Нил Гейман - Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад [сборник litres]

А впрочем, грязных секретов хватало и в Белладонне. Порой, сидя на милой, уютной кухоньке матери, луща горох или строгая сладкий картофель, она смотрела по сторонам, слушала старших женщин, трепавшихся ни о чем, – о сущих пустяках, чаще всего уходивших корнями в те давние времена, когда эти дамы сами были девчонками, – и та самая пустота, которая отделяет сказанные людьми слова от их настоящего смысла, на глазах росла, ширилась, пока кухня не превращалась в настоящую бездну. Сейчас, лежа в узкой кровати, под глухой, неразборчивый гомон хмельных гостей, доносившийся с нижнего этажа, Эвдора почувствовала, что и ей всерьез угрожает опасность исчезнуть в глубинах этой пустоты, в зияющей повсюду вокруг бессмысленности. Шанс на спасение оставался только один – вот этот, и мешкать было нельзя. «И Мод, – подумалось ей, – тоже будет со мной». Нет, не та Мод, что исчезла, уехала с Клэнси по каким-то там «делам города» – другая Мод, настоящая, ее Мод, создававшая смыслы одним только взглядом и, с неподражаемой гордостью подняв голову, озаренная пламенем внутренней красоты, без оглядки бросавшаяся навстречу любой преграде, что посмела встать у нее на пути.

Перед самым рассветом Эвдора тихонько выскользнула из постели, оделась как можно теплее и дрожащими пальцами застегнула все пуговицы. Неся башмаки в руках, чтоб не стучали по полу на ходу, она прокралась вдоль коридора и на цыпочках сошла вниз. У подножия лестницы находилась дверь в большую комнату с бетонным полом, куда Ден обычно определял на ночлег гостей из тех, кто не задержится в доме надолго. Доносившийся изнутри храп и сонное бормотание свидетельствовали: сия по-монастырски скромная обитель не пуста. Встревоженная, Эвдора тихо прошла мимо полуоткрытых дверей и заглянула внутрь. Там, в койках и на тюфяках, расположилось около двадцати человек; примерно половина – в черной униформе охранников. Над спящими витал крепкий дух перегара пополам с вонью кишечных газов. Беззвучным широким шагом прокравшись к задней двери, Эвдора вышла наружу, в студеную свежесть, показавшуюся ей самым чудесным из ароматов на свете. До длинного здания конюшен под плоской крышей оставалась всего пара шагов по бетонной дорожке.

Конь Эвдоры приветливо, с радостью дохнул теплым паром в ее ладони. Погладив бархатистую морду, она обошла коня сбоку и, не прекращая поглаживать да похлопывать жеребца, ловко, как настоящая девчонка из Затерянного Озера, прыгнула ему на спину. Пришпоренный, ободренный шепотом на ухо, конь поскакал вперед, а Эвдора, припав к его шее, не выпрямляла спины, пока пределы Затерянного Озера не остались позади. «Вот и всё, – не без испуга подумала она. – Дело сделано, остается только идти до конца». Никогда в жизни она не нарушала запретов так дерзко, да еще сознательно. Рядом скакала верхом Мод-призрак, Мод-тень, заражая, вдохновляя Эвдору своей природной, абсолютно безумной дерзостью. Винного цвета пятнышко, огнем полыхавшее на щеке Мод, излучало куда больше мужества, чем могло бы найтись у Эвдоры, будь она одна.

«Дерзость? Прекрасно. Стоит вообразить рядом Мод, и моя дерзость расцветет, распустится – пышнее некуда».

