Ширин Шафиева - Не спи под инжировым деревом

Мне нужно было сорвать на ком-то злость, и я позвонил Ниязи.

– Что ты делаешь, мудила?! – рявкнул я вместо приветствия, услышав его бархатистое «алло».

– Чувствую я, что-то радикально изменилось между нами с нашего последнего разговора, – спокойно ответил этот подлец. А я понял, что так торопился обрушить на него своё негодование, что не успел сочинить приличный текст.

– Я прочитал вашу с Сайкой переписку.

– В таком случае ты знаешь, что меня нельзя упрекнуть в плохом отношении к твоей девушке. – Ниязи был спокоен, но такого холода в его голосе я ещё не слышал.

– Ты украл моё письмо! И цитировал его ей!

– Зачем же пропадать таким красивым словам?

– Они бы не пропали, если бы ты, говна кусок, не сп…л их!

Едва я это сказал, Ниязи самым вульгарным образом дал мне в ухо отбой. Впрочем, не успел я выговориться в бледно светящееся небо и снова позвонить ему, как от него пришло сообщение: «Сожалею, что бросил трубку. Но я предупреждал, что не терплю мата. Поговорим, когда успокоишься. Но Сайка тебя не достойна». Тут, как это обычно бывает в стрессовых ситуациях, мне в голову пришла дикая идея: а что, если Ниязи – гей и на самом деле подбирается ко мне, пытаясь рассорить нас с Сайкой? Меня передёрнуло от отвращения, и я постарался вспомнить, было ли что-нибудь подозрительное в его поведении. Нет, конечно, подозрительным в его поведении было всё, но никаких поползновений в мою сторону я не припоминал. Мои нервы превратились в оборванные лохмотья вроде снастей корабля после бури.

«Джонни, мне нужен Джонни», – решил я, набирая его номер. После заката жизнь Джонни только начиналась, и я рассчитывал на его полное внимание. Но он даже не ответил на мой звонок. Ни в первый раз, когда я стоял на сквозняке под стеклянной башней, ни во второй, когда эскалатор вынес меня из мраморного подземного перехода на кипящий жизнью бульвар, ни в третий, когда я упорно пытался дозвониться до своего лучшего друга, стоя у края моря, пахнущего канализацией, нефтью и рыбой.

Море, чёрное, как душа Ниязи, как Сайкины волосы, как моя тоска, слилось с небом, и, если расфокусировать взгляд, можно было легко представить себе, что за бордюром, огораживающим берег, нет пространства, а есть только огромное тёмное висящее полотно, а что за ним – никто не знает. И вот эти кажущиеся счастливыми влюблённые парочки не знают, что сидят на каменных ступенях перед гигантским полотном, которое отделяет их от большого и прекрасного мира, или, может быть, от измерения, полного чудовищ, уродливых, как Ниязи, вероломных, как Сайка, которые грызут полотно с той стороны, царапают его и однажды прорвутся в наш мир, и тогда вы, влюблённые парочки, вы погибнете самыми первыми.

Вернувшись домой, я обнаружил, что не только у меня был тяжёлый день. Зарифа уволилась с работы.

– Как это произошло? Ты же только вернулась из отпуска. – Случившееся казалось невероятным, потому что я не знал большего трудоголика, чем моя сестра.

– Как это произошло?! Я тебе расскажу, как это произошло! – Зарифа была такая злая, что вполне могла бы наброситься на меня за неимением другого, более заслуживающего битья объекта. – Наш мегаумный шеф привёл новую сотрудницу. Это, говорит, ваш новый директор! Говорит, будете делать всё, как она прикажет! Я думаю, ок, рожа тупая у неё, вся из себя такая гламурная ботоксная курица, такую поцелуешь – сдохнешь от ботулизма. Ну, ничего, посмотрим, может, внешность обманчива, может, соображает чего. И вот она такая подходит ко мне, каблуками цок-цок-цок, как лошадь, и выдаёт: «Эту, говорит, квартиру, мы будем делать в стиле РОККО-БАРОККО!» Рокко-барокко, ты представляешь?! Сука, рокко-барокко!!!

На этом моменте я не на шутку испугался, что с Зарифой что-нибудь приключится и нам придётся вызвать «Скорую помощь». Она, видимо, сама это почувствовала, потому что заземлилась, положив руку на голову Бахрама, и продолжила уже более сдержанно:

– Знаешь, так гадко мне стало. Я несколько лет там проработала, исправляла всю лажу, которую они делали, оставалась допоздна. Перечитала всю их библиотеку по дизайну! И тут приходит это чучело, не имеющее даже самых примитивных знаний, приходит на позицию директора, а я так и буду продолжать получать свою нищенскую зарплату, которую мне при знакомых даже озвучить стыдно?!

– Это возмутительно. Надеюсь, ты выдрала ей все волосы, а потом пошла к шефу и плюнула ему в лицо!

– Почти так я и сделала, – мрачно сказала Зарифа. – Я ей сначала говорю: «А что за рокко-барокко стиль такой?» Мало ли, может, она просто пошутила. Она на меня посмотрела таким взглядом высокомерным, как на идиотку малограмотную, и руками мне так показывает: «Беля дяааа, с завитушками такой, зярзибонский». И вот тут я взорвалась. Сказала ей: «Если бы ты вкачала себе силикон не в губы, а в мозги, ты бы, может быть, знала, что есть два разных стиля – рококо и барокко, а РоккоБарокко – это такой итальянский дизайнер одежды».

– Правильно всё сказала! – одобрила мама, которая, по всей видимости, уже успела один раз насладиться этой историей. – Вот стерва!

– А она как начала орать: «Я лучше знаю, я в Италии четыре года училась, будут мне указывать всякие». А я говорю: «Ты работать ртом в Италии училась, гламурная овца, а не дизайну, тебя обманули». Встала и пошла к шефу, она – за мной, красная вся, орёт там что-то. Ну я ему сказала всё, что думаю. А этот придурок такой: «Она в Италии училась, мне её рекомендовали как хорошего специалиста». И показал её работы. Я говорю: «Но это же говно!» И все ошибки перечислила – вот здесь не то, там неграмотное решение, тут… Прямо пособие: как делать не надо! Он вроде как растерялся и говорит: «Но она считается очень хорошим дизайнером. Она филанкясу [26] Такому-то ( азерб. ). делала, другому филанкясу делала…» А я для себя уже всё решила, поэтому уже конкретно докопалась до неё и сказала: «Известно, что она филанкясу делала такими-то губами». И всё. Написала заявление об уходе. Уф. Она ещё долго там орала у него в кабинете. А я собрала вещи и ушла. Шеф меня даже не пытался остановить. И это после всего, что я для фирмы сделала.

– Правильно, – важно сказала мама, – откуда ишаку знать, что такое шафран?

– Что ты теперь будешь делать? – спросил я.

– Будет новую работу искать, что будет делать, – ответила мама вместо Зарифы.

– Ага, разбежалась! Знаю я их работы. Та же самая нищенская зарплата, обещания поднять её и это их любимое: «Уйдёшь домой, когда я скажу». И я ещё не забыла прошлое лето, когда в жару сорок пять градусов у нас неделю кондиционеры не работали, а нас не отпускали, даже когда я получила тепловой удар и заблевала им весь офис! Всё! Хватит с меня! Я буду работать сама на себя! – Выдав эту декларацию независимости, Зарифа заметно расслабилась и присела на диван, вперившись нежным взглядом в Бахрама.