Сергей Милушкин - Заражение

Повисла тишина. Трошин покачал головой. Из разорванной губы по подбородку потекла кровь. Она капала на его белую рубашку и сбившийся набок галстук, которые тоже были все в крови.

— Ну говорите же, вы видели что произошло в актовом зале? Это было похоже на жертвоприношение, на чертов обряд или я не знаю, на что еще, я такое только по телевизору в фильмах ужасов видел. Чтобы на моих глазах кому-то отрубили лопатой голову и раскроили череп как ни в чем ни бывало. Это так вакцина на них подействовала, да? — Андрей сжал кулаки. — Почему же со мной тогда все в порядке? И она тоже в норме. Что на это скажете?

Трошин пошевелился.

Его тусклые глаза смотрели с болью и каким-то внутренним ожесточением.

— Вы не виноваты, что с дочкой так вышло, — сказал он наконец.

— Конечно я не виноват, — перебил его Андрей. — Это же я расписался в журнале и не послушался жены. Это благодаря мне она уже два года в коме. И что с ней будет — никто не знает. Даже светила из Москвы понятия не имеют!

— Все было подстроено, — сказал Трошин. — Он все подстроил. Вашей дочери укололи не вакцину.

— А что? — остолбенел Андрей.

— Чистый вирус свиного гриппа.

— Что-что?

То, что сказал старик, этот седой, вымазанный с ног до головы кровью профессор, казалось бредом, сюрреализмом, белой горячкой — чем угодно, только не словами психически здорового человека.

— Да. Это все он, — старик кивнул на дверь с табличкой. — Никто и подумать не мог, что параллельно с разработкой вакцины он занимается своими исследованиями. Вы… — он поднял взгляд на Андрея и ваша дочь были его idea fix. Я слишком поздно об этом узнал. Слишком поздно…

— Что значит, слишком поздно? — закричал Андрей. — Вы же могли все это прекратить, когда это, слишком поздно?

— Час назад, — ответил профессор, слизывая сочащуюся темную кровь с синюшных губ.

— Зачем ему моя дочь? Кто он вообще такой? Откуда он взялся? — Андрей выплевывал эти слова со слюной. Он не мог устоять на одном месте и метался из одного угла кабинета в другой.

— Я не знаю. В ней что-то необычное. Так же как и вас.

— У меня вроде бы редкая группа крови, — сказал Андрей. — Но… я с детства не был в больницах. Поэтому не знаю, какая. Я вообще ничем и никогда не болею. Наверное и дочери передалось. Да, кажется, когда она родилась, врачи что-то такое говорили, но жена была всегда против этих прививок и прочего, религия не позволяет. Поэтому после года Маша тоже не посещала врачей. Да оно и не нужно было. Зачем здоровому ребенку ходить по врачам.

— Справка, например, в садик, — вырвалось у Маши.

Андрей отмахнулся рукой.

— Какая справка? Все это делается заочно, никуда ходить не нужно.

— Но вы-то знаете, что у вас группа крови редкая.

— Я один раз сдавал кровь… был донором, в общем. И после того, как врач вернулся с результатом моих анализов, я понял, что лучше мне сидеть дома. Он был не в себе и сообщил, что у моей крови нет резус-фактора. Вернее, он нулевой. Что я или инопланетянин или он сошел с ума.

Лицо профессора вытянулось. Даже не смотря на жуткую боль, он воскликнул:

— Вы даже себе не представляете, как он был прав! Нулевой резус! Если это действительно так, вы точно инопланетянин. Не в том смысле, что у вас жабры или какие-нибудь отростки где их не должно быть… но в том, что таких людей в мире… нет. Их ничтожно мало. Во всем мире описано только двадцать девять подобных случаев. В России, насколько мне известно, один. И следы его пропали.

— Вы это сейчас серьезно или чтобы отвлечь нас от чего-то действительно важного? Какая к чертовой матери разница, какая у меня группа крови? Да хоть сотая. Хоть коньяк вместо крови. Что это может изменить?

Профессор покачал головой. Кажется, таблетка подействовала и он немного расслабился.

— Этот подонок, заведующий лабораторией, убедил меня собрать для тестирования людей с исключительными физиологическими характеристиками. Он сказал, что так мы сможем исключить большинство незапланированных реакций. Ведь по большому счету, все люди одинаковые, плюс-минус. А срывы случаются как раз таки на индивидуальных, редких особенностях. Но ему нужно было совсем не это…

— А что? — не выдержала Маша. — Я не помню вообще ничего из прошедших двух месяцев. Только как мы приехали, заполнили договор, потом лекция, медосмотр и первая вакцина. Все. Вчера был теплый солнечный день, а сегодня идет снег. Как такое возможно? Неужели вы ничего не замечали странного в поведении пациентов?

— Я? — удивился Трошин. — Я вообще не захожу в лабораторный корпус. То есть, захожу, конечно, но зачем мне следить за группой тестирования? Это не моя обязанность. Признаться, мне и в голову такое не приходило. Мне нужен результат. Непосредственно исследованиями занимался Лукин. Его курировал мой зам, Золотов. Но он тоже не будет вмешиваться в процесс и спрашивать, что не так с группой. Все живы, никто не жалуется, порядок не нарушен, экстренных ситуаций не возникло, — зачем вмешиваться? Мы… то есть я, даже не предполагал, что все может быть так запущено. Этот маньяк всю жизнь, с самого первого курса мединститута посвятил вирусам, и достиг невероятных результатов. А с помощью вашей дочери и вас он вовсе вышел на уровень, который современной науке недоступен.

— Зачем… зачем он это сделал? — прошептал Андрей.

Трошин помолчал. Он был ученым, а перед ним стоял отец девочки, которого раздирала ненависть ко всему, что так или иначе привело к такому исходу. Убитого горем отца ничем не остановишь.

— Он не мог пройти мимо, понимаете, он маньяк, не человек, для него не существует моральных норм, ничего более важного, кроме собственных иллюзий, порожденных неведомыми нам чудовищами из подсознания. Мы не знаем, что там у него, в голове. Я как ученый могу только предположить, что каким-то образом он знает про эту вашу особенность и использовал дочь, потому что до вас дотянутся сложно, либо же ее кровь получилась еще более редкая, чем у вас. Возможно, она вообще единственная в мире, я не знаю. И… и он добился своего. Да, да! Не смотрите на меня так, я бы сам ему сейчас голову оторвал. Кстати, это его рук дело, — профессор пошевелил губами.

Андрей отошел к противоположной от старика стене и бессильно опустился на пол.

— Вы же знаете, что он что-то нащупал. Эти голоса… — профессор нервно моргнул. — Словно кто-то или что-то извне получает контроль над разумом. Я сам это слышал. Я слышал, как они говорят между собой, хотя я был тут, а они на первом этаже. Это были не галлюцинации.

Андрей прикрыл глаза.

— Да, — сказал он тихо. — Я тоже слышал.

— И я… — прошептала Маша. — Как будто что-то засасывает тебя в трясину, ты не можешь ни вздохнуть, ни дернуться. Просто лежишь и смотришь, как… как тебе приходит конец.