Олеся Проглядова - Nomen nescio. Имя неизвестно [litres]

– Нет.

Начо налил себе еще бокал.

– Я не знаю ничего. Будто обрубили нить, по которой он шел ко мне. В любом случае, мы знаем, что все объекты существуют, но есть ли там тюрьмы, где он и как туда прорваться, – это вопросы, на которые надо найти ответ. Если мы нападем хотя бы на одно из мест, то моментально обнаружим и наши намерения, и то, что мы знаем…

Начо остановил ее.

– А может быть, это и нужно сделать? Создать управляемую панику. Может быть, эрл сам выдаст место, если поймет, что мы охотимся за Гвинном?

– Или затаится.

– Как ты думаешь, почему он держал его живым, хотя для всех Гвинн был мертв?

– Я много думала над этим. Скорее всего, он был ему нужен для опытов – надо мной или над ним самим.

– Значит, сейчас он не может его потерять и будет особенно беречь.

– Это если он нужен ему как самостоятельная единица. А если – для меня, то тогда от Гвинна нет толку.

– Ты мыслишь, Эн, категориями времени человека, что странно. Эрл живет тысячу лет, рано или поздно ты можешь оказаться в его власти, и Гвинн пригодится.

– Если эрл будет жив в это «рано или поздно».

– Эн, ты не сможешь, у тебя просто не хватит сил убить его.

Она сделала глоток, потянулась за бутылкой и смешала себе еще один коктейль.

– Мне бы пора остановиться, – сказал Начо, посмотрел на Эн и снова налил себе вина. – Мои предки презирают меня за то, как я пью. Вино следует вкушать…

– Может быть, и неплохо иной раз, что я понятия не имею, как бы кто реагировал на то, что я делаю, – усмехнулась Эн.

– Гвинн был бы в бешенстве от того, что с тобой сделали. Он и так ненавидел отца.

Эн взглянула на Начо, тот смотрел на бокал вина невидящим глазом.

– Он простил бы меня, Начо?

– Я не знал тебя тогда, не знаю, что из его способностей ты взяла, какие силы проявляла, может быть, ты и тогда была… – Начо осекся.

– Говори как есть, Начо.

– Монстром, Эн. Я знаю, что ты делала с людьми. Я не буду спрашивать тебя о прошлом – так у нас не принято, но я прекрасно отдаю себе отчет, что сейчас ты, скорее всего, легко сделаешь то же самое.

Эн помолчала, покачала напиток в стакане, взглянула в глаза Начо:

– Я не знаю. Вероятнее всего, да. Убийство для меня естественно, у меня нет жалости к тем, кого я пытаю. Моя задача – выполнить приказ и защитить товарищей. Только реакция других дает мне понять, что я что-то делаю не так. По вашим меркам. Гвинн… Его появление словно разбудило внутри меня что-то. Мне не нравится это ощущение, и в то же время я хочу снова испытать его. Сейчас мне приходится анализировать то, что я собираюсь сделать. Я начинаю смотреть на себя вашими глазами. Но… вместе с тем я все еще не испытываю ни раскаяния, ни стыда. Это часть меня. Не думаю, что Гвинн сможет принять меня такой, что стал бы спасать, зная, кто я.

