Ширин Шафиева - Не спи под инжировым деревом

– Что теперь будет с Мануш? Она оставит нас в покое? – Кажется, моё сомнительное положение ничуть не огорчило Зарифу. Она так и извивалась на диване рядом с Бахрамом, чуть ли не обнюхивала его, мне даже было неловко на неё глядеть. Интересно, он заметил?

– Она согласна угомониться. Только если вы покинете квартиру.

– Как это – покину квартиру?! Я здесь живу! У меня здесь… – я чуть было не сказал «крысиный король». – Мама и сестра!

– Возможно, вам стоит просто вернуться в мир живых, – мягко пояснил Бахрам и покосился на Зарифу, которая как будто случайно задела его острое колено своим.

– Это не так просто сделать… и не так быстро.

– Я уговорил её потерпеть немного. У вас будет время.

– И ради этого мы продержали вас в нашей гостиной два месяца. Чтобы вы сказали мне, что единственный способ угомонить призрака – это сделать то, что она хочет. Супер! А никак нельзя просто избавиться от неё?

– Я не экзорцист и не охотник за привидениями. Я действую убеждением и добротой. Если вас это не устраивает, можете позвать кого-то другого. Прошу прощения за то, что так долго и впустую сидел у вас. Теперь я пойду домой.

– Нет! – Зарифа вцепилась в руку Бахрама, нашла-таки благовидный предлог полапать его. – Не слушайте моего брата. Он – неблагодарная св… эм. Неблагодарное существо.

Я мысленно заржал: Зарифа показала было зубки, но вдруг испугалась, что правильному, спокойному и вежливому Бахраму это не понравится.

– Останьтесь у нас ещё немного, – взмолилась Зарифа, глядя на вставшего Бахрама снизу вверх, так и не отпуская его руки. Во всей этой картине, в позе и лице Зарифы было что-то от прерафаэлитов. Я почувствовал себя очень неудобно и решил сходить на кухню проверить, как там мама – вдруг сидит, привязанная к стулу, и крысы уже начали пожирать её.

Мама была в порядке, но очень злая.

– Там Бахрам очнулся, – осторожно сообщил я.

– Знаю. – Мама нетерпеливо похлопала себя прихваткой по ноге. – Зарифа мне сказала. И ещё сказала, что, если я высуну свой нос из кухни, она выпрыгнет из окна.

– Так второй этаж же.

– Она сказала, будет прыгать головой вниз. Что они там делают? Почему ты ушёл оттуда?

– Разговаривают вроде.

– О чём? Он будет брать с нас деньги? Мы с ним об оплате не договаривались.

Я прислушался к голосам в гостиной. Зарифа нарочно задала их беседе интимный тон, и теперь слов было не разобрать. Оставалось только удивляться её прыти. Странно, что до сих пор она не пыталась никого охмурить, ведь может, оказывается!

Спустя полчаса голоса переместились в коридор, заскрипела входная дверь, щёлкнул замок. Зарифа вбежала к нам с пылающими щеками, и пылали они вовсе не от искусственных румян.

– И сколько он взял? – Мама упёрла кулаки в бока.

– Ничего не взял! Он сказал… – Зарифа захлебнулась счастьем, отдышалась: – Он сказал, что ему не нужны деньги, а если мы хотим отблагодарить его, то я должна пойти с ним на свидание!

– Что?! – завопили мы с мамой одновременно.

– Аллилуйя! – пропел я, радуясь, что хотя бы Зарифе сегодня фантастически повезло. Моя сестра – и свидание, надо же.

– Ты его послала, надеюсь? – Мама начала гневно грохотать кастрюлями и сковородками, бесцельно перекладывая их с места на место, словно слегка спятившая богиня грома. – Ещё не хватало с прохвостами всякими ходить на свидания!

– Он не прохвост, и я сказала да!

– Что с тобой случилось, не понимаю. Ты всегда была такая разумная девочка, – начала сокрушаться мама. – Не то что этот… – «Этот» – в смысле я. – Весь в своего папашу. Я думала, ты как я. А ты? С работы уволилась, картинки рисуешь, а теперь ещё с каким-то голодранцем встречаться собралась?

– Вообще-то, – быстро вмешался я, предотвращая матереубийство, – вряд ли он голодранец. Учёба в тибетском монастыре, насколько мне известно, – очень дорогое удовольствие. А он себе это удовольствие позволял в течение двадцати лет.

– Это какой же он тупой, что ему двадцать лет пришлось в одном институте учиться, – заявила мама со свойственным ей невежеством. – Ну и что, что дорогое. Небось квартиру родителей продал, а теперь мотается по съёмным или вообще живёт под мостом!

– Слушай, чувак два месяца без еды, воды и движения просидел на одном месте! – увещевал я маму, параллельно оттесняя Зарифу в коридор. – С такими способностями представляешь, что он может творить?

– Ничего. – Мама была непреклонна. – Если он у нас тут два месяца просидел, значит, у него нет работы!

– Значит, мы будем два безработных! – выкрикнула Зарифа из-за моего плеча.

– Пойдём, пойдём, ты же знаешь, она не угомонится. – Я увёл Зарифу в свою комнату и запер дверь на случай, если бы маме вздумалось вмешаться в обсуждение.

– Ей обязательно надо всё обосрать, – шипела моя сестра, на минуту превратившись обратно в свою непроапгрейженную версию.

– Да ладно, что ты переживаешь? Когда она что одобряла? Всё равно она смирится с любым твоим решением. Кровь попортит, но и только. Расскажи лучше, что у вас там произошло.

– Ну, я поняла, что если он сейчас просто уйдёт, то я его больше никогда не увижу. Решила – живём один раз, хотя он, наверное, так не считает. И я ему сказала всё. Как мне было приятно смотреть на него. Как он на меня успокаивающе действовал. Как портрет его писала. И сказала, что он показал мне чудеса, о которых мне хочется узнать побольше. Польстила ему по полной. Не знаю, может, он клюнул на это, а может, просто понял, что мне без него совсем хреново будет. И сказал, что мы можем встретиться за чашкой чая и он расскажет обо всём, что меня интересует. И я сказала, что буду очень рада. И мы обменялись телефонами.

– У него есть телефон? – удивился я.

– Да. И даже Whatsapp. Только в соцсетях его нет. Договорились встретиться завтра утром. Ой мама! Мне надо срочно лечь спать, чтобы завтра хорошо выглядеть!

И она чмокнула меня в щёку, чего никогда в жизни не делала, на моей памяти. Даже когда я был маленьким, аппетитным пухлощёким ребёнком. Естественно, это меня шокировало.

Я подумал о том, что мы с сестрой словно поменялись местами: у неё всегда была работа, а у меня – девушка, но сегодня я, судя по всему, обрёл работу мечты и потерял возлюбленную, а Зарифа бросила работу и подцепила кавалера. Я был рад за неё, хотя мамины доводы по поводу Бахрама меня несколько беспокоили. Снова мне вспомнились таинственные перешёптывания Зарифы с Ниязи. Наверняка она что-то выясняла про Бахрама. Моя рука сама дёрнулась к телефону написать Ниязи и спросить его об этом, но я вовремя вспомнил, что мы поругались. Следом за этим я начал думать о словах Бахрама. Так получалось, что мне надо было срочно восстать из мёртвых, иначе я стану невидимым для всех, кто меня знает. Такое развитие событий казалось невероятным, но многие факты его подтверждали.