Меган Миранда - Девушка, которая ушла под лед [litres]

– Мы ничем не поможем! – крикнул Трой, хватая меня за плечи.

Я взглянула на ладонь, на которой появился багровый круг ожога, и ощутила боль. Только боль. Дрожь исчезла. Притяжение исчезло. Осталась только боль от ожога.

Мы с Троем были примерно одного роста, поэтому ему не пришлось наклоняться, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. В его взгляде был страх.

– Дилани! Посмотри на меня! Беги!

И я побежала. Я не остановилась, даже когда каждый вдох стал отзываться невыносимой болью в подреберье. Не знаю, зачем я побежала, не знаю – куда. Но Трой посмотрел так, что меня охватила паника. И я неслась за ним, а он петлял дворами, стараясь держаться тени и не оказываться на освещенных участках.

Он был прав. Что я скажу полиции? Что я свалила с вечеринки и бесцельно бродила по городу, а затем почувствовала запах гари? А если родители узнают, что я шаталась одна по морозу, то на любой общественной жизни можно поставить крест.

Я чуть не налетела на Троя, когда он внезапно остановился у дороги. Он распахнул пассажирскую дверь старой черной машины и скомандовал:

– Садись!

Мы ехали. Я плакала. Я рыдала в голос, громко всхлипывала, а Трой вел машину и поглядывал на меня краем глаза. Я плакала, потому что у меня очень болела рука. Я плакала, потому что в горящем доме был человек – старик, которого я видела в торговом центре, – а я не смогла его спасти. Я плакала, потому что не знала, как оказалась у этого дома. Я плакала, потому что Деккер лапал Тару Спано, а я и представить не могла, как мне из-за этого может быть больно.

Трой остановился у старого кирпичного дома – на несколько квартир. Все мои друзья жили в отдельных домах, перед которыми, как правило, был дворик, огороженный белым заборчиком. У этого здания тоже была ограда – из ржавой, местами дырявой сетки, а на месте ворот зияла пустота. Во дворике виднелись качели – грязные и ржавые.

– Где мы?

– У меня, – сказал Трой, вылезая из машины. – Не могу же я тебя привезти домой в таком виде.

Хотелось верить, что он имеет в виду ожог на руке, но, скорее всего, речь шла о моем опухшем от слез лице. Я последовала за ним в дом. Чтобы открыть дверь в подъезд, ему даже не понадобился ключ.

Мы шли по узкому, затхлому коридору. Где-то надрывался ведущий телевизионного ток-шоу. Доносился плач ребенка. Я поднималась за Троем по деревянной лестнице и крепко держалась за перила, если вдруг подо мной провалятся ветхие ступеньки.

Трой открыл ключом одну из дверей на втором этаже, сбросил ботинки на пороге и отошел в сторону – в закуток, который, видимо, служил кухней, – оперся о столешницу.

Я застыла на пороге – не внутри и не снаружи. Справа стоял коричневый диванчик, отделенный от небольшого телевизора журнальным столиком из крашеной фанеры. Слева была кухня – кусок столешницы между плитой и холодильником. А впереди, за распахнутой дверью, виднелась незастеленная кровать.

– Ты живешь здесь? Один?

– Эй… – Трой нерешительно шагнул ко мне. – Я не обижу тебя. Зайди и закрой дверь. Я обработаю ожог и отвезу тебя домой.

Я вздрогнула на слове «ожог». Ведь там, в доме, остался старик, которому досталось гораздо больше, чем мне…

– Ты можешь мне доверять, – произнес Трой, делая шаг в мою сторону.

– Я не знаю тебя.

– Узнаешь. – В другой ситуации эти слова прозвучали бы как угроза, но в моем случае – родители мне не верят, Деккер меня отверг – они показались обещанием. Я шагнула внутрь и закрыла дверь.

– Давай посмотрим, что с рукой, – сказал Трой.

Я протянула ему правую руку, раскрыла ладонь: красно-фиолетовая рана, пульсирующая болью. Трой заключил мою ладонь в свои, кончиками больших пальцев провел по краю ожога.

– Вторая степень. И то не сильно. Все будет хорошо. Тебе пришлось пройти через вещи похуже.

Он отпустил меня, подошел к раковине, открыл кран и заткнул пробкой слив. Вода набиралась.

– Опусти руку в воду и подержи немного. – Пока я выполняла его указание, он возился на кухне. – Хочешь пить? А есть?

Я помотала головой. Но он все равно достал из холодильника газировку и щелкнул крышкой. Я взяла банку здоровой рукой.

– Давай сюда пальто. Ты вся пропахла дымом.

Я помогла Трою снять с меня пальто: сначала со здоровой руки, затем с обожженной, вытащив ее ненадолго из раковины. Он обрызгал пальто освежителем воздуха и повесил на спинку стула.

Расстелив рядом кухонное полотенце, достал из воды мою руку. Положил на стол и начал промакивать рану. Она меньше дергала, но каждое прикосновение отзывалось болью. Трой посмотрел мне в глаза, подался вперед, взял прядь моих волос и поднес к лицу.

– И волосы очень пахнут дымом… – Он находился близко, совсем близко.

Я отступила.

– Я была на вечеринке, так что все в порядке.

Если родители спросят, скажу, что был фейерверк или что-нибудь в этом роде.

Трой пересек крошечное пространство и скрылся в ванной. Я слышала, как он копается в шкафчиках. Через время он появился с баночкой мази с антибиотиком.

– Думаю, это подойдет. Но на работе у меня есть очень хорошее средство.

Трой вылил немного содержимого банки себе на пальцы и осторожно смазал ожог. Затем перебинтовал мне ладонь чистой тканью и некрепко завязал. Но руки не убрал. Провел пальцами по запястью, дошел до локтя.

– Мне пора домой.

Трой выпустил меня:

– Я работаю в доме престарелых. Ты знаешь, где это?

– Нет.

– А где пиццерия «У Джонни»?

Это место знали все.

– Да.

– Отлично. Дом престарелых за углом. Завтра я весь день на работе. Приходи, и я как следует обработаю тебе рану.

– Завтра сочельник.

– Ну, по праздникам старики не перестают болеть.

Трой помог мне надеть пальто, и мы вышли на улицу. Сколько же вопросов мне хотелось задать ему по пути домой! Как мы оба оказались у того дома? Что там случилось? Почему мы сбежали? Но я не произнесла ни слова, потому что уже знала ответы, как мне казалось.

Я оказалась у того дома, потому что старик умирал. Так же меня потянуло в больнице к палате умирающего пациента. Так же я охотилась за тенью во дворе миссис Мерковиц в ночь ее смерти.

У меня перехватило дыхание.

– Ты знаешь, где я живу!

– Знаю, – согласился Трой.

Он проехал по городу без единой моей подсказки и припарковался прямо напротив моего дома.

– Я видела тебя той ночью у дома моей соседки.

Трой сжал челюсти и проговорил сквозь зубы:

– Я думал, ты меня не заметила.

– Только тень, силуэт.

Уголки его рта приподнялись, но это не была улыбка.

– Я и есть тень.

Машина Деккера уже стояла у дома. Господи, только бы он не зашел ко мне проверить, вернулась ли я. Что я тогда скажу родителям?

– Дилани, ты придешь завтра? Да?

– Приду, – ответила я и натянула пониже рукава пальто, чтобы скрыть повязку на руке.