Йон Линдквист - Движение. Место второе

И у меня, и у Петронеллы, и у Оке была тяга к сентиментальности: каждый субботний вечер мы собирались в квартире Оке, ели торт «Принцесса» и смотрели программу «Вот твоя жизнь». Когда Бьёрн и Бенни появлялись в программе Стиккана Андерсона под звуки хита «Ватерлоо» и когда Бенгт Вестерберг рассказывал о своем детстве, [28] Бьёрн Ульвеус и Бенни Андерссон – участники группы «Абба». Стиг (Стиккан) Андерсон – шведский поэт и музыкальный продюсер, директор группы «Абба». Бенгт Вестерберг – шведский политик, лидер Либеральной народной партии. у нас выступали слезы на глазах.

Не важно, с кем и как я общался. Наше общение всегда отличалось глубиной. Мы настолько хорошо знали друг друга, что инстинктивно избегали тем для разговоров, которые могли оказаться для кого-то болезненными, и никогда не обижали друг друга. Жить с ними было все равно что носить старый любимый свитер, и монстр, который просачивался сквозь меня в мир, никогда не показывал зубы соседям. Это было хорошее время.

Как наверняка заметил внимательный читатель, был человек, который собирался вместе с нами, но затем не общался и не участвовал в общих путешествиях. Ларс. Проходили дни и недели, а он ни разу не появился в прачечной, если там был кто-то еще. Я пытался пару раз до него дозвониться, но он не ответил, поэтому однажды в начале февраля я отправился к нему.

У меня к тому времени были настолько изрезаны руки, что я иногда резал себе икры, и вот случилось так, что я почувствовал головокружение от анемии и перед глазами все поплыло. Поднявшись по лестнице до квартиры Ларса, я ощутил такое сильное головокружение, что после того, как позвонил в дверь, пришлось прислониться к стене. Я решил сделать перерыв в путешествиях на несколько дней и восстановить силы.

Дверь осторожно открылась, оттуда выглянул Ларс и посмотрел на меня. Я стоял, опустив голову, и пытался восстановить дыхание.

– Да?

– Привет, Ларс.

– Привет?..

Взгляд у Ларса был отсутствующий. Похоже, он меня не узнавал.

– Это Йон. Я живу во флигеле.

Ларс прищурился, как будто пытаясь понять, говорю ли я правду.

– Мы вместе провели предрождественский вечер в «Монте-Карло», ты и я, – я порылся в памяти, пытаясь найти что-то, что могло выделить этот вечер из ряда других. Единственным, что я придумал, было:

– Тогда еще Санта танцевал. По телевизору.

Похоже, именно эта подробность заставила его наконец вспомнить.

Глаза Ларса расширились, и он сказал:

– Йон.

– Да, именно так. Как дела?

– Отлично, спасибо.

– Могу ли я войти ненадолго?

Ларс оглянулся через плечо, как будто спрашивая у кого-то в квартире, всё ли в порядке, и только потом открыл дверь.

– Минуточку. Я должен немного прибраться.

Прихожая выглядела точно так же, как в прошлый раз, когда я там был. Точно так же. Пальто и куртки висели на своих местах, и обувь тоже стояла в том же порядке, насколько я мог помнить. Может быть, появилась какая-то новая деталь, но я не пишу картины по памяти.

Однако на кухне, где мы расположились, не нужно было особенно напрягаться, чтобы увидеть: там произошли изменения. На кухонном столе лежали четыре подарочные упаковки, ножницы, скотч, бечевка и рулон оберточной бумаги со звездами.

– Подарки, – сказал я.

– М-м-м. Не хватает только одного. Марианна пошла за ним.

– Марианна, твоя жена?

Ларс в знак согласия улыбнулся счастливой улыбкой. Если бы у меня была способность ощущать горе, со мной, наверное, это бы и произошло. Но вместо этого просто появился ком в горле, из-за чего стало трудно глотать.

– Ларс, – сказал я. – Ты никогда туда не приходишь. В душевую.

– Я там бываю.

– Ну да. Но с нами – никогда.

Ларс наклонился ко мне ближе и прошептал, как будто раскрывал секрет:

– Есть способ улететь туда… навсегда.

– Ты имеешь в виду луг?

– Луг?

Я не знал, что видит Ларс, когда путешествует. Его тело на лугу практически не изменялось. Возможно, вместо этого в его глазах все окружающее пространство выглядело иначе, поэтому я сказал:

– Другое место.

– Да. Точно.

– Хорошо. И как?

Очевидно было, что Ларс сошел с ума и почти сумел убедить себя, что живет на тринадцать лет раньше, когда Томасу исполнялось девять. Это не исключало, что он действительно обнаружил что-то, о чем стоило знать. От детей и безумцев можно услышать истину, поэтому я последовал за ним, когда он встал и пошел в прихожую.

Если Ларс и на самом деле нашел способ остаться на лугу, готов ли я повторить этот шаг? Я не знал, но это было вполне возможно. Ларс подошел к небольшому шкафу в прихожей и махнул мне, чтобы я подошел ближе. Он посмотрел на закрытую дверь комнаты Томаса и вытащил небольшую коробку. В коробке лежал револьвер марки «Смит и Вессон». Вид большого оружия в маленькой коробочке был настолько удивительным, что я смог только спросить:

– Откуда у тебя это?

– Из «Монте-Карло», – ответил Ларс, снова понизив голос до шепота. – Дорого обошлось, – и он закрыл коробку.

– Так ты, – сказал я, – хочешь… – Я приложил указательный палец к виску, и Ларс с энтузиазмом кивнул. Это было не то решение, на которое я надеялся, и не тот шаг, который я готов был сделать, несмотря ни на что.

– Что заставляет тебя так думать? – спросил я.

– Это так. Если ты это сделаешь… – Ларс кивнул в сторону прачечной. – …там.

– Ты уверен в этом?

– Ну, уверен не уверен…

Я схватил Ларса за плечи, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Ларс. Ты не должен этого делать. Я заберу у тебя пистолет…

Я потянулся к коробке, но Ларс отвел мою руку и внезапно заговорил как человек в абсолютно здравом рассудке:

– Это не твое дело. Тебя это не касается. Уходи.

Блаженная дымка, туманящая взгляд Ларса, пропала и сменилась искрящимся гневом. Если бы мы сейчас разодрались, он бы не отступил, подобно Оке, и добром бы это не кончилось. Кроме того, Ларс был прав. Какое мне было до этого дело? Как и все мы, он делал то, что должен был сделать: только мысль о Томасе заставила меня попытаться вмешаться. Я оставил его и пошел домой.

Возможно, вызывает удивление, что я беспокоился о Томасе, но было обстоятельство, о котором я не рассказал. Кроме соседей, в обычном мире я мог вынести общение только с Томасом и его бандой.

Я сдержал обещание Ларсу и больше не участвовал в кражах вместе с его сыном, но когда мы прикрыли эту лавочку, то отметили это, выпив пива в его любимом заведении в Старом городе. К нам присоединилось несколько его друзей-скинхедов, и мы пошли на квартиру, где была вечеринка, – вот так это было.

Как следует из этой истории, все это время я продолжал носить в себе скрытую агрессию, проекцию моей монструозной сущности в этом мире. В начале февраля я перестал ездить на метро: стремление посбрасывать пассажиров на рельсы было настолько сильным, что я боялся, что не смогу противостоять ему. Как и все остальное, это касалось бы лишь мира по эту сторону, но я все же не хотел отправиться в тюрьму за убийство.