Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

– Как здесь жарко, – сказал я. – Тебе жарко?

Ответа существа я дожидаться не стал, просто залез обратно в спальню и разделся до трусов. Даже будучи обнаженной, моя кожа ощущала противоестественный жар. Мое лицо пылало, а трусы встали колом. Я прислонился к столу и сделал пару глубоких, но бесполезных вдохов – остыть никак не получалось. Я обернулся и увидел, что существо последовало за мною внутрь.

– Кажется, ты переборщил с пыльцой феи, – сказал я. – Я чувствую себя… Хм…

От полученных впечатлений у меня уже голова шла кругом.

Во взгляде существа мелькнула тревога. Оно коснулось моего лица, а потом груди, задержав там лапу. Мое сердце продолжало бешено биться, лицо горело от жара. Существо взяло ручку и лист бумаги с моего стола и написало:

– А ты можешь помочь? – спросил я, удивившись звучанию своего голоса. Он стал отдаленным и искаженным, словно обработанным на синтезаторе.

Существо отодвинуло ручку и бумагу. Затем положило одну лапу мне на плечо, а другую – в область паха. Комната загудела вокруг нас, и мой живот снова сжался. Мир стал тусклее и как будто меньше.

– Ты уверен, что хочешь быть… для этого? – спросил я, одновременно смущенный и взволнованный этой перспективой.

Существо уткнулось мокрой мордой мне в лицо, его шерсть коснулась моей пылающей щеки. Я стянул трусы до лодыжек, обхватил себя кулаком и принялся дергать, испытывая ощущения как внутри, так и снаружи своего тела. Это не заняло слишком много времени. Когда я напрягся, готовясь к оргазму, мой Друг сжал меня за плечо. Мое внутреннее зрение рассыпалось на десятки осколков, превратилось в калейдоскоп, залитый золотистым светом. Каждая искаженная версия меня извивалась в экстазе и уплывала в бесконечность.

Подавшись вперед, когда все закончилось, я чуть не свалился на пол, но мой Друг подхватил меня и прижал к пахнущему плесенью плащу. Он положил меня на кровать и прижался сзади, обхватив за талию. Тепло больше не жгло изнутри. Оно циркулировало между нами, как личная обуза, превращенная прикосновением в общую отраду.

– Спасибо, – прошептал я, уплывая на затухающей пульсации оргазма в бесконечное море сна. Прежде чем окончательно провалиться в небытие, я ощутил на щеке поцелуй мягких человеческих губ.

На следующее утро я проснулся с идеей, как сохранить «Блуждающую тьму» и по возможности обезопасить сотрудников. Мы могли бы ввести систему, согласно которой несовершеннолетние работники звонили и предупреждали, когда направляются на работу или возвращаются домой. Мама мою идею одобрила, и мы вернулись к делу. На этой же неделе мы начали работу по подготовке к сезону 1999 года.

За десять лет «Блуждающая тьма» значительно расширилась, теперь здесь было не шесть комнат, а целых пятнадцать. Четыре располагались на втором «этаже», который мы построили в 1995-м, так что, даже учитывая комнату отдыха для сотрудников, гардеробные, гримерные, санузлы, комнату охраны и лабиринт Монстра, мы все еще задействовали не более двух третей от общего доступного нам пространства. Я уже начал набрасывать идеи, как можно использовать оставшуюся треть. Рабочим названием стало «Вечеринка с бензопилой и погоней», и я немного переживал, так как мама не спешила высказывать по этому поводу свое мнение.

Мы с Кайлом проводили целые дни и вечера, подметая и вытирая пыль с аттракционов, затем приступили к осмотру фонарей и механической оснастки (например, в «Головокружительном туннеле»), ремонтируя или заменяя по мере необходимости детали. Юнис в один из своих деятельных периодов тоже захотела прийти на помощь при условии, что мы пригласим Брин.

– Она согласилась посмотреть на «Тьму», если я когда-нибудь соглашусь сходить с ней в церковь, – сказала она.

– Зачем тебе туда идти? – спросил я. – Тем более что это панк-рок-церковь. Ты ненавидишь и то и другое.

– Я пытаюсь узнавать что-то новое, – ответила она. – Почему бы тебе не попытаться вести себя мило?

Но как только Брин вошла в здание, на ее лице отразилось легкое отвращение.

– И вот за это вы берете с людей деньги? – спросила она.

– Мы никого сюда насильно не тащим, – огрызнулся я.

– Пойдем, я все покажу, – сказала Юнис.

Брин позволила увести себя в лабиринт, и они обе скрылись с глаз. Пока мы с мамой и Кайлом работали, нас постоянно прерывал раскатистый смех – Брин своими шутками доводила мою сестру до истерики.

– Нет, ну что за херня, – вздохнул я спустя час.

– Следи за языком! – сделала замечание мама, не прекращая отмечать что-то в своем планшете. Мы находились в «Кабинете профессора». Кайл гасил и включал оранжевые лампочки в камине. – У Юнис почти нет друзей. Пусть Брин – девица слегка невоспитанная, но Юнис хотя бы с ней радуется жизни. Оставь их в покое.

– Хоть кто-нибудь обратил внимание, как я ловко орудую лампочками? – поинтересовался Кайл, присаживаясь перед камином на корточки.

– Да, ты отлично справляешься, – сказала мама, даже не потрудившись взглянуть в его сторону. – А теперь заткнитесь оба. Мне надо подумать.

Прослушивание состоялось в выходные сразу после окончания ремонта. Мы с мамой сели за стол в танцевальном зале, и Кайл ввел стайку подающих надежды ребят из драмкружка. Донна Харт вошла первой. Она исполнила монолог Абигайль «Я больше не могу выносить похотливых взглядов, Джон» из «Сурового испытания» и спела арию «Я не знаю, как его любить» из рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда». Она играла нарочито эмоционально и громко, поскольку привыкла к большому залу средней школы.

Мама не отрывала взгляда от планшета и продолжала делать в нем пометки в течение десяти или пятнадцати секунд после того, как Донна закончила петь. Затем подняла глаза, потерла нос тыльной стороной ладони и спросила:

– А не слишком ли громко?

– Мне кажется, нормально, – ответила Донна, разгладив складки на юбке.

Мама вяло махнула рукой.

– Тогда продолжай.

Донна откашлялась и издала кристально пронзительный крик.

Мама вернулась к планшету.

– Спасибо, Донна. Мы тебе позвоним.

Донна улыбнулась мне, выходя из комнаты. Я улыбнулся в ответ, поскольку посчитал это вежливым, и, убедившись, что мама не смотрит, показал ей большой палец.

После прослушивания мама, Кайл и я сели в кружок в танцевальном зале и сравнили наши заметки.

– В первую очередь, – сказала мама, – надо разобраться с вашими ролями.

Кайл откинулся назад.

– Блин, как долго я ждал этого вопроса! – Он закрыл глаза. – Профессор. Я хочу быть Профессором. На полную ставку!

– Посмотрим, что можно будет сделать в этом году, – сказала мама. – А ты, Ной?

Я тоже ждал этого вопроса. И давно знал свой ответ, но мне было немного неловко произносить его вслух. Я очень хотел эту роль, но боялся получить отказ. А еще я боялся, что моя семья может подумать обо мне плохо, если я об этом заговорю.