, демоны…

- Они не имеют к нам никакого отношения,- пробежав по волосам, ладони Доминика задержались на моём лице.- Я научу тебя всему, что знаю сам, и покажу всё, что ты захочешь увидеть, моя любовь. Не волнуйся ни о чём…

Разлившаяся по телу волна холода прервала воспоминания. Солнце село, Доминик появился с последним лучом, и я сразу оказалась в его объятиях.

- Если бы не знал, что это в последний раз, ни за что бы тебя не отпустил.

- И я не забывала о тебе ни на миг…

Доминик скользнул жарким взглядом по моему телу, окутанному облаком лилового шёлка.

- Цвет лавандовых полей. Я тоже никогда не забуду ту ночь.

Наклонившись, он прильнул губами к моей шее и едва слышно прошептал:

- T'aimi…[1]

Я без труда поняла смысл этих слов и, улыбнувшись, чуть тронула его губы своими. Последовавший поцелуй затянулся. Доминик сплёл вокруг меня руки и отпускать уже, кажется, не собирался. Но я, слыша настойчивое тиканье часов, отбивающих секунды, в любую из которых Арент мог найти Винсента, попыталась отстраниться. Доминик оторвался от моих губ и неожиданно заявил:

- Ты его видела.

Я едва сдержала стон. Рассказать всю правду я не могла – Винсент был бы обречён. А на то, чтобы убеждать Доминика в беспочвенности его ревности, сейчас просто не было времени. Я постаралась не впасть в панику и, выдержав его загоревшийся взгляд, призналась:

- Да. Клянусь, что не собиралась. Но встреча произошла… и ничего не изменила.

Лицо Доминика смягчилось, губы легко коснулись моих, и меня закружило в вихре. Через доли секунды мы уже стояли в просторной беседке, ветер тихо шелестел листвой окружавшего её сада. У входа в беседку стоял небольшой сосуд, наполненный землёй. Я неуверенно глянула на Доминика.

- Разве этого хватит?

- Всё уже сделано. Мы стоим в кольце. Ты должна лишь засыпать проход.

Столбы беседки были сплошь увиты ветвями с крупными белыми цветами, источавшими тонкий аромат.

- Белые цветы…- пробормотала я.- В знак вечной памяти…

Доминик приник губами к моей шее.

- В знак вечности, которая ждёт тебя очень давно. Хотя и не так нетерпеливо, как я.

С отчаянно бьющимся сердцем я наклонилась за сосудом и засыпала указанный Домиником проход. Руки дрожали, когда я отбрасывала пустой сосуд. Доминик прижал их к губам.

- Ты боишься?

Я подняла на него затуманненый взгляд. Доминик, улыбаясь, обнял меня за талию.

- Не бойся. Я не выпущу тебя ни на миг.

Глубоко вздохнув, я кивнула. Доминик покрыл лёгкими поцелуями мои щёки, лоб, плечи, грудь… и они продолжали гореть на коже уже после того, как холодные губы переместились к моей шее.

- Я передаю тебе то, что было передано мне,- прошептал он.

Я слабо улыбнулась:

- Увидимся на той стороне.

С бесконечной нежностью Доминик прильнул к моим губам, а потом его зубы мягко вонзились в мою шею, и я закрыла глаза…

Вроде бы на пороге смерти перед мысленным взором человека должна пронестись вся его жизнь. Я не могла вспомнить ни одного эпизода… В мозгу сумбурно мелькали обрывки каких-то воспоминаний, чьи-то образы, которые я не узнавала. Но постепенно всё успокоилось, и я начала замечать разлившуюся вокруг тишину. Почему-то я даже не слышала привычный шёпот теней. Моё тело становилось всё более лёгким, сознание погружалось в оцепенение… Вдруг царившее вокруг спокойствие нарушил резкий раздражающий звук, повторявшийся вновь и вновь. Казалось, совсем рядом какая-то птица настойчиво чирикает одну и ту же мелодию:

