Трейси Вульфф - Жажда

– Я всегда мыслю здраво. – Похоже, он хочет еще что-то сказать, но тут его внимание привлекает нечто, находящееся над моим плечом. Его глаза сощуриваются так, что превращаются в щелки, и биение моего сердца учащается опять.

Я поворачиваюсь, прослеживаю за его взглядом и вижу, что он не сводит глаз с каната, посредством которого крепилась упавшая люстра и с помощью которого ее можно было опускать для чистки. Вернее, даже не с каната, а с того, что от него осталось, потому что видно, что теперь он состоит из двух кусков.

– Разорвался, – говорю я ему, но уверенности в моем голосе нет. Потому что как часто рвутся такие канаты? – Иногда канаты…

– Здесь твой дядя, – перебивает меня Джексон и чуть заметно качает головой.

– Ну и что? Я хочу поговорить о том, что произошло.

– Позже.

Прежде чем я успеваю возразить опять, к нам подходит дядя Финн.

– Грейс, дорогая, прости, что я так долго добирался сюда. Я был на территории школы. – Он крепко обнимает меня и прижимает к груди.

При обычных обстоятельствах это бы меня успокоило и ободрило – ведь дядя Финн так напоминает мне моего отца. Но сейчас я думаю только об одном – о том, какой взгляд был у Джексона, когда он сказал, что кто-то пытается меня убить. Лицо его было при этом совершенно пустым, совершенно непроницаемым. Но в глубине его глаз – большинство людей просто не подходят так близко, чтобы это рассмотреть, – горела такая лютая ярость, какой я не еще видела никогда.

Сейчас я не хочу оставлять его одного, не хочу, чтобы он варился в собственном соку из ярости. Но как бы я ни уверяла дядю Финна, что я в порядке, похоже, он еще не скоро позволит мне уйти.

– Не могу выразить, какой ужас я испытал, когда узнал о том, что с тобой произошло, – говорит он, отпуская меня. Его голубые глаза, так похожие на глаза Мэйси и моего отца, печальны и мрачны. – Неприемлем уже и один раз. А два раза за два дня…

Мне еще повезло, что он не знает о моем падении с дерева несколько дней назад. Три происшествия, чуть не повлекших смерть за одну неделю, – это слишком для любого.

Опять-таки, теперь Джексон не кажется мне таким уж параноиком. А вот мне, наверное, напротив, не помешала бы толика паранойи.

– Ну, давай уведем тебя отсюда, – говорит мой дядя. – Ты бы в любом случае не пошла на уроки, но я бы хотел поговорить с тобой до того, как ты вернешься в свою комнату.

– Да, конечно. – Не представляю, о чем тут можно говорить – разве что о том, что я уже несколько раз едва не погибла, но, если от этого ему станет легче, я с ним, конечно, поговорю.

Вот только все мои инстинкты кричат, что сейчас мне не следует оставлять Джексона, что делать это нельзя, хотя я и не понимаю почему.

– Можно я приду в твой кабинет немного позже? Сначала мне нужно сделать пару дел…

– Джексон уже ушел, Грейс. – Я разворачиваюсь и вижу, что мой дядя прав: Джексона тут нет. – К тому же я хочу поговорить с тобой до того, как ты увидишь его опять.

Я не знаю, что это значит, но мне не нравится, как он это сказал. А еще мне не нравится, что Джексон опять испарился, не сказав мне даже до свидания.

Как же он это делает? – думаю я, нехотя следуя за моим дядей. Как ему удается исчезать так, что я ничего не вижу и не слышу? Может быть, так умеют делать все вампиры? Или это присуще только ему, Джексону? Я почти уверена, что правильна вторая догадка и это умение присуще только ему, но, идя к дверям кафетерия, я обнаруживаю, что ушли и все остальные члены Ордена. Они ушли, и я не понимаю почему.

Что только подтверждает то, что я говорила Джексону, когда появился мой дядя. Я всего лишь человек, безобидный человек, так с какой же стати кому-то здесь взбрело в голову, будто я так опасна, что меня надо убить?

Другое дело Джексон. Странно, что они не выстраиваются вокруг замка, чтобы попытаться прикончить его, – ведь все в этом парне буквально кричит, что он обладает неограниченной силой. Надо полагать, он остается жив только потому, что все в нем также кричит, что он чертовски опасен. Вряд ли хоть кто-то здесь так глуп, чтобы бросить ему вызов, – даже Флинт спасовал перед ним после игры в снежки.

А раз так, то обрушить люстру на Джексона, по крайней мере, имело бы смысл. Но обрушить ее на меня? Что за вздор. Одно-единственное заклинание, нападение волка или, на худой конец, землетрясение – и все, мне конец. Зачем вообще напрягаться, обрушивая мне на голову целую люстру, если меня едва не прикончила даже такая безделица, как разбившееся окно?

Всю дорогу до своего кабинета дядя Финн молчит, я тоже. Должна признаться, что я немного удивляюсь, когда он сворачивает в наиболее скромно отделанный коридор из всех, которые я здесь видела, а затем останавливается перед самой скучной из дверей. Не так я представляла себе кабинет директора школы – любой школы, не говоря уже о такой, которая взяла на себя миссию образовывать учеников, имеющих сверхъестественные способности, притом не одного, а разных порядков.

Это впечатление только усиливается, когда он отворяет дверь и мы входим в самую скучную комнату на земле. Серый ковер, серые стены, серые стулья. Единственное более или менее яркое пятно здесь – это массивный письменный стол из вишневого дерева, заваленный кипами бумаг и папок, среди которых стоит открытый ноутбук.

Дядя Финн перехватывает мой недоуменный взгляд и ухмыляется:

– Ты удивлена?

– Есть немного. Я думала, твой кабинет будет более…

– Более каким? – он поднимает брови.

– Не обижайся, дядя Финн, но это самая утилитарная комната, которую я когда-либо видела. Думаю, от обиталища ведьмака я ожидала большего шика.

– Мэйси сказала мне, что раскрыла тебе наши карты.

– А какой у нее был выход, если я обнаружила на своей шее следы клыков?

– Туше. – Он наклоняет голову и показывает мне на один из простых серых стульев, стоящих перед письменным столом, а сам усаживается за ним. – Садись.

– Мне жаль, что тебе пришлось узнать все вот так, – продолжает он, когда мы оба садимся. – Я рассчитывал, что это произойдет иначе.

Заметив его несчастный вид, я хочу сказать ему, что все в порядке, хотя это и не так.

– Почему ты ничего мне не сказал? Или мой отец? Почему он никогда не говорил мне, что он ведьмак? У меня в голове не укладывается, что мой отец был ведьмаком, всамделишным ведьмаком. Или, во всяком случае, родился им.

– Да, твой отец был ведьмаком – и одно время очень сильным.

– Пока не отказался от своего дара ради моей матери.

– Дело обстояло немного сложнее. – Мой дядя состраивает гримасу и качает головой: – Ни один ведьмак не отказывается от своего дара с готовностью, но некоторые, как твой отец, готовы рискнуть всем ради высшей цели.

Это не совпадает с тем, что мне рассказывала Мэйси, – так чего же моя кузина не знает о моем отце? И что знает мой дядя?