Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

Мы остановились на совершенно пустынной улице. Здесь не было никого, кроме нашей семьи и чумазого самодеятельного пожарного. Сидни, видимо, только сейчас осознала, что держит меня на руках. Она наклонилась и поставила меня на землю.

– Кажется, никто, – ответила мама.

Мужчина вернулся к своему фургону, бросил огнетушитель поверх кучи мусора и захлопнул боковую дверь. Потом запрыгнул на водительское сиденье и помахал нам рукой.

– Тогда счастливого дня, – сказал он и уехал, оставив нас одних на улице, возле нашей умершей машины.

Мама отбуксировала машину домой с помощью эвакуатора и позвонила Рику – по словам Юнис, старому другу отца из Дорожного департамента. Где-то здесь крылась еще одна тонкая ниточка к тайне моего происхождения: в виде пузатого добряка в ковбойских сапогах, который порой помогал нам с домашними проблемами. Но и он никогда не рассказывал о папе – даже если мне удавалось привлечь его внимание.

А в тот день у меня не было даже шанса с ним поговорить. Когда он подъехал к нам на своем пикапе, его тут же встретила мама с пивом наготове. Мы с сестрами сидели на крыльце и смотрели издалека, как он открывает почерневший капот «Торино» и заглядывает внутрь. Мама стояла рядом, скрестив руки. Несколько секунд он изучал двигатель, потом выпрямился, вытер руки тряпкой и одним махом выпил целую банку пива. И лишь после этого огласил вердикт. Мама слушала, понурив голову.

– Похоже, у него для нас плохие новости, – заметила Юнис.

– Ну еще бы. Машина сгорела! – сказала Сидни.

– А часто они сгорают? – спросил я.

– Почти никогда, – ответила Юнис.

Мама пожала ему руку. Рик помахал нам на прощание и вернулся к своему пикапу. Мама стояла и смотрела, как он отъезжает от дома, затем пнула рыхлый гравий и поплелась по центральной дорожке к нам.

– Ну что? – спросила Сидни.

– Мне нужно позвонить, – сказала мама.

Она взяла телефон, ушла с ним в спальню и просидела там несколько часов. На ужин Юнис поджарила мясной фарш и сварила макароны с сыром, а я помогал ей в меру своих детских сил, стоя рядом на табуретке. Мама так и не вышла, когда еда приготовилась, поэтому мы отложили ей отдельную тарелку, поставили в микроволновку, а сами сели ужинать без нее.

Наконец поздно вечером, незадолго до моего отхода ко сну, мама вышла из комнаты и села за стол. Мы столпились вокруг нее и стали ждать. Мама съела полтарелки, прежде чем заговорить:

– Двигатель в машине практически уничтожен. Рику придется его восстанавливать почти полностью.

– А что произошло? – спросила Сидни.

Мама сделала большой глоток воды из стакана.

– Пожар уничтожил все улики, поэтому мы вряд ли узнаем причину.

– Но Рик может его починить? – уточнила Юнис.

– Ремонт двигателя стоит больших денег, – ответила мама.

– Сколько? – спросил я.

– Намного больше, чем мы можем позволить себе потратить, – сказала мама и сжала кулаки. – А еще я буквально только что поменяла масло!

– И что нам делать? – спросила Юнис.

– Салли сможет отвозить вас с Ноем в школу, а меня на работу и обратно. А тебе, Сидни, придется ездить в школу и на репетиции со своим другом.

Сидни и так в основном ездила с другом, но все же спросила:

– Это надолго?

– Не знаю, – ответила мама. – У нас сейчас очень туго с деньгами, и вряд ли в ближайшее время что-то изменится.

– Это все неправильно! – сказала Сидни.

– Сидни… – сказала мама и прижала ладони к лицу. – У меня был тяжелый день. Перестань меня мучить. Ты можешь хотя бы сейчас войти в мое положение?

– Я пытаюсь, – ответила Сидни, удивительно точно подражая расстроенному голосу мамы. – Но дело уже не только в твоих чувствах, мам. Мы мирились с этой паршивой квартирой, мясным фаршем категории «Г», дешевыми макаронами и дребезжащей пожароопасной машиной. Мы столько лет жили по твоим правилам, и вот куда это нас в итоге привело! Может, ты согласишься, что хотя бы в этот раз стоит попробовать что-то другое?

Мама поставила локти на стол и обхватила ладонями подбородок. Затем посмотрела на недоеденную еду в тарелке и обвела взглядом комнату. Она нахмурилась, взглянув на меня, что я весь сжался. Обычно она глядела на меня так, когда хотела поругать. Поэтому я всегда нервничал, когда на меня начинали смотреть пристально.

Наконец мама вздохнула.

– Передай мистеру Рэнсому, что я хочу поговорить о «Доме с привидениями».

Сидни немедленно встала и пошла к телефону.

– Но пока я ничего не обещаю, – добавила мама. – Просто поговорю.

Но Сидни ее не услышала или сделала вид, что не слышит.

В субботу вечером Салли отвезла нас всех на ужин к мистеру Рэнсому. Он по-прежнему жил по соседству с бывшим домом моей семьи, и я настоял, чтобы меня посадили у окна со стороны водителя, поскольку хотел как следует все рассмотреть, когда мы приедем. Этот старый дом был еще одной частью нашей семейной истории, про которую я слышал, но никогда не видел. Иногда я смотрел на случайные дома в городе и пытался представить, как мои сестры играют во дворе, как папа стрижет газон, а мама читает у большого окна. И все это внутри пространства ошеломляющих размеров, где можно было проводить целый день и никого не видеть, если вдруг возникала такая потребность.

Когда мы подъехали к дому мистера Рэнсома и Юнис указала на наш прежний дом, я испытал жуткое разочарование: это было обычное кирпичное строение с ржавым фургоном на подъездной дорожке и заросшим двориком, посреди которого торчало одинокое дерево.

– И это все? – спросил я.

– Когда мы здесь жили, лужайка выглядела приличней, – сказала мама.

Сидни, сидевшая на переднем сиденье и демонстративно смотревшая в другую сторону, сказала:

– Это был хороший дом. Лучше, чем то место, где мы живем сейчас.

Впрочем, дом мистера Рэнсома оказался лишь немногим ухоженней. Нам пришлось пройти по утопающей в колючей траве дорожке, перешагнуть через мокрые газеты и нырнуть под низко свисающую ветку дерева, прежде чем мы достигли крыльца. Мама позвонила, и на порог вышел сам мистер Рэнсом в рубашке, застегнутой на все пуговицы. Его свежевыбритая шея пестрела маленькими окровавленными кусочками туалетной бумаги. Он приглашающе дернул головой, слегка смяв воротник рубашки.

Внутри дом выглядел лучше – на стенах гравюры в рамках, лампы с декоративными абажурами, мебель, оббитая девственно-белой тканью и защищенная блестящими пластиковыми чехлами, – но пахло затхлостью и пылью, словно здесь никто давно не жил.

– Я заказал еды, – сказал мистер Рэнсом и провел нас к кухонному столу, заваленному коробками с пиццей, бумажными тарелками, пластиковыми стаканчиками и пластиковыми же столовыми приборами. Выглядело это странно – как стол для вечеринки по случаю дня рождения очень грустного ребенка. Не хватало только остроконечных колпачков и декоративной скатерти.