- Обер-нись, обер-нись, обер-нись…

Я приоткрыла глаза. Моё тело полулежало на застеленной белоснежным покрывалом скамье, руки Доминика обнимали меня за плечи… А с ветки над нашими головами в самом деле вспорхнула маленькая тёмная птичка. Я проследила за ней взглядом и похолодела от ужаса. За спиной Доминика выросла фигура Винсента с кинжалом в руке. Лицо его было белым, кинжал переливался серебром. Я попыталась закричать, но смогла издать лишь шёпот не громче вздоха:

- Обернись, обернись…

Доминик не отрывался от моей шеи, у меня начинало темнеть в глазах… И тогда, напрягая остатки сил, я изогнулась в его руках и прошептала:

- Обернись… любимый…

Хватка Доминика ослабла. На мгновение перед глазами мелькнуло его лицо, вопрошающий взгляд, вспышка мелькнувшего кинжала… И Доминик, обливаясь кровью, покатился по земле… Я дико закричала, не сразу осознав, что с губ не сорвалось ни звука. Кричало всё во мне: моё сознание, моя ещё не умершая душа, ещё не переставшее биться сердце… В то же мгновение тело подхватил холодный вихрь, но мне было всё равно, куда он меня унесёт. Мир, частью которого я ещё не стала, уже для меня опустел. Словно в ставшем реальностью кошмаре, надо мной склонилось призрачное лицо с ледяными светящимися глазами, уже другим голосом произнесли знакомые слова:

- Я передаю тебе то, что было передано мне.

Тело мне не повиновалось, но я чувствовала прижавшийся к шее рот Арента, обвившиеся вокруг меня руки и поднимавшуюся внутри волну отвращения и ненависти. Не с этими чувствами я хотела умереть, не мысль о мести должна была заполнить погружавшееся во мрак сознание. Но что мне теперь оставалось?.. Темнота вокруг сгущалась, в ушах снова и снова раздавался звук, напоминавший звон хрустальных колокольчиков… На мгновение передо мной возникло изящное лицо Доминика, легко раздуваемые ветром серебристые волосы, горящий взгляд янтарных глаз, до слуха донёсся его тихий шёпот:

- Моя единственная…

Я стиснула зубы, чувствуя, как по щекам струятся слёзы, судорожно выдохнула в последний раз… и всё смолкло.

…Безграничное поле, усыпанное белоснежными цветами, уходит куда-то вдаль. Вокруг царит тишина. В воздухе не чувствуется ни малейшего дуновения. Не чувствуется вообще ничего, все ощущения, кроме зрения и слуха, ушли. Хотя, может, и слуха нет – разве он нужен, чтобы слышать тишину? Сколько времени я уже нахожусь здесь? И почему? Разве я не должна быть… Но где? И кто "я"?.. Тонкий едва различимый звон, казалось, не нарушил тишину, а лишь оттенил её. Нет, даже не звон, а тихое мелодичное пение, при звуках которого задрожали белоснежные цветы, оказавшиеся крылышками тысяч и тысяч ослепительно белых бабочек. Они вспархивают одна за другой и, кружась в воздухе, исчезают в вышине. Лишь возле меня цветы не оживают, но я вроде бы тоже поднимаюсь вверх и уже оттуда вижу кроваво-красное пятно, расползающееся по цветам. Окровавленные лепестки осыпаются и, устремляясь за мной, кружатся воронкой. Меня неумолимо тянет вниз, прямо в зияющий кровавый круг… И внезапно все чувства и ощущения возвращаются одновременно. Они оглушают, причиняют невыносимую боль, жгут огнём. Меня трясёт как в лихорадке, леденящий холод волнами расходиться по венам, а грудь жжёт так, словно в горло вливается расплавленный свинец. Хор голосов тянет пение на такой высокой ноте, что, кажется, из ушей сейчас брызнет кровь… И внезапно меня окутывают мрак и тишина.