Дин Кунц - Полночь

– Какой именно?

– Разве вы не слышали, что я вам сказал? Я сказал, что Пейзер попал в ловушку. Он не смог вернуть себя в прежнее состояние.

– Я очень сомневаюсь, что он на самом деле застрял в этом одичалом состоянии. Новые люди способны полностью контролировать свой организм, они делают это даже лучше, чем предполагалось. Если он не смог вернуться к человеческому облику, значит он имел какие-то проблемы с психологией. Возможно, на самом деле он не очень-то и хотел превращаться обратно в человека.

Уоткинс некоторое время молча смотрел в глаза Шаддэку, затем покачал головой и произнес:

– Вы просто не можете понять суть. Речь идет об одном и том же. Какая, к черту, разница, виноваты микросферы или психология? Что бы то ни было, результат один и тот же – человек попал в ловушку, он оказался заперт в тюрьме, в шкуре зверя.

– Еще раз говорю вам – не смейте разговаривать со мной в подобном тоне. – Шаддэк произнес эти слова твердо, надеясь, что повторение приказа подействует так же, как при дрессировке собаки.

Несмотря на превосходство в интеллектуальном и психологическом плане, Новые люди оставались все же людьми, и в той степени, в которой они были людьми, они уступали в эффективности машине. Компьютер достаточно запрограммировать один раз, с этого момента он будет действовать по программе и уже не отклонится от нее. Шаддэк пока не знал, возможно ли усовершенствовать Новых людей до такой степени, что они будут функционировать так же четко и безотказно, как средняя машина IBM PC.

Хотя Уоткинс обливался потом, был бледен и взгляд его блуждал, он все-таки представлял опасность для Шаддэка. Когда полицейский сделал пару шагов, чтобы приблизиться к нему, Шаддэк испугался и попятился, но держался при этом весьма уверенно и не спускал с Уоткинса глаз, следя за ним, как за опасным зверем.

– Взгляните на Шолника, – сказал Уоткинс, показав носком ботинка на лежащее тело. Ногой он перевернул его навзничь.

Даже изуродованный пулевыми ранениями, забрызганный кровью, Шолник нес на себе следы страшного перерождения. Особенно ужасно выглядели глаза: они были янтарно-желтыми с черными зрачками, причем зрачки были не круглой, а овальной формы, как у змеи.

За окном прогрохотал гром, удар был еще сильнее, чем тот, что услышал Шаддэк, когда подходил к дому.

Уоткинс прервал молчание:

– Вы объясняли мне, что «одержимые» добровольно поворачивают в обратную сторону по лестнице эволюции человеческого рода.

– Именно так.

– Вы объясняли, что в наших генах записана вся история эволюции человеческого рода, что в нас еще есть следы наших далеких предков и «одержимые» каким-то образом нашли доступ к этому генетическому материалу и охотно преобразились в существ, от которых когда-то произошел человек.

– Вы можете дать другое объяснение?

– Ваша версия худо-бедно подходит, если взять случай с этим беднягой Кумбсом, которого нам пришлось пристрелить, загнав в кинотеатр. Он действительно был чем-то средним между человеком и обезьяной.

– Моя версия великолепно все объясняет.

– Но, господи, посмотрите на Шолника. Взгляните на него! Когда я выстрелил в него, он уже наполовину превратился в какое-то чудовище, в нем было еще что-то от человека, но частично он, черт… он напоминал нечто среднее между ящерицей и змеей. Вы, может быть, станете рассказывать мне, что мы произошли от рептилий, что в наших генах сохранилась память о наших предках-ящерах, живших миллионы лет назад?

Шаддэк резко вынул руки из карманов, они сразу же выдали своей дрожью его тревожное состояние.

– Да будет вам известно, первые живые существа появились в воде, затем они начали понемногу выползать на сушу – они представляли собой рыб с подобием ног, – так вот от этих существ и произошли первые рептилии, а уж от рептилий в ходе долгой эволюции произошли млекопитающие. Если даже наш генетический материал и не содержит фрагментов генов этих рептилий – а я думаю, что содержит, – то в нас наверняка сохранилась генетическая память о первых этапах эволюции, она закодирована в таком виде, который мы пока не можем познать.

– Вы просто заговариваете мне зубы, Шаддэк.

– А вы, видно, решили во что бы то ни стало вывести меня из себя.

– Да бросьте вы! Лучше подойдите сюда, ко мне, приглядитесь к Пейзеру. Он ведь был вашим давним другом, не так ли? Посмотрите, посмотрите внимательней, кем он был в момент своей смерти.

Пейзер лежал на спине, без всякой одежды, одна нога подогнута, другая выпрямлена, рука была прижата к груди, на которой виднелось несколько пулевых ранений. И лицо, и тело – хоть в нем, несмотря на волчью пасть и клыки, и можно было еще узнать Майка Пейзера – все-таки больше напоминало ужасающее призрачное чудовище, человека-волка, оборотня, персонажа то ли сказочного карнавала, то ли старого фильма ужасов. Кожа у существа была грубой и толстой. Местами ее покрывала густая шерсть. В лапах чувствовалась огромная сила, клыки выглядели устрашающе.

Любопытство Шаддэка пересилило его отвращение и страх, он подобрал полы своего пальто, боясь замазать их кровью, и приблизился к телу Пейзера, чтобы получше его рассмотреть.

Уоткинс подошел с другой стороны и склонился над телом.

В ночи прокатился новый удар грома; мертвец, лежащий перед ними, широко открытыми глазами смотрел в потолок, во взгляде его было истинно человеческое выражение, никак не сочетавшееся с уродливой внешностью.

– Теперь вы мне станете рассказывать, что на каких-то этапах эволюции наши предки были собаками или волками? – спросил Уоткинс.

Шаддэк ничего не ответил.

Уоткинс не сдавался:

– Вы, может быть, скажете, что в нас есть гены собак и мы можем при желании воспользоваться этими генами, чтобы воссоздать себя в их образе? Или я должен поверить в то, что Господь Бог в свое время взял ребро доисторической собаки Лэсси и создал из него мужчину, чтобы затем из его ребра создать женщину?

Шаддэк из любопытства дотронулся до руки Пейзера, которая была явно предназначена для охоты и убийств, как штык солдатского ружья для атаки и рукопашного боя. Рука была холодна как лед.

– Это нельзя объяснить с биологической точки зрения, – продолжал Уоткинс, глядя в глаза Шаддэку. – Пейзер не мог обрести этот волчий образ, опираясь на гены, на генную память, которая якобы у него сохранилась. Каким же образом произошло превращение? Тут дело вовсе не в ваших биочипах. Тут что-то другое… гораздо более странное.

Шаддэк в знак согласия кивнул. Ему пришло в голову удачное объяснение, и он не мог сдержать возбуждения.

– Да, здесь что-то гораздо более странное, но, кажется, я… понимаю, в чем здесь дело.

– Ну так скажите мне. Мне важно это понять. Чертовски важно. Я должен понять все до тонкостей. Прежде, чем это случится со мной.