Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

– Это ты принес?

Существо кивнуло.

– Но зачем? – спросил я.

Существо присело и подобрало мелок, которым я иногда рисовал в атриуме, затем медленно сделало на полу несколько неровных штрихов. Я посветил туда фонариком и прочел единственное слово, написанное кривыми, едва различимыми буквами: «ДРУГ».

– Друг… – сказал я. – Ты хочешь со мной дружить?

Существо кивнуло.

– Но почему? – спросил я.

Оно продолжало сидеть передо мной на корточках, но ничего не отвечало.

Я снова поднял Бэтмена.

– Ты ведь его не украл?

Существо покачало головой. Нет.

За его спиной в гостиной зажегся свет. Неужели нас услышали? Существо съежилось, не обернувшись, – словно даже это приглушенное освещение причиняло ему боль.

– Мне пора идти, – прошептал я. – Пока.

Я развернулся к открытому окну и, пригнувшись, стал заползать внутрь. Один из когтей существа опустился на мое плечо, и у меня появилось чувство, будто я плыву по течению – как это бывает в моменты перед засыпанием, когда все вокруг становится мягким и удобным, словно одеяло…

Я треснулся головой об окно и вновь оказался в атриуме, присев на корточки с лапой монстра на плече. Я чувствовал смущение, словно меня застали голым.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

Существо нацарапало мелом на полу еще одно сообщение, и я подсветил фонариком, чтобы прочесть: «ВНУТРЬ».

Если бы он попросил меня об этом до того, как ко мне прикоснуться, то, возможно, я и согласился бы. Но теперь, очнувшись от сладкого тумана, я отрицательно покачал головой.

– У меня могут возникнуть неприятности, – сказал я. Затем, после секундного внутреннего спора, добавил: – Можешь прийти завтра, если хочешь.

Он не пытался остановить меня, когда я, извиваясь, залез в свою комнату, но, не отрываясь, смотрел на стекло закрывшегося перед ним окна.

– Спокойной ночи, – прошептал я, приложив руку к окну.

Существо – мой монстр, мой Друг – приложило лапу напротив моей руки и поскребло ею стекло, чуть поскуливая.

Определившись с концепцией, моя семья и театральный кружок Вандергриффской средней школы с головой ушли в работу. Мне больше не разрешали посещать склад, поэтому я не видел, что они строили. Вместо этого после школы я проводил целые дни и вечера в подсобке магазина «Стук в ночи», делая домашнюю работу и придумывая для себя развлечения. Вечером Салли забирала меня и отвозила домой. Она проверяла мои домашние задания, укладывала в постель и оставалась у нас до возвращения мамы, Сидни и Юнис.

Я видел свою семью только по утрам, когда они сонно бродили мимо друг друга по квартире, готовясь к новому дню. Я скучал по Юнис, но мой новый Друг посещал меня каждый вечер, приходя в промежутках между добрым, но механическим «Спокойной ночи!» от Салли и этим странным парящим моментом между бодрствованием и сном. Его царапанье в окно стало таким же нежным, как прикосновение к моему плечу в тот раз. Если бы я был постарше или чуть более осторожным и если бы взрослые обращали на меня хоть какое-то внимание, то, возможно, я бы переживал о том, что меня застукают. Но я привык оставаться невидимкой, поэтому нисколько не беспокоился, когда ко мне приходил Друг.

Поначалу мы играли с моими игрушками, но существо своими сильными неуклюжими руками отрывало им головы и руки. Затем мы попробовали поиграть в настольные игры, но существо с трудом запоминало правила, и поскольку побеждать всякий раз стало неинтересно, мы приступили к моей коллекции книг. Сначала я читал ему, а потом мы вместе переписывали фразы и перерисовывали картинки. Почерк у существа был ужасным, но когда мы попробовали скопировать иллюстрации из книжки «Дэнни и динозавр», рисунок существа действительно напомнил содержание книги.

– У тебя хорошо получается, – ревниво сказал я, сравнив наши работы на бетоне. Мои собственные картины получались грубыми, состоящими из маловразумительных цветных пятен. – Жаль, что я не умею рисовать, как ты.

Существо протянуло мне толстый синий цилиндр мела, и я взял его. Оно шагнуло ко мне за спину, положило одну лапу мне на правое плечо, а другую на левое запястье и принялось водить моей рукой. Меня снова затопило это невероятное чувство дрейфующего блаженства, тепла, уюта и сбывшихся желаний. Я смутно видел перед собой бетон – примерно так, как, например, видится дорога под дождем сквозь заляпанное ветровое стекло.

Когда существо меня отпустило, это ощущение пропало. Я повернулся к нему, дезориентированный и расстроенный, и поднял перед собой кусок мела, словно намереваясь ударить. Мой Друг тоже выглядел слегка одурманенным. Голова его качалась из стороны в сторону. Он вопросительно посмотрел на меня.

– Извини, – сказал я. – Я не хотел.

Существо указало на рисунок за моим плечом. Я посветил фонариком вниз и увидел огромный раскинувшийся город в миниатюре, словно видимый с вершины холма. Концентрическими кругами высились небоскребы, а в центре этого странного города стояла огромная башня, уходившая в небо. Город показался мне странно знакомым, словно я в нем когда-то бывал.

– Это я нарисовал? – спросил я.

Существо указало на меня, потом на себя и переплело пальцы лап. Мы нарисовали это вместе. Затем оно наклонилось вперед и нацарапало свой ежевечерний вопрос: «ВНУТРЬ?»

И я ответил ему как обычно:

– Не сегодня.

Я никому не рассказывал о существе, хотя в то время и не вполне осознавал почему. Назовем это инстинктом. Теперь, оглядываясь назад, я не боюсь показаться сумасшедшим, но тогда я был просто счастлив оттого, что у меня появилось нечто свое – то, что моя семья не сможет от меня скрыть или отнять.

Строительство «Дома с привидениями» (получившего название «Блуждающая тьма») завершилось в середине сентября, но мистер Рэнсом и дети из театрального кружка задерживались на репетициях все чаще и чаще. Заканчивали они гораздо позже того времени, когда мне было положено ложиться спать. Поскольку появление Сидни дома (о чем свидетельствовал зажегшийся свет за занавеской в гостиной напротив атриума) стало моим новым сигналом ко сну, я встречался с монстром все позже и позже. Моя успеваемость в первом классе, и без того не самая блестящая, неумолимо падала. Салли следила за тем, чтобы я делал домашние задания, но я все равно проваливал тесты и дремал на уроках. Впрочем, я редко шалил, поэтому учительница миссис Колум не тратила время на то, чтобы меня образумить. Дни, проводимые в школе, стали мечтательными и далекими, словно я смотрел длинный, скучный и почти непонятный для меня фильм через экран с плохим изображением. Когда я видел свою семью, они постоянно были чем-то заняты. Они говорили только о своей «Блуждающей тьме», причем в моем присутствии – всегда намеками. Даже Юнис стала держаться отстраненно. Я скучал по ней и ревновал к предприятию, которое отняло у меня сестру.