Сергей Милушкин - Заражение

Кажется, этот парень никогда не нащупает свой пакетик, содержимого которого они разглядеть не могли. Рука панически металась, хрустнули колени парня, он хотел засунуть в дыру свою голову, но тут указательный палец нащупал край целлофана и он воскликнул:

— Есть!

— Давай сюда. Поторапливайся! — отчим не кричал, не угрожал, но было понятно, что лучше ему не возражать.

Парень вскочил на ноги и кинулся к выходу.

— Вот!

— Это все? А если я там пошарю?

— Это все, полностью. Клянусь мамой!

Секунду, показавшуюся им вечностью, полицейский молчал.

— Ладно, черт с тобой. Сдашь подельников и поставщиков, будет снисхождение за содействие.

— Точно? Вы не обманете?

— Ты что, сс. сука, мне не веришь? — послышался хлесткий удар дубинкой.

— Верю! Верю! Господин полицейский, не надо!!! Прошу вас!

— Вали в машину, тварь!

Ни жив ни мертв, Петя ощущал, как остывает его промежность, ноги начали чесаться. Сердце колотилось с такой силой, будто он только что его проглотил живьем. На лицо налипла мерзкая путина, челюсти окаменели, а шея стала деревянной. Тело застыло, он не мог пошевелиться. Мышкин не удержался и сдавленно чихнул.

— Да! — отрывисто сказал он.

Петя чувствовал, что того била мелкая дрожь — то ли от страха, то ли от избытка адреналина. Мышкин не может никого бояться, это исключено. Значит его колбасит от перевозбуждения, не иначе.

Они просидели еще минут десять, вслушиваясь в тишину.

— Фу-ух… Наверное, можно вылазить, — сказал Мышкин. — Уехали.

Кряхтя, они выбрались из дыры. Теперь, кажется даже Кириллу не терпелось свалить отсюда побыстрее.

— А вдруг они пост оставили?

— Нет, их всего двое было. Отчим и водитель.

— Это был твой батя?!

— Да.

— Вот черт.

— Ага.

Они выпрыгнули на снег, отряхнулись. От окна в сторону ручья вели две пары следов. Мышкин усмехнулся:

— Хоть предупредили и то хорошо.

— Слушай, — сказал Петя. — Можно тебя спросить кое-что? — Он решил, что сейчас такая ситуация, когда он может спросить Мышкина что угодно.

— А эти… кораблики… два бумажных кораблика там, в ручье, это не вы придумали? Кто их запустил?

Мышкин посмотрел на Петю странным взглядом.

— Ты что, совсем от страха сбрендил. Обоссался, как мой прадед. — Эти слова он произнес уважительно, если можно так выразиться. — Но это ничего, я никому не расскажу. Главное, что не сдал… Понятия не имею, кто их запустил. Сам удивился, если честно, откуда в этой говнотечке бумажные кораблики. Да еще зимой.

— Честно не ты?

— Зуб даю, — он клацнул ногтем по зубу. — Но это не отменяет наш уговор. Фотки должны быть сегодня. Но… если хочешь, я могу пойти с тобой.

Петя посмотрел на него внимательно и кивнул.

— Хочу.

Они припустили по свежим следам.

— Когда мы там сидели… — начал Мышкин, — ты… ничего такого не слышал? Ну, типа… голос, может?

У Пети до сих пор в ушах звенел отцовский рык и он замотал головой, поражаясь, как вообще смог все это перенести. Знал бы заранее, что так будет, в жизни не пошел бы.

— А что? Ты что-то слышал? — Петя посмотрел на маячивший впереди затылок Мышкина в красной спортивной шапке.

— Папашу твоего я слышал и нарколыгу. Знатно мы с тобой влипли, — как-то чересчур громко сказал Мышкин. Он шел по тропе, которой они бежали полтора часа назад и ноги его подкашивались от страха.

«ХОЧЕШЬ ПОСМОТРЕТЬ? ПРИДИ САМ И УВИДИШЬ МЕНЯ СВОИМИ ГЛАЗАМИ».

