Генри Олди - Черный ход [СИ litres]

Зеваки ржут, что твои кони.

– По моей, Малыш, – верзила сплевывает в пыль. – Это ты в самое яблочко.

Слюна вязкая, коричневая, как у всех любителей жевательного табака.

– Прячешься за своей жестянкой? За звездочкой? Без нее, небось, язык бы в задницу засунул? В детишкину, а? Верно я мыслю, командир?! Хромой кобылой тебе командовать!

Язык у Майка – что твоя бритва.

«Охота кулаки почесать? – мысленно спрашивает Джош громилу. – Черт возьми, сэр, Джошуа Редман ничего не имеет против. Джошуа Редману просто необходимо спустить пар! Иначе мистер Редман как пить дать кого-нибудь пристрелит. Ты не из тех, кто быстро падает? Ну да посмотрим, чья возьмет. У мистера Редмана найдется в запасе пара сюрпризов!»

Движение в дальнем конце улицы. Кто там? Четверо всадников въехали в город. Приезжий саквояжник с охраной. Здравствуйте, мисс Шиммер! Тахтон рекомендовал не попадаться вам на глаза. И что же теперь, я должен удирать?

От вас, от Майка?!

Не дождетесь! Джошуа Редман, может, и не первый храбрец в Осмаке, но труса никогда не праздновал, сэр!

– Без звезды, Майк?

Джош отцепляет звезду с жилета. Аккуратно кладет ее на стол мистера Даутфайра.

– И без стволов, лады? Зачем нам пальба в городе?

– Ха! Замётано, Малыш!

Ухмылка Росса все шире. Еще немного, и рожа треснет пополам. Майк не может поверить своему счастью. Сейчас, сейчас он сделает из Малыша замечательную отбивную.

С кровью, сэр!

Джош снимает пояс с револьверами, кладет на стол рядом со звездой. Майк отдает зеваке патронташ с сорок четвертым «Старром» в украшенной бисером кобуре. Оба мужчины выходят на середину площади. Солнце светит Джошу в левый глаз. Нет, это никуда не годится. Шаг, другой, поворот. Порядок. Солнце у Джоша за спиной.

Майк жмурится, моргает; Майку не до солнца.

– Давай, врежь мне! Ткни кулачишком!

Джош слегка покачивается на полусогнутых. Делает приглашающий жест.

– Врежь ему! – орут в толпе.

Кто? Кому? Какая разница, сэр?! Кто-нибудь кому-нибудь.

Лишь бы посильнее!

Под первый удар, способный нокаутировать бизона, Джош ныряет, как под тугую волну. Пинает Майка в колено, с левой бьет в ухо. К сожалению, Росс только с виду неповоротлив. Кулак Джоша попадает ему не в ухо, а в лоб. Ощущение такое, будто Джош засадил что есть силы в каменную стену.

В последний момент Джош отшатывается. Увы, кулачище Майка на излете цепляет его скулу. Хруст зубов, рот наполняется соленым, горячим.

Я лежу, сэр? Да, лежу на спине.

Перед глазами пляшут разноцветные бабочки.

Надо встать. Джошуа Редман собирается с силами, упирается ладонями в землю. И видит, стоя снаружи , как его тело встает. Вернее, как встает тахтон в его теле.

«Я буду рядом.»

Он был рядом все это время. В первый раз, что ли? Джош отлично помнит, сэр, как это случилось в первый раз.

Колка дров. – Банда мелкотни. – Дуэль мэра и шерифа. – Тахтон молчит. – Доктор, труп и три китайца. – Шесть долларов. – Демон Мо-Гуй.

– Поедешь с Билли в город. Поможешь ему.

– Да, сэр!

На ферме мистера Флоуотера Джош жил уже больше месяца. Ему повезло: оставив за спиной трупы и сгоревший поселок, ближе к утру он выбрел на проселочную дорогу, чудом распознав ее в предрассветной мгле. Когда взошло солнце, дорога вывела его к ферме. Ферма выглядела зажиточной, не чета отцовской. Дом большой, крепкий, с белеными стенами и черепичной крышей. Амбары, сараи, кораль [17] Кораль – загон для лошадей или крупного рогатого скота. . Зимняя конюшня на дюжину лошадей. Загон с доброй полусотней свиней. Пшеничное поле, казалось, протянулось к самому горизонту…

– Работник?

Хозяин скептически хмыкнул в густые усы. Почесал в затылке:

– Поленницу видишь?

Джош кивнул.

– Вот тебе топор. Наколи-ка для начала дровишек, а там видно будет.

Когда Джош уверился, что его руки вот-вот отвалятся, а спина с хрустом переломится, как сухая жердь, в голове прошелестело:

«Пусти. Помогу.»

В первый миг Джош решил, что голос ему мерещится от усталости. Сосредоточившись на работе, а вскоре на том, чтобы не споткнуться, не упасть, не рубануть себя по ноге, мальчик совсем забыл о призрачном спутнике.

«Пусти. Помогу.»

Джош отмахнулся: не до тебя, приятель! Чем призраку топор держать? Святым духом, что ли?!

«Пусти. Помогу.»

Тахтон еще долго шелестел, но Джош его уже не слушал.

К полудню объявился хозяин. Оценил плоды Джошевых усилий. Взгляд его заметно смягчился.

– Иди есть, парень. Заработал.

Оставит, выдохнул Джош. Так и случилось.

Он колол дрова, таскал воду, чистил коровник, ходил за лошадьми. Плата – еда да крыша над головой. Крыша добротная, сэр, не течет, а кормят досыта, грех жаловаться! Работы хватало, но вкалывать, как в первый день, до седьмого пота – именно вкалывать, сэр, в прямом смысле слова! – больше не приходилось. В целом, жизнь наемного работника на ферме оказалась не тяжелее, чем жизнь дядиного племянника в поселке амишей.

Зато жилось куда вольнее.

Про гибель общины Джош рассказал мистеру Флоуотеру на второй день. Хозяин кивнул и этим ограничился. Сообщить о погроме шерифу или федеральным маршалам он не спешил. Бандитов опасается, смекнул Джош. Если прознают, кто донес… Тобиаса Флоуотера можно было понять: жена, две дочки, хозяйство. Кому охота увидеть своих родных мертвыми, а ферму сожженной?

Добровольцев, желающих сойти в ад, всегда маловато.

…до города добрались за пару часов.

Конопатый молчун Билли, старший работник Флоуотеров, остановил телегу возле лавки «Разнообразные припасы Моргана Таусенда». Джош помог Билли перетаскать в лавку мешки с зерном и четыре копченых окорока. Билли справился бы и сам, но Джошу не хотелось, чтобы старший работник смотрел на него, как на бездельника. Еще пожалуется мистеру Флоуотеру!

Чай, пуп не развяжется.

Уже три года, как Джош не был в городе и не заходил ни в одну лавку. Припасы у Моргана Таусенда имелись и впрямь самые разнообразные – небось, как раз тысяча и наберется [18] Таусенд (Thousand) – по-английски «тысяча». . Джош глазел на полки, заставленные коробками, жестянками, мешками, мешочками, пакетами, банками и бутылями. Не мешая ему, Билли извлек список, выданный хозяином, и зачитал, сколько и чего нужно мистеру Флоуотеру в обмен на зерно и окорока, а также в счет каких-то прошлых поставок. Мистер Таусенд кивал и с невероятной быстротой щелкал костяшками счетов. Как он при этом успевал делать пометки карандашом на листе бумаги, оставалось загадкой.

– На круг, – подытожил он, – с мистера Флоуотера один доллар и семьдесят три цента.