Стивен Кинг - Будет кровь

Полиция заверит ее, что любой упустил бы такие мелочи и у нее нет причин считать себя ответственной за случившееся. Но она считает. Система безопасности школы хороша: камеры наблюдения, запирающаяся после начала занятий входная дверь, металлодетектор, — но это техника, и ничего больше. А вот миссис Келлер — человеческая часть уравнения (или была ею), страж у ворот, и она подвела школу. Подвела детей.

Миссис Келлер чувствует, что ампутированная рука — лишь начало искупления вины.

Уже без четверти три, и Холли Гибни готовится к часу, в течение которого всегда счастлива. Да, это говорит о грубых вкусах, но она все равно наслаждается этими шестьюдесятью минутами у телевизора по будням и старается сделать так, чтобы офис детективного агентства «Найдем и сохраним» (новый, с иголочки, на пятом этаже Фредерик-билдинг в деловом центре города) пустовал с трех до четырех часов дня. Поскольку она — босс, хотя в это ей до сих пор верится с трудом, добиться этого несложно.

Сегодня Пит Хантли, ставший ее партнером по бизнесу после смерти Билла Ходжеса, пытается разыскать беглянку, объезжая городские ночлежки для бездомных. Джером Робинсон, взявший годовой академический отпуск в Гарварде с тем, чтобы превратить сорокастраничную курсовую работу по социологии в — он на это надеется — полноценную книгу, тоже работает в «Найдем и сохраним», но неполный день. Сегодня он в южной части города, разыскивает украденного золотистого ретривера по кличке Везунчик, которого могли оставить в собачьем питомнике в Янгстауне, Акроне или Кантоне после того, как хозяева Везунчика отказались заплатить выкуп в десять тысяч долларов. Конечно, пса могли выпустить в сельской глубинке Огайо или убить, но, возможно, обошлось без крайностей. Кличка собаки — хороший знак, сказала Холли Джерому. И добавила, что надеется на лучшее.

«Надежда, которая всегда с Холли», — улыбнулся Джером.

«Совершенно верно, — кивнула она. — А теперь отправляйся. И привези пса».

Холли прикидывает, что у нее неплохие шансы остаться в одиночестве до конца рабочего дня, но на самом деле ее волнует только один час, с трех до четырех. Поглядывая на часы, она пишет резкое электронное письмо Эндрю Эдвардсу, клиенту, который тревожился, что его партнер пытается вывести деловые активы. Как выяснилось, партнер ни в чем не провинился, но сделанную работу положено оплачивать. «Это наше третье напоминание, — пишет Холли. — Пожалуйста, оплатите счет, чтобы нам не пришлось передавать решение этого вопроса коллекторскому агентству».

Холли знает, что ее письма звучат гораздо убедительнее с «наше» и «нам», чем с «мое» и «мне». Она над этим работает, но, как говорил ее дедушка, «Рим строился не один день, и Филадельфия тоже».

Она отправляет электронное письмо — вжик — и выключает компьютер. Смотрит на часы. Без семи три. Идет к маленькому холодильнику и достает бутылку диетической колы. Ставит на картонную подставку, какие их фирма раздает в рекламных целях («ВЫ ТЕРЯЕТЕ, МЫ НАХОДИМ, ВЫ В ВЫИГРЫШЕ»), потом открывает верхний левый ящик стола. Там, под стопкой уже никому не нужных деловых бумаг, припрятан пакет «Сникерс байтс». Холли достает шесть, по одному мини-батончику на каждую рекламную паузу во время шоу, разворачивает и кладет рядком.

Без пяти три. Она включает телевизор, но убирает звук. На экране кривляется Мори Пович, зажигая свою студийную аудиторию. Вкусы у Холли, возможно, грубые, но не настолько. Она подумывает, а не съесть ли один из «Сникерсов» прямо сейчас, но говорит себе, что надо подождать. Едва успевает похвалить себя за выдержку, как слышит шум поднимающегося лифта и закатывает глаза. Наверняка Пит. Джером далеко на юге.

Точно, Пит, с широкой улыбкой на лице.

— О, счастливый день, — говорит он. — Кто-то наконец-то заставил Эла прислать мастера…

— Эл ни при чем, — отвечает Холли. — Мы с Джеромом сами справились. Мелкая неисправность.

— Как…

— Отошел контакт. — Холли не упускает часы из вида: без трех минут три. — Все сделал Джером, но я тоже смогла бы. — Как обычно, честность заставляет ее уточнить: — Во всяком случае, я так думаю. Нашел девушку?

Пит поднимает руки с оттопыренными большими пальцами.

— В «Санрайз-Хауз». Первым делом заехал туда. Хорошие новости: она хочет домой. Уже позвонила матери, которая едет, чтобы забрать ее.

— Ты уверен? Или она так тебе сказала?

— Она звонила в моем присутствии. Я видел слезы. Можно не сомневаться, Холли. Я только надеюсь, что мамаша не окажется такой же прижимистой, как этот Эдвардс.

— Эдвардс заплатит, — говорит Холли. — Я в этом не сомневаюсь. — На экране Мори сменяет танцующая бутылочка с лекарством от поноса. По мнению Холли, реклама интереснее. — А теперь помолчи, Пит. Мое шоу начинается через минуту.

— Господи, ты все еще смотришь этого парня?

В ответ он получает испепеляющий взгляд.

— Ты можешь остаться, Пит, но если ты намерен отпускать саркастические замечания и портить мне настроение, я бы хотела, чтобы ты ушел.

Будь уверена в себе , любит говорить ей Элли Уинтерс. Ее психотерапевт. Непродолжительное время Холли ходила к другому психотерапевту, мужчине, написавшему три книги и много научных статей. По причинам, отличным от демонов, которые преследовали ее с подростковых времен. С доктором Карлом Мортоном она говорила о недавних демонах.

— Никаких саркастических замечаний, все понял, — отвечает Пит. — Поверить не могу, что ты и Джером обошлись без Эла. Так сказать, взяли быка за рога. Ты молодец, Холли.

— Вырабатываю уверенность в себе.

— И весьма успешно. В холодильнике есть кола?

— Только диетическая.

— Фу. Вкус у нее…

— Тихо.

Три часа. Холли включает звук, и музыкальная заставка заполняет офис. «The Bobby Fuller Four» поет «I Fought the Law». На экране — зал судебных заседаний. Присутствующие — тоже студийная аудитория, как у Мори, но более цивилизованная — хлопают в такт мелодии, и ведущий объявляет:

— Если совесть нечиста, оставайся в стороне, Лоу Джон уже в суде!

— Всем встать! — восклицает Джордж, судебный пристав.

Присутствующие в зале суда встают, продолжая хлопать и раскачиваться, когда судья Джон Лоу выходит из своего кабинета. Ростом шесть футов и шесть дюймов (Холли знает это из номера журнала «Пипл», который прячет даже более тщательно, чем «Сникерс байтс»), лысый, как бильярдный шар-восьмерка… хотя скорее темно-шоколадный, чем черный.

На нем просторная мантия, которая колышется из стороны в сторону, когда он быстрым шагом идет к своей скамье. Хватает молоток и стучит по столу, как метроном, сверкая всеми тридцатью двумя белоснежными зубами.

— Ох, мой дорогой Иисус в моторизированной инвалидной коляске, — ворчит Пит.