Голос возник из ниоткуда — он повторял эту фразу, когда они прятались под сценой — снова и снова, пока Мышкин, совершенно обезумев от страха, не сказал «Да».

Осень 2014 года

Сначала Вика позвонила Денису, тот долго не поднимал трубку, но на двадцатый гудок наконец-то ответил.

— Алло, Дэн, привет.

— Да, — ответил он хрипло.

— Ты как? Я отметила тебя на парах, но Базелевич…

— Мне уже лучше, — неожиданно сказал он. — Я хочу с тобой встретиться. Соскучился очень.

— Дэн! Мы вчера вечером виделись. Я хотела у тебя спросить… посоветоваться… — в голове ворочались тяжелые мысли после разговора с профессором и она не могла прийти к какому-то решению.

— Лучше приезжай, я в общаге. Тут и поговорим.

— Да, но…

— Ты где? Давай я приеду.

— Вчера ты умирал, а сегодня уже в норме? — она оторвала телефон от уха и посмотрела на индикатор зарядки. Оставалось совсем немного.

— Слушай, я перезвоню. — Вика нажала кнопку отбоя. Интересно, перезвонит? Обычно всегда перезванивал, если был в нормальном состоянии.

Прошла минута, две, — ничего. Телефон молчал.

Ну и хрен с тобой, — подумала Вика. Сама разберусь.

Она достала бумажку, на которой был записан номер. Телефон ей помогла достать подруга, работница банка по фамилии абонента. Подумав пару секунд, Вика кивнула сама себе.

Мать должна знать правду. Кто ей сообщит, если не она.

И снова длинные, отдающие какой-то безнадегой, гудки. Так долго, что она устала держать трубку возле уха.

— Слушаю, — ответила трубка, когда Вика уже устала считать гудки.

— Здравствуйте, — сказала Вика. — Простите, вы Оксана Лосева?

— Да.

Вика отметила сухой безразличный тон, будто бы разговаривала с роботом.

— Извините, что беспокою, вы мама Саши Лосевой?

— Да.

Ни тени удивления, злости, негодования.

— Меня зовут Виктория Ефимова. Я студентка мединститута. Под руководством профессора Базелевича мы проводим исследования когнитивных способностей вашей дочери…

Молчание.

Вика посмотрела на экран трубки, удостовериться, что разговор не прервался и секунды тикают.

Она пожала плечами и продолжила.

— Так вот. Я обязана вам сообщить как матери, что… у Саши необычайно развита активность черного вещества и полосатого тела мозга. Возможно, вы об этом не знаете, но… я думаю… вернее, я почти уверена, что Саша может каким-то образом общаться без слов… телепатически. Она все слышит и понимает. Мы узнали об этом совершенно случайно и…

— Мне это не интересно, — отрезала женщина на том конце.

— Но… вы не дослушали… это же ваша дочь, — продолжила Вика, шокированная ответом. Может быть, мать устала нести бремя неопределенности? Кто знает, — подумала она. И все же это мать. Как она может устать? У Вики такое в голове не укладывалось. — Саша живая, слышит, думает, чувствует и научилась общаться так, как никто…

— Не звоните мне больше, — снова послышался механический голос. — Завтра ее отключат от аппарата.

— Что?! — не поверив услышанному выдохнула Вика. — Как… отключат?! Это нельзя допустить, она же…

— Девушка, вас ждет молодой человек. Езжайте лучше к нему, — сказала дама и повесила трубку.

Вика потянулась к стакану с пивом, но изображение в глазах вдруг пошатнулось. Она ухватилась за столешницу бара «Свобода», чтобы не упасть со стула. Первым ее желанием было броситься в больницу, потом она подумала о полиции и ей стало ясно, почему — мимо больших окон проехал полицейский уазик. Он остановился совсем рядом с баром, из него вылезли два стража порядка. Один худой и высокий, второй здоровенный как кабан. Они направились в арку, что была справа от бара.