– Гвинн? Да он сам не подарок. Если слухи правдивы, то он устроил переворот в одной стране, ты сейчас его знаешь как Бостонское чаепитие, чтобы Америка вышла из-под протектората Англии, а соответственно кланы Америки перестали подчиняться эрлу. Это заняло несколько столетий, но что это по вашим меркам… Он начинал несколько войн в своем противостоянии отцу. Да и в личном плане. Я сам был свидетелем того, какие оргии устраивал Гвинн. Однажды я был в Лос-Анджелесе и решил нечаянно нагрянуть к нему в гости. Он тогда широко и красиво жил как продюсер. – Начо был уже порядком пьян, что было на руку Эн, решившей выяснить сложное отношение Начо к Гвинну. – Я приехал в его особняк. Мне кажется, таких оргий не устраивал даже Нерон. Я буквально перешагивал через тела в холле, на лестнице и во всех комнатах, которые проходил. Гвинн сидел в кресле в своем кабинете. На нем был лишь халат на голое тело. Он наблюдал, скажем так, за разнообразием форм и возможностей секса, одновременно посасывая кровь из руки паренька – будущей звезды кино. Гвинн был под таким количеством наркоты, что позавидовал бы Хантер Томпсон. Он не узнал меня, думая, что я очередной мальчик в этом клубке тел. Я не гомосексуалист, и у меня никогда не было желания спать с мужчинами, но Гвинн… – Начо вздохнул. – У него особый магнетизм. Тебе хочется, чтобы он обратил на тебя внимание. Это сочетание его манеры поведения, его аристократизма, иронии, красоты и, конечно, силы крови. Даже когда он не желал того, он окутывал себя ореолом притягательности и желания. Я даже думал, что влюблен в него, пока не осознал, что это притяжение больше, чем секс, а мое отношение к нему эмоционально гораздо глубже. И тут такое. Мой друг, мой брат вдруг пытается вскрыть мне вену. Только когда я оттолкнул его, Гвинн узнал меня. Я ушел, и мы не разговаривали больше года. Он пытался извиниться, но передо мной каждый раз вставала эта картина.

Начо замолчал, снова глотнул вина, понял, что бокал пуст. Эн откупорила еще одну бутылку и подлила ему.

– А потом мы попали в засаду. Декурия, которую я возглавлял, была уничтожена почти полностью. Нас осталось четверо и несколько детей, которых мы вытащили. Двое из нас с тяжелыми ранениями. Мы были в городе, и надо было прорываться к площади, где хотя бы мог приземлиться вертолет. Я знал, что вторая декурия идет нам навстречу, но точно понимал, что она не успеет окружают нас быстрее. Мы прорывались к зданию, я прикрывал отступающих… – Начо помолчал. – Меня тогда изрешетили. Я приказал отходить, а сам решил отстреливаться: все равно у меня не было шансов выжить. – Начо потер глаза. Помолчал. Заерзал. Тяжело поднялся, свалив пустую бутылку. Поискал что-то в одном из ящиков стола, удовлетворенно крякнул. В Эн полетели сигареты и зажигалка. Она прикурила две сигареты, одну потянула Начо, на вторую капнула крови из бутылки и затянулась.

– Я отстреливался, сколько мог, но патроны кончились, а я сам потерял столько крови, что уже с трудом понимал, где реальность, а где галлюцинации. Они окружили меня как псы и начали рвать с такой же свирепостью. Я, слава богу, мало помню происходящее, только отрывками. Вот внезапно у одного из них вместо головы появился красный фонтан. Вот упал другой, он орал недалеко от меня, засовывая свои внутренности обратно в живот. Третий пытался понять, что происходит, и так и не успел, упав мертвым. Я, наверно, на мгновение потерял сознание, а когда открыл глаза снова, рядом, освещаемый заревом пожара, стоял Гвинн. Он был весь в крови. Позади него кого-то добивал Эгиль. Гвинн опустился на колени. Я так хотел тогда сказать ему, что всегда был ему другом, несмотря ни на что, но изо рта текла кровь, и я лишь закашлялся. «Молчи, ты сильно изранен, я тебя не дотащу в таком состоянии». Он спас меня. Я чувствовал, как он использует силу, чтобы заживлять меня, пока Эгиль охранял нас. Его сила… Он был лучшим во всем. Я встречал многих Истинных. Они умеют подчинять, но сила внушения Гвинна такова, что кости срастаются, а сердце начинает снова биться… – Начо поболтал вино в бокале. – Знаешь, заживление – это очень больно. Умирать было куда проще. Мне кажется, мое тело сопротивлялось стороннему вмешательству, но Гвинн сломал все барьеры, и когда я стал стабилен, вынес меня как ребенка на руках. Потом был очень долгий процесс реабилитации. С тех пор мне делают инъекции плазмы из крови Вечных – очищенной, конечно, чтобы избавить себя от побочных эффектов… Наша разработка. Без них я стану просто старым инвалидом. Гвинн исчез так же, как появился, и лишь еще через много месяцев я смог сказать ему спасибо. Он тогда так поднял бровь, будто даже не понял за что. Мы продолжили общаться, не возвращаясь больше никогда к этому разговору.