Альбина Нури - Отель «Петровский» [СИ litres]

Вернувшись домой, Михаил безо всякого аппетита пожевал вчерашние котлеты с макаронами, обильно приправив блюдо кетчупом. Послонялся по квартире, сходил в душ и приготовился лечь, как вдруг услышал по телевизору, который он почти никогда не смотрел и включал только для фона, знакомую фамилию.

С экрана улыбалась веселая вдовушка Гусарова, рассказывающая по местному каналу «Быстрорецк-ТВ», что дело ее мужа не забыто, и она все силы готова бросить на то, чтобы бизнес, которому он посвятил жизнь, продолжал процветать.

– Муж был, не побоюсь этого слова, гениальным бизнесменом. Все, что он создал, работает как часы – система настолько отработана, что мне остается только наблюдать и контролировать. Единственное предприятие, деятельность которого мне предстоит наладить самостоятельно, – это отель «Петровский», который Владимир приобрел и отреставрировал незадолго до смерти.

Дальше она принялась трагично закатывать глаза, сжимать руки в замок и вещать, как дорог был этот проект ее дражайшему супругу. А закончила тем, ради чего, видимо, и оплатила весь этот цирк: рассказала, что отель готов заработать в полную силу, бронирование открыто, а уже завтра состоится знаковое событие, на которое приглашены лучшие люди города.

– Наши первые гости особенно дорогие мне, ведь они первыми оказали доверие нашему отелю! Мы уверены: они не будут разочарованы.

И вновь потекли пафосно-горделивые слова о несомненном преимуществе «Петровского» перед всеми другими подобными заведениями.

Миша выключил телевизор и задумался. Илья сказал, что тоже будет в числе приглашенных, а вместе с ним пойдет коллега и приятель Рома Щеглов. Миша чувствовал, что Илья скрывает от него что-то. Друг обмолвился, что с отелем «неладно», попросил номер телефона Роговой, но так толком и не рассказал, о чем они с ней говорили, что именно не так с «Петровским», может ли это повредить Томочке.

Они вообще больше не затрагивали эту тему: Миша закрутился, позабыл, занятый своими переживаниями, а Илья не напоминал. Потерял интерес? Выяснил, что хотел? О том, что собирается сходить на вечеринку, упомянул на бегу, между делом, да и не было времени обсуждать: позвонил Илья как раз в то время, когда Миша вел прием, и на стуле перед ним томился очередной посетитель.

Миша понял по голосу Ильи, что того беспокоит что-то, но подумал, дело в матери. А если уж совсем честно, был куда больше озабочен мыслями о Леле и попытками разобраться в мотивах ее поведения. Сейчас же, услышав щебет Гусаровой о «Петровском», подумал, что следовало бы расспросить Илью, что да как с отелем.

Часы показывали без десяти одиннадцать, и это означало, что сейчас звонить бесполезно: на ночь Илья всегда отключал сотовый. Миша решил, что завтра непременно поговорит обо всем с другом, но утром неожиданно позвонил Ласточкин и попросил срочно заехать в Управление, забрать кое-какие документы. Сам Ласточкин не успевал, а сделать это надо обязательно до девяти утра.

– От твоего дома до Главка ближе, а я буду плестись два часа и все равно опоздаю, – сказал Ласточкин.

В августе он переехал в пригород, в новый жилой комплекс: они с женой взяли в ипотеку квартиру, за которую им предстояло расплачиваться двадцать лет.

Так и вышло, что Миша с утра пораньше отправился в Управление.

Решение ехать через Третью дамбу оказалось верным: он успел в срок, забрал все бумаги, а после, повинуясь спонтанному импульсу, поехал не в родной участок, а к отелю «Петровский», который был всего в нескольких кварталах от Главка, на машине – меньше пяти минут.

Что желал найти в здании отеля, Миша и сам не знал – просто пришло в голову зайти, осмотреться. Предлог для визита найти несложно, полицейская корочка может открыть многие двери. А можно и ксивой не светить, прикинуться потенциальным клиентом, благо что он не в форме, а в «гражданке»: переодевались они с Ласточкиным, уже приходя на службу.

«Посмотрим, что так не понравилось Илье в этом отеле», – думал Миша, загоняя автомобиль на парковку.

Ничего не скажешь, шикарное местечко, все по высшему разряду. Шагая бодрой и уверенной походкой к дверям, глядя по сторонам, Миша внезапно поймал себя на мысли, что, несмотря на окружающие его красоту и роскошь, ему тут не нравится: хочется повернуться и бежать куда подальше.

Мысль была, конечно, весьма неуместной. Кругом гуляли люди, новогоднее убранство слепило глаза великолепием, играла музыка… Но Мишу с головой накрывало чувство, которое проще всего было описать как отчаяние.

Борясь с ним, он так и не придумал, кем представится, когда войдет внутрь, да и вообще не сообразил еще, что станет делать, когда переступит порог.

Только вот делать ничего и не пришлось.

«Оно сейчас проглотит меня», – пришло Мише в голову, когда он входил в услужливо открытые перед ним швейцаром двери.

Миг – и Михаил оказался в здании. И бежать было уже поздно.

Первой пришла мысль: «Я сошел с ума?»

Следом: «Мне все чудится».

Однако не было это ни галлюцинацией, ни сновидением.

Перед Мишей простирался огромный холл. Дальний конец его терялся в сероватом тумане, поэтому нельзя было сказать, насколько он по-настоящему велик. Вполне возможно, границы и вовсе не было. Потолок был высоким, как в храме, но святостью тут и не пахло.

Это место отдаленно напоминало вестибюль (может быть, отеля, а может – больницы), только размеры помещения были гораздо больше обычного. На полу лежали черно-белые квадратные каменные плиты, высоко под потолком висела затянутая паутиной люстра с хрустальными свечами. Стену с левой стороны украшали изрезанные трещинами зеркала, справа виднелась полуразрушенная лестница с разваливающимися перилами, уводящая на второй этаж.

Все кругом было ветхим, полуразрушенным, грязным…Нет, на самом деле на ум приходило иное слово – «нечистым».

В огромном холле было холодно, дыхание вырывалось изо рта клубами прозрачного пара. Пахло чем-то острым, едким, звериным: запах вызывал в памяти клетки с дикими животными, больничные палаты и, одновременно, непроходимые топи и болота.

«Где я? – спросил себя Миша. – Куда я попал?»

Хотя, пожалуй, для начала следовало бы разобраться как .

Как именно это стало возможным?

Как можно было, ступив на порог нового шикарного отеля, которому надлежало стать украшением города, оказаться черт знает где?

Миша растерянно обернулся и увидел глухую стену. Двери, через которую он вошел сюда, больше не было. Вернуться не получалось. Позвать на помощь? Исключено. Он не знал, где находится, но был уверен, что на его зов откликнется нечто такое, с чем лучше никогда не сталкиваться.

Чувство, которое Михаил испытывал, глядя на кирпичную кладку, замуровавшую его невесть где, невозможно было назвать ни паникой, ни страхом – оно было гораздо более всеобъемлющим, поглощающим все эмоции.