Джо Хилл - Полный газ [сборник litres]

Например, такая, на которой ехали через всю страну они с Бекки.

«Уиии-дзынь, уиии-дзынь, уиии-дзынь!»

Ноги устали зверски, однако Кэл снова подпрыгнул. Дорога опять приблизилась (не то чтобы это имело значение) – и да, вдалеке он разглядел мигающую пару фар. Больше почти ничего; впрочем, чтобы догадаться, что происходит, ничего иного и не требовалось.

Люди из поселка по другую сторону дороги, поселка с церковью и разбитым кегельбаном, все знают об этом поле. Наверняка учат детей не переходить дорогу, держаться на безопасной стороне. И когда случайный турист слышит крики о помощи, решает поиграть в доброго самаритянина и исчезает в высокой траве – местные, выждав время, наведываются к его машине и забирают оттуда все ценное.

«Быть может, они любят это старое поле. Поклоняются ему. И…»

Кэл пытался остановиться, не додумывать эту мысль до конца – но она додумалась сама.

«И приносят жертвы. А то добро, что можно найти в багажниках и в бардачках, – просто приятный бонус».

Как не хватает Бекки! Господи, как же ему сейчас нужна Бекки! И что-нибудь пожрать. Даже трудно решить, что нужно больше.

– Бекки! Бекки!

Молчание. Над головой замерцали первые звезды.

Кэл упал на колени, зарылся пальцами в рыхлую грязь. Меж пальцев проступила вода. Он начал пить, стараясь отфильтровывать грязь зубами. «Будь здесь Бекки, – думал он, – мы бы обязательно что-нибудь придумали! Вдвоем мы бы знали, что делать! Одна голова на двоих… одна хорошо, а две лучше…»

Он уже не помнил, что надо фильтровать воду, и вместе с водой глотал грязь. Во рту задергалось что-то живое. Жучок, червячок – какая разница? Все это белок, в конце концов.

– Я никогда ее не найду, – проговорил Кэл, выпрямившись. Он смотрел в темнеющую, перекатывающуюся мягкими волнами траву. – Потому что ты мне не дашь, верно? Это твоя работа – разлучать любящих? Как в Книге Иова, да? И мы так и будем ходить кругами и звать друг друга, пока не сойдем с ума?

Вот только Бекки уже давным-давно его не зовет. Она совсем пропала. Как мама Тобина…

– Все может быть иначе! – послышался сзади детский голос.

Кэл резко повернул голову. За спиной у него стоял мальчик в забрызганной грязью одежде, с осунувшимся грязным лицом. В руке он держал за желтую ногу дохлую ворону.

– Тобин? – прошептал Кэл.

– Это я.

Мальчик поднес ворону к лицу и уткнулся ей в брюхо. Затрещали перья. Ворона кивнула мертвой головой, словно говоря: «Да-да, вот так, правильно, кушай на здоровье!»

Кэл был уверен, что после последнего своего прыжка и шевельнуться не может; однако ужас придает человеку сил, так что он отпрыгнул. Вырвал ворону из грязных рук мальчика, едва разглядев ее вспоротое брюхо и болтающиеся кишки. Заметил другое – что к углу рта Тобина прилипло воронье перо. Перо он видел очень ясно, даже в сгущающейся тьме.

– Господи! Парень, ты что творишь? Это нельзя есть! С ума сошел?

– Нет, просто проголодался. А вороны довольно вкусные. Вот Фредди я есть не смог. Понимаешь, я его любил. Папа поел, а я не стал. Хотя, конечно, тогда я еще не трогал камень. Когда прикасаешься к камню – обнимаешь его, – все становится понятно. Очень много сразу узнаешь. Но и есть хочется сильнее. Папа говорит, мужчине нужно много есть, чтобы оставаться сильным. После того как мы обняли камень, мы с ним разошлись в разные стороны, но папа сказал: теперь мы сможем найти друг друга, когда захотим.

– Фредди? – переспросил Кэл. Это было последнее, что как-то удержалось у него в голове.

– Наш ретривер. Он умел приносить мяч, совсем как собаки в кино. Мертвых здесь найти легче, чем живых. Мертвых поле не двигает. – Мальчик перевел взгляд на недоеденную ворону, которую все еще держал Кэл, и глаза его блеснули в угасающем свете. – Птицы, похоже, в основном летают подальше от травы. Думаю, они знают и как-то сообщают друг другу. Не все слушают. Чаще всего не слушают вороны. Я здесь нашел уже несколько мертвых ворон. Поброди немного вокруг, и тоже найдешь.

– Тобин, – сказал Кэл, – ты ведь нарочно заманил нас сюда? Скажи честно. Я не буду сердиться. Спорить готов, твой отец тебя заставил, верно?

– Мы услышали, как кто-то кричит. Девочка. Кричала, что потерялась, звала на помощь. Вот так мы попали сюда. Так это работает. – Он помолчал. – Спорить готов, папа убил твою сестру.

– Откуда ты знаешь, что она моя сестра?

– От камня, – просто ответил мальчик. – Камень учит слышать траву. А высокая трава знает все.

– Тогда ты должен знать, жива она или нет.

– Могу узнать, – ответил Тобин. – Или нет. Даже лучше: могу тебе показать. Хочешь пойти со мной и увидеть сам? Хочешь узнать, что с твоей сестрой? Идем. Следуй за мной.

И, не дожидаясь ответа, мальчик повернулся и шагнул в траву. Кэл бросил дохлую ворону и кинулся следом, боясь даже на секунду потерять его из вида. Случись это – он знал, что больше его не найдет и будет бродить здесь вечно. «Я не буду сердиться», – сказал он Тобину; на самом деле, конечно, сердился, и еще как! Разумеется ( может быть ), не настолько, чтобы его убить, – но будь он проклят, если хоть на миг упустит из виду этого мелкого козленка, приведшего их, как баранов, на бойню!

И все же упустил, когда над травой поднялась луна, оранжевая и как будто вздутая. «Луна выглядит беременной», – подумал Кэл; а когда снова опустил глаза, Тобина уже не было. Кэл побежал, выжимая последнее из натруженных ног, продираясь сквозь траву, набирая в грудь воздуха, чтобы крикнуть. И вдруг увидел, что травы больше нет. Он стоял на чистом месте – не на примятой или скошенной траве, а на настоящей расчищенной полянке. В центре ее возвышался, словно вырастал из земли, огромный черный камень. Он был размером с пикап и весь, сверху донизу, изрисован схематичными фигурками плящущих человечков. Человечки были белыми и как будто плыли в черной воде. Казалось, они движутся.

У камня, положив на него руку, стоял Тобин. Он дрожал – как показалось Кэлу, не от страха, а от удовольствия.

– Ох, как же хорошо! – произнес он. – Подойди сюда, Кэл! Попробуй!

Кэл шагнул к камню.

Автомобильная сигнализация повыла некоторое время и смолкла. Этот звук донесся до ушей Бекки, однако не проник в сознание.

Она ползла. Ползла вперед, ни о чем не думая. Всякий раз, когда ее настигала новая схватка, Бекки останавливалась, упиралась лбом в грязь и поднимала зад кверху, словно набожный мусульманин на молитве. Как только схватка проходила, ползла дальше. Волосы ее, все в грязи, липли к лицу. Горячее и липкое стекало по ногам. Бекки чувствовала, что из нее что-то течет, но обращала на это не больше внимания, чем на сигнализацию вдалеке. На ходу, не останавливаясь, она поворачивала голову туда-сюда, по-змеиному высовывала язык, слизывала с травы капли росы – и об этом тоже не думала.