Пока конь мерно шагал мимо заколоченных баров и пустых гостиниц, тянувшихся вдоль объездной дороги, Эвдора гадала: каким образом ее родителям вообще удалось познакомиться? Как удалось им пробыть в одной комнате достаточно долго, чтоб породить ее из ничего? Сколько же всяких вещей должно было совпасть, чтобы она появилась на свет… Когда-то, многие годы назад, у Мод тоже была мать, а у Лили с Джейн были отцы. Почему ни у кого вокруг нет и отца и матери разом? Ведь где-нибудь в других частях света наверняка такое бывает! Вот бы на будущий год, прежде чем ее вынудят предстать перед судьей и сделать выбор, выпрыгнуть из вагона с сумкой, полной еды да одежды, и идти, идти, пока новое, самостоятельное путешествие не приведет в приличный город, который покажется ей подходящим местом для жизни… Местом из тех, где родители не разводятся, где нет ни безукоризненной – нигде ни пылинки – чистоты Белладонны, ни мрачных тайн Затерянного Озера. Наверняка такое место где-нибудь да найдется. Должно найтись, непременно должно. Вот только как бы, отправившись в самостоятельное путешествие, вместо одного из уже имеющихся у нее мест не потерять оба разом…

С этой мыслью Эвдора бросила фантазировать о том, на что, вероятнее всего, никогда не решится – особенно одна, без Мод. Конь медленным шагом – нога за ногу, нога за ногу – пересек широкое полотно объездной дороги и подошел к неровному ряду дубов и берез на опушке огромного леса. То самое место, где они с Мод так безбоязненно, самоуверенно, ни о чем не подозревая, вошли в лес впервые… На сей раз Эвдору одолевал испуг и сомнения: теперь она знала об отряде солдат в черной форме, расставленных по укрытиям там, за деревьями, готовых наброситься и схватить любого, посмевшего нарушить запрет. Поколебавшись, она легонько тронула поводья. Конь мягко, спокойно миновал первый ряд деревьев и понес ее в лес. Бледно-серый сумрак северного рассвета тут же сменился бархатной тьмой долгой ночи. Ясное дело: всех солдат у Дена на празднестве быть не могло. Вероятно, примерно такое же их количество осталось в карауле, на посту – или как это там у них еще называется. Ладно. Значит, сегодня придется держаться куда осторожнее, а главное – тише.

Порой Эвдоре казалось, будто деревья крадутся навстречу из непроглядной темноты впереди, а порой – будто незримые узловатые пальцы тянутся к ней, вот-вот вцепятся в волосы, в плечи, в грудь… Однако конь, видевший много лучше нее, не артачился, не паниковал, а уверенно переступал через толстые бревна да кружева бурелома, то и дело преграждавшие извилистый путь. Да и есть ли он впереди, хоть какой-нибудь путь? В тот раз, при свете дня, они с Мод следовали какой-то старой тропой, наполовину заросшей папоротником, а теперь Эвдоре, хочешь не хочешь, во всем пришлось положиться на коня. Самой ей оставалось одно: уворачиваться от низко растущих ветвей да направлять жеребца в более-менее верную сторону.

Счет времени она потеряла. Порой останавливала терпеливого коня, замирала на пару минут, прислушивалась, что происходит вокруг. В темноте, без часов с «ночным», светящимся циферблатом, минута сделалась весьма растяжимым отрезком времени. Вокруг слышалось негромкое дыхание леса, едва уловимый шорох листвы, быстрый топот крохотных лапок в жухлой траве, испытующие, любопытные крики птиц, отзывающихся на оклики пернатых собратьев. А вот какой-то зверь почесался, потерся боком о кору дерева, и Эвдора почувствовала, как конь напрягся, переступил с ноги на ногу и – в этом можно было не сомневаться – в ужасе закатил глаза. Потрепав коня по шее, Эвдора снова тронула поводья и двинулась вперед, знать не зная, что за зверь напугал жеребца, и от души этому радуясь. Оставалось только надеяться, что зверю не вздумается последовать за ней… и тут ей пришла в голову новая мысль: а ведь этот зверь вполне может оказаться человеком. Человеческим существом с автоматическим оружием за спиной. В очках ночного видения, в черной униформе с черным капюшоном. В черных башмаках на резиновой